19 марта 2013, 15:41

Здесь любили, радовались, жили...

Непростая судьба Пегремы. "ТВР-Панорама" начинает новый проект "Когда деревни были большими".

«ТВР-Панорама» начинает новый проект – «Когда деревни были большими». Казалось бы, название проекта говорит само за себя. Но... Оно не означает, что мы хотим рассказать на страницах газеты только о тех населенных пунктах, которые имели важное экономическое или политическое значение в прошлом, были крупными центрами, сдавшими со временем свои позиции. Отнюдь. В нашей республике много сел и деревень с интересной судьбой. Вот, например, маленькая деревушка Пегрема в Заонежье. Она не может похвастаться ни многолюдными ярмарками, ни самым передовым для своего времени колхозом или совхозом… Но при этом точно заслуживает нашего к себе внимания.

Пегрема – деревня в Медвежьегорском районе на берегу Уницкой губы Онежского озера, в которой около двух десятков домов. Представляет собой пример деревянного зодчества Заонежья. Входит в список ценных, подлежащих охране исторических поселений, куда внесены 50 деревень Заонежья, возраст которых 500 и более лет. Одно из строений деревни, амбар Кузнецова, находится на острове Кижи. В деревне уже давно никто не живет: последний житель покинул ее около 40 лет назад.

Каково это ― возвращаться в родные места и вместо родительского дома видеть пепелище? Идти по улице, вдоль которой стоят чудом сохранившиеся старые избушки, которые глядят на тебя пустыми глазницами окон? Присесть под сосной, выросшей у крыльца по воле деда, приговаривавшего: «Полить не забудь, живое деревце-то…», и ставшей через несколько десятилетий свидетелем, как жизнь уходила из деревни? Наверное, невозможно понять это, не увидев воочию покинутый людьми населенный пункт.

…Я никогда раньше не была в Пегреме. Впервые услышала об этой деревне, собираясь в джип-тур по труднодоступным местам Заонежья. (Мы писали о нем подробно в № 44 «ТВР-Панорамы» от 31 октября прошлого года.) Собственно, именно тогда и произошло мое с ней знакомство. Шапочное, надо сказать. Но чем-то она зацепила. Уникальными археологическими находками неподалеку? Возможно. Невероятной живописностью окружающего пейзажа? Да, наверное. И все-таки больше всего меня поразило ощущение …бренности бытия, что ли – уж простите за высокий слог. Ведь в этой деревне когда-то кипела жизнь: люди работали, строили планы, возводили новые дома для выросших и создавших свои семьи детей, молились в здешней часовенке, заготавливали дрова, косили сено для коров… Вряд ли кто-то думал, что их родная деревня перестанет существовать. И вот теперь в ней не осталось ни одной живой души. Многие дома уже почти полностью разрушены, другие сгорели…
Тогда, в октябре, вернувшись из экстремальной поездки, не позволившей, к сожалению, побыть в деревне подольше, решила: Пегрема – моя тема. Мне хотелось узнать о ней больше, познакомиться с ее бывшими жителями, услышать местный диалект… Но оказалось, что Пегрема умеет хранить свои тайны: как только подходила к теме вплотную, тут же силою обстоятельств была вынуждена откладывать ее на потом. Словно кто-то сомневался: а нужно ли?
Оказалось – нужно! И вот я сижу на кухне у петрозаводчанки Нины Ивановны Боженовой. Кто же расскажет о деревне лучше, чем тот, кто в ней родился и провел все детство!
 
Счастливая пора – детство
– Как жили? Да нормально жили, – рассказывает Нина Ивановна. – Работали в колхозе, рыбачили, держали скотину. Денег-то почти ни у кого не было. Только в тех семьях, в которых мужчины работали в Ламбасручье «на сплотке» – сплавляли лес. Да еще бригада обслуживала Уницкую губу: фарватер проверяли, ставили вехи, зажигали бакены на островах ― раньше все это вручную делали. Заработав на сплаве или в этой бригаде денег, можно было поехать в Петрозаводск за покупками для детей. А добирались до города все больше по воде. Сначала на пароходе, был такой «Вересаев», с дымовой трубой, а позже уже и теплоходы стали ходить. Хотя можно было и по суше: шли 6 км до Пайгубы, там переезжали на лодке в деревню Ватнаволок, оттуда на станцию Илемсельга, а там уж садились на поезд.


