Итак, фотограф второй раз после Петрозаводска совершил длительную экскурсию, не связанную напрямую с задачами железнодорожного ведомства. Такое мог себе позволить только человек с особыми полномочиями. Потом его чиновные спутники еще не раз будут терпеливо дожидаться возвращения человека с фотоаппаратом в предназначенное для него купе в синем пульмане. Почему синем? В России классные вагоны отличались окраской: первый класс – синего, второй – зеленого и третий – желтого цвета.   
 
Боялся ли Прокудин-Горский немецких шпионов?
То, что мастер с подмастерьем сняли на Киваче, почти никаких вопросов не вызывает. Кивач уж ни с чем не спутаешь. Самый крупный недостаток «водопадных» снимков – необходимость большой выдержки при съемке. Фотограф затрачивал на операцию, как минимум, три секунды. От этого движущиеся объекты при совмещении трех цветов неминуемо разделялись, и всё впечатление от текущей и падающей воды смазывалось в полном смысле слова. Поток превращался в белесые размытые струи. Но тут уж ничего не поделаешь: время моментального цветного фото еще не пришло.

Однако есть заминка и с сюжетом, с некоей симпатичной деревянной часовней, срубленной по всем канонам 18 века. Она озаглавлена в мурманской коллекции как «Часовня времени Петра I у водопада Кивач». Кем и где она была поставлена и когда ушла в небытие, можно лишь гадать. Может быть, воздвигли ее доброй волей и на средства некоего зажиточного мельника, устроившего свою усадьбу в самой близости от знаменитого водопада? Против этого предположения есть контраргумент космического значения. В окрестностях Кивача Суна течет более-менее прямо на юг. И солнце освещает все объекты Прокудина-Горского со стороны восточного берега. А часовня, наоборот, освещена с запада. То есть, снято или совсем в другом месте или часов через 12. Поэтому не исключено, что снимок сделан в окрестностях села Уссуна, а посему он помещен в предыдущем номере.

Верхнесунским порогам-водопадам, в отличие от Кивача, с атрибуцией повезло меньше.  Автор снимков озаглавил их с истинно русским размахом, который, как известно, есть антитеза хваленой немецкой аккуратности. Кто в этом повинен? Сам мэтр или его неизвестный помощник? Ведь кроме выполнения обязанностей носильщика  (тяжелая тренога, громоздкий ящик с аппаратом и запасом стеклянных пластинок), фотограф вполне мог поручить ему и письменную фиксацию всех сюжетов.

Кого же из них винить, если некоторые подписи были элементарно перепутаны? Ребята из питерской команды исследователей фотоколлекций Прокудина-Горского (руководитель – Сергей Прохоров) не решились обвинить знаменитого фотохудожника в банальной небрежности. Они считают, что многие подписи под снимками преднамеренно уводят зрителя от реальных географических привязок. Сделаны они якобы с целью дезинформации противника (т.е. агентов Австро-Венгрии), поскольку дорога имела военное значение.

Версия могла бы устроить многих. Только штука в том, что неверно подписаны многие сугубо «гражданские» сюжеты, а почти все суперсекретные объекты типа железнодорожных мостов через Шую и Суну подписаны правильно. А ведь проход по ним был разрешен только по специальным пропускам, подписанным начальником Петроградского жандармского полицейского управления железных дорог.

Наверное, все уже обратили внимание, что на каждом мостике даже через небольшую реку вроде Кумсы (не говоря уже о крупных) стоит будочка для нижнего чина, вооруженного винтовкой, и при погонах лазоревого, «жандармского» цвета. И военнопленных строителей без особой необходимости велено было не подпускать к мостам.

Хотя эти предписания нарушались постоянно: вспомните снимки Петрозаводска, где дрезину приводят в действие австрийцы, а у моста через Лососинку насыпь ровняют их сотоварищи. Но и этот единственный на то время каменный мост Мурманки (р. Свирь в ту пору относилась к Олонецкой ж.д.) тоже значится под своим честным именем. А тут совершенно безобидные цивильные водопады! Но Гирвас оказался на поверку Пор-Порогом и наоборот. Какой практический смысл в таких рокировках? Нет, расчет на «немецких шпионов» явно не катит. Далее мы не раз сможем в этом убедиться.

Старая Мурманка сохранилась в архиве
Но многие находки и уточнения ребят оказались конструктивны и убедительны. Не скажу, что все, но добрых две трети уточнений питерцев заслуживает самой искренней благодарности всех жителей Карелии. Тем более что они подтвердились собственными исследованиями документов и фото в Национальном архиве РК.

Например, сличение прокудинских снимков сунских водопадов с архивными, сделанными в 1920-е годы известным карельским фотографом Гавриилом Анкудиновым, помогло разобраться с путаницей в подписях. Кроме того, архив документов Мурманской железной дороги дал единственно надежную и достоверную информацию о месте съемки многих объектов. Конечно, не без помощи Вейко Вильямовича Хакала, опытнейшего специалиста-проектировщика железных дорог. Он объяснил мне многие условные обозначения и правила чтения продольных профилей Мурманки.

В результате появилась возможность с ювелирной точностью привязать к месту некоторые снимки Прокудина-Горского. В будущем мы не раз сошлемся на упомянутые документы Национального архива. Именно они наконец-то помогли разобраться, в частности, с самым таинственным и трудным для расшифровки снимком Мурманского цикла. Теперь старожилам и юным краеведам многих районов республики можно с уверенностью продемонстрировать истинное лицо их сел и деревень почти столетней давности.

А пока синий пульман наконец покинул станцию-времянку Кивач и с разрешенной скоростью 30 верст в час начал огибать Кондопожскую губу.

На снимках:

Автопортрет Прокудина-Горского на Киваче

Деревня близ водопада

Остатки двухэтажного павильона, построенного также к приезду высокого гостя. Рядом виден лоток для пропуска сплавных бревен

Мост, построенный земством ниже водопада