Узнать о том, что в действительности происходит в сегежской колонии, можно было в этот понедельник, 28 ноября, на пресс-конференции, посвященной пыткам в ИК-7. Основными спикерами на ней стали родственники заключенных, которые сейчас находятся в этой тюрьме. А бывшие осужденные (большинство из них вышло на свободу в этом или прошлом году) рассказали о пытках по «Скайпу». Побудило их выплеснуть накопившееся за эти годы письмо Ильдара Дадина жене, которое было опубликовано в начале ноября и наделало много шума в стране и за ее пределами.

Пресс-конференция транслировалась в Интернете в прямом режиме, и хотя качество звука и видео из «Сахаровского центра» иногда оставляло желать лучшего, это не мешало понять, насколько все запущенно с соблюдением прав человека в карельских тюрьмах. Об этом убедительно — в красках и не скрывая эмоций — говорил каждый, кто прямо или косвенно столкнулся с учреждениями УФСИН Карелии.

Целью пресс-конференции, однако, было не только рассказать о беззакониях. Многие выступавшие заявили, что будут добиваться возбуждения уголовного дела против тех, кто причастен к пыткам в ИК-7, а также требовать от федеральных органов проведения комплексной проверки карельских тюрем.

Но кажется, что в УФСИН Карелии к свидетельствам о пытках и издевательствах относятся как к чему-то совершенно незначительному. Ведь, как сказал нам пресс-секретарь ведомства Виталий Фефелов (он тоже видел пресс-конференцию), эти свидетельства изложены не в форме заявлений в следственные органы, по которым можно  было бы начать проверку.

Правда, в то, что такие проверки могли бы исправить ситуацию, тоже с трудом верится. И это доказывает последняя внутренняя проверка ФСИН, проведенная по Ильдару Дадину. Закончилась она, как и предполагали его родственники, обвинениями в симуляции и полным отрицанием, что к Дадину или другим осужденным применялось насилие.

Между тем, если вслушаться в то, что сказали на пресс-конференции заключенные, их родственники и те немногие люди, что пытаются бороться с ненормальными порядками в российских тюрьмах, складывается абсолютно противоположное мнение.

«Если на свободе не садился на шпагат, это очень больно»
Так, правозащитник Лев Пономарев зачитал протокол опроса бывшего заключенного, с которым встретился накануне лично. Пожелавший назваться Беком мужчина поведал исполнительному директору движения «За права человека» то, что ему пришлось пережить в Сегеже, где он провел целых пять лет.

Когда я и еще два десятка человек выходили из автозака, нас встречали приветствием: «Выходите, животные», — привел Пономарев цитату из протокола опроса, — Там эта фраза в порядке вещей.

После этого из двух десятков зэков работники колонии выбрали 6-7 человек, которые, на их взгляд, могли представлять опасность. Отобранных таким образом заключенных повели в штрафной изолятор и по пути — в местах без видеокамер и с приглушенным светом — начали избивать. При этом от сотрудников колонии сильно пахло алкоголем, продолжил читать показания Бека Лев Пономарев.

После избиения всех отправили в душ под холодную воду (горячую включают только во время больших проверок) и продержали в ШИЗО 15 суток, каждый день подвергая пыткам во время ежедневных проверок. Если кто-то не выдерживал и начинал кричать, сотрудники колонии включали музыку. При избиениях регулярно присутствовала медсестра, которая безучастно взирала на происходящее и даже, наоборот, предлагала не притворяться или терпеть.

— Первая проверка в шесть часов утра, вторая — в семнадцать. Всегда по одному и тому же сценарию. Заходят проверяющие. Пока они проверяют, ты находишься в коридоре — руки на стене, ноги расставлены очень широко, — рассказал со слов бывшего заключенного правозащитник. — Затем уводят в коридор, где нет видеокамер. Есть регистратор — выключают.

Два инспектора берут тебя за ноги, поднимают в воздух и растягивают в разные стороны. У тебя руки на стене по-прежнему. Сзади тебя поддерживает за руки третий, чтобы не упал. А четвертый инспектор начинает тебя сильно тянуть вниз.

Если на свободе не садился на шпагат, это очень больно. Когда боль становится совсем невыносимой, тебя бросают на пол и начинают избивать ногами. В голову не бьют. Бьют по почкам и ногам — шесть-семь минут.