Первая поездка Нины Боженовой (в центре) в Петрозаводск, 1960 год

– Но школа в деревне была?
– А как же, четырехлетка! На втором этаже дома, в котором жила наша учительница Валентина Тимофеевна Моисеева. Замечательная была женщина. Всему нас учила – одна ведь на все четыре класса, тогда в них было 18 ребят. И на лыжах с нами ходила, и в лапту играла, не говоря уж о концертах и соревнованиях.
Ее дом напротив часовни крепким, добротным был. В нем археологи до самых последних дней жили, пока он не рухнул.
Окончив четырехлетку, юные пегремцы отправлялись учиться в поселок Ламбасручей, где был интернат. Это 7 км от Пегремы, если напрямую через Уницкую губу (на другом ее берегу). Жили в интернате всю неделю, домой возвращались на выходные. Осенью – на катерах, зимой – на лошадях по льду.
– Помню, как первым пробегал на финских санях, проверяя прочность льда, дядя Федя Кузнецов, – говорит Нина Ивановна. – Нам до этого строго-настрого запрещалось выходить на лед. Но разве мы слушались! Ничего ведь тогда не боялись. А уж как трудно было привыкнуть к интернатовской еде! Первые два дня как приезжали из дому, в столовую даже не ходили, спасали домашние запасы – молоко, рыбники да калитки, брусника...
Родную Пегрему Нина Ивановна вспоминает исключительно с добрым чувством. И не потому, что в то время была она ребенком, а в детстве все мы счастливы. Просто люди тогда относились и к друг к другу, и собственно к жизни по-иному. Помогали одиноким и старым: кто воды наносит, кто дров привезет, школьники их расколют да в поленницы сложат. Если замечали, что у кого-то долго печь не топится – бегут выяснять, не случилось ли чего. Двери не запирались: палкой подопрут, значит, все ушли – и никто не воровал.
– Да, время было непростое. Радио – один приемник на всю деревню в клубе, телефонной связи нет, медицинского пункта нет. Но воспоминания светлые. Потому что народ был радостным: страшная война позади, мы победили. Надежда была на то, что жизнь вскоре станет лучше, легче, счастливее. Это потом уж люди стали мрачнеть.



Хоромы меняли на бараки
– А когда деревня опустела?
– Кампания по переселению началась в 1964 году. Тогда многие деревни по всей стране объявили бесперспективными. Жители Пегремы переезжали в Ламбасручей. Там работал лесопункт, людям давали жилье. Но что власть могла предложить? Бараки. А вы же видели, какие дома были в нашей деревне. Прекрасные пятистенки, двухэтажные хоромы, построенные с учетом будущих молодых семей, для которых и отдельный вход был предусмотрен, и большой двор с удобным въездом для повозок… И вот из этих родовых гнезд, из построенных своими руками домов, рассчитанных на жизнь нескольких поколений, люди переселялись в бараки лесозаготовителей. Многие, надеясь, видимо, еще вернуться, пооставляли в Пегреме домашнюю утварь, сундуки с вещами. Но корову, кормилицу нашу, мы, конечно, забрали. Помню, как мама ее по льду перегоняла.
И конечно, никакой компенсации со стороны советской власти. А уж о перевозке домов речи даже не шло. Сделать это самостоятельно? Пожалуйста. Но кто сможет сам раскатать дом по бревнышку, перевезти его на другой берег Уницкой губы и вновь собрать? Естественно, что в Пегреме не было ни одного подобного случая.
Уже давно остыл налитый в чашки чай, а мы все продолжаем разговор о прошлом старинной заонежской деревни, о том, что еще долго, вплоть до конца 70-х – начала 80-х годов, ездили люди в свою родную деревню, проводили там лето да сено косили. Очень долго люди не верили, что покинули Пегрему навсегда... Потом уже в опустевших домах стали жить приезжающие рыбаки. По их, видимо, вине, сгорел первым дом Ереминых. Сожжен и родительский дом Нины Ивановны – ничего от него не осталось. Одно время в Пегреме пытался наладить хозяйство фермер, даже завез бычков. Но не заладилось.

Чтобы помнили
– Мы с родителями уже обустроились на новом месте, а бабушка оставалась в Пегреме до последнего, – продолжает свой рассказ моя собеседница. – Я каждую неделю бегала на лыжах проведать ее. Это был уже 1967 год. Недалеко от нее был дом бабы Насти, которая говорила: «Пока дрова есть – буду здесь жить». Вот они вдвоем соберутся, свезут на санках дров в баню, воды натаскают – а для этого надо пешней прорубь на озере пробить, баню протопят – так и прожили они тогда зиму. А потом бабушка заболела. Мы ее забрали в Ламбасручей, но, видимо, было поздно. Она одна из последних покинула Пегрему.
Потом, уже повзрослев, я не переставала изумляться: насколько то поколение, к которому принадлежала моя бабушка, было особенным: какие светлые глаза у них были, как они умели радоваться. Сколько шуток и прибауток знали, как они искренне смеялись – это при такой-то жизни! Да, иногда всплакнут – у многих на войне погибли родные, но чтобы ныть, жаловаться – никогда. Соберутся на бесёды в одной избе вечером, кто вяжет, кто прядет, самовар поставят и рассказывают. Ну тут уж нам, ребятне, спать некогда: залезаешь на прилавок втихаря, в разговор не вступаешь, потому что иначе сразу «брысь оттуда!», и сидишь, слушаешь. А разговор-то у нас какой был! Приезжие и не понимали частенько. Сейчас вот в обществе есть интерес к наречиям и диалектам, а в то время из нас нещадно выбивали местный говор. Помню такой случай: бежит девочка 5-6 лет и кричит: «Любка, ляй-ляй,бóран идя!» А ее дядя говорит: «Люба, ты же городская девочка, правильно говорить «вона идет баран». Ну, конечно, мы посмеялись: исправил, называется.


Сестра Нины Боженовой Валентина Росликова до сих пор живет в Заонежье, в поселке Ламбасручей. Она