В бараке Ходорковского
Избиениями, если верить Беку, занимаются не только работники карельского УФСИНа, но и так называемые «активисты» — заключенные, согласившиеся сотрудничать с администрацией колонии и контролировать остальных осужденных.

Они и встретили новых заключенных, которых после 15 дней в ШИЗО и нескольких дней карантина наконец перевели в барак на сто с лишним человек, где в свое время содержался Михаил Ходорковский.

Вскоре Беку пришлось еще раз побывать в ШИЗО — после того, как во время обеда он посмел вступиться за узбека, которого избивали активисты.

За такую настырность Бека завели в помещение без камер и избили, уже ничего не стесняясь — в том числе по голове, — а перед тем как поместить в ШИЗО, продержали какое-то время в нижнем белье  и тапочках на 15-градусном морозе. Два раза побывав в ШИЗО, Бек похудел с 69 до 53 килограммов.

Довелось заключенному столкнуться и с главным активистом — завхозом. Тем не менее тот не смог заставить его убирать туалеты, в которых специально расплескивают содержимое больших бочек с испражнениями, а затем заставляют все это убирать одетого в шапку и теплую одежду заключенного, чтобы он потел и мучился. Получив отказ, завхоз доложил об этом оперативнику, который вызвал к себе Бека и избил.

— Он начал запугивать тем, как они меня сломают, описывал, как они уже это делали. Такие случаи уже были, мне рассказывали. Активисты обливали ночью кого-то мочой, подкидывали лезвия и много чего другого, — процитировал слова своего собеседника Лев Пономарев, добавив, что всего Беку довелось шесть раз побывать в ШИЗО. Сейчас он на свободе, но все равно побоялся прийти на пресс-конференцию.

Не называя имен
Из уже освободившихся заключенных лишь четверо — и то, как правило, не называя имен — захотели рассказать о пережитом в колонии. Несмотря на прерывающуюся связь, было понятно, что все они говорили примерно об одном и том же — о ШИЗО, избиениях по нескольку раз в день после осмотра в камере и доклада оперативника, который специально снимается на видео.

Методы и орудия пыток во всех случаях были одни и те же — растяжки, удары по почкам ногами и деревянной кувалдой по пяткам. Занимались этим сотрудники колонии в специальных точках, где нет камер, стараясь не оставить никаких следов.

Кстати, именно по этой причине, когда Ильдара Дадина осматривали после его сообщений о пытках, то почти не нашли следов. Лишь на основании большого пальца руки, после того как его подвешивали, осталась красная отметина от наручников. Об этом рассказал эксперт президентского Совета по правам человека Валерий Борщев, вместе с членами СПЧ побывавший в колонии и несколько часов проговоривший с Дадиным.

— Я думаю, что то, что он говорит, это правда, — заявил эксперт СПЧ. — Разве что есть какие-то эмоциональные акценты, а в сущности, я верю, что то, что он рассказывал, соответствует действительности. И сама атмосфера в колонии, и поведение сотрудников, которые нам пытались препятствовать в проведении расследования, говорят о том…

Разрыв связок и припадки
Об избиениях в Сегеже много говорили родственники заключенных. Лариса Гелисханова рассказала о том, как ее сын — Зелимхан Гелисханов — дважды пытался покончить с собой из-за пыток и угроз изнасилования. Какое-то время женщина надеялась, что вразумить сотрудников колонии поможет жалоба в Генпрокуратуру и разговор с замначальника УФСИН Карелии Алексеем Федотовым, который во время приема высказывал ей слова поддержки. Однако после этого Зелимхана только лишний раз избили, сказав, что жалобы ему не помогут.

Отдельно остановилась Гелисханова и на личности начальника ИК-7 Сергея Коссиева, который, по ее мнению, психологически неуравновешен и должен пройти проверку на вменяемость. Свои слова женщина подкрепила предположением, что именно из-за несдержанности Коссиева, который может быть крайне агрессивен, он был срочно отправлен в отпуск, чтобы во время визита правозащитников это не вылезло наружу.

— Такие люди, как мой сын, готовые бороться за свои права, для них самые опасные. Поэтому он сразу попал в ШИЗО, — уверена Гелисханова. — На самом деле там жесточайшие пытки. У него были разрывы всех связок. Когда он поступил в верхнеуральскую тюрьму [где провел какое-то время после Сегежи и затем снова попал в Карелию], у него был эпилептический припадок.

Эти припадки, вероятно, были и до этого в этой колонии, но их не отражали медики. [Понятно, что если] человека дважды в день бьют по голове, у него могут быть эпилептические припадки.

Это подтвердила и жена Анзора Мамаева Камета Сайдулаева. По ее словам, когда Анзор узнал, что его хотят из Челябинска перевести в Карелию, то вскрыл в вагоне вены (у него во рту был спрятан кусок лезвия). Через какое-то время, уже в Сегеже, во время телефонных разговоров Анзор стал настоятельно просить, чтобы жена привезла на свидание дочь, боясь, что может ее больше не увидеть. Сумев попасть в ИК-7 лишь в сентябре, Сайдулаева узнала, что толкнуло мужа на подобные просьбы.

— Его били очень страшно. Две недели подряд — на завтрак, обед и ужин. Это в порядке вещей, — поведала жена Анзора Мамаева. — У них, как он говорит, есть какая-то дубинка, она обшита тканью, тяжелая. Ею били по голове постоянно. Он говорит: «Я поднимаю брови, и такое ощущение, что у меня какие-то гематомы в голове, у меня постоянные головные боли». Он взрослый человек, ему уже за 50. Когда его начали бить, он оперативникам сказал:

«Я знаю, что вы меня привезли здесь добить. Давайте заканчивайте сразу и не надо мучить». Они ответили: «Мы тебя доведем до того, что ты сам себя убьешь». Эти слова они ему постоянно повторяли.

И Сайдулаева, и Гелисханова уверяют, что привлечь внимание к тому, что происходит с их родственниками, помог только случай с Ильдаром Дадиным, о котором удалось рассказать в СМИ. До этого ни ФСИН, ни прокуратура ни на какие обращения и жалобы не реагировали, уверяют женщины.

Специально на том, как работает прокуратура, остановилась адвокат Анна Кутузова, которая с трудом смогла отыскать Анзора Мамаева и Зелимхана Гелисханова. Ведь после письма Дадина и начавшихся проверок их перевели из сегежской ИК-7 в ИК-1 в Надвоицы. Но и там заключенных, как говорит Кутузова, продолжили избивать. Однако прокурор Карелии по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях Игорь Храпченков, по словам адвоката, на эти нарушения никак не реагирует, что заставляет многих заключенных опускать руки и молча сносить издевательства.

— Туда луч света не попадает. Необходим комплексный подход. Храпченков настолько сросся с системой ФСИН, что она стала его двойником. Факты результатов прокурорских проверок отсутствуют. Я спрашивала и у Зелимхана, и у Анзора, была ли реакция после посещений прокурора (он должен раз в месяц посещать колонии). Нет, реакция одна. Анзора и Зелимхана помещали в ШИЗО и там били за то, что они говорили о нарушениях… Мы обязательно должны поднимать эту тему. Потому что не успевает поезд отправиться из Сегежи, как все побиты.

«Мы тебе подбросим наркотики»
С чем связана боязнь не только нынешних, но и уже освободившихся заключенных говорить о пытках, пояснила жена Ильдара Дадина — Анастасия Зотова. Она уверяет, что в Петрозаводске многие бы могли рассказывать о пережитом, однако они предпочитают помалкивать.

— Мы вчера разговаривали с молодым человеком с русским именем и фамилией, который живет в Петрозаводске, — говорит Зотова. — И он сказал, что в Петрозаводске очень много ребят, которые сидели в этой колонии и которые все это видели, на себе испытали и боятся.

Вся же система повязана, им подкинут наркотики — и опять ИК-7, опять ШИЗО и пытки. Оно им надо?

Они говорят: «Мы все это видели, но мы вас не поддержим. Вы боретесь за своего мужа. Может быть, мы вам анонимно показания дадим». А заявлять на публику они не готовы. Потому что добраться до них в Петрозаводске очень легко.

Боятся подобных провокаций не только бывшие зэки, но и адвокаты. Если верить Ларисе Гелисхановой, большей части представителей этой профессии в Сегеже доверять нельзя — они не доводят до родственников того, что им рассказывают заключенные. А если и попадается среди сегежских защитников порядочный человек, то на него постоянно сыплются угрозы работников ФСИНа.

— Мы сейчас работаем с одним адвокатом. Есть надежда, что в нем есть что-то человеческое, — рассказала Гелисханова. — Но этому адвокату уже говорили в этой колонии: «Мы тебе подбросим наркотики. Ты лучше с нами не связывайся». Она ходит теперь в одежде без карманов, чтобы ничего не подкинули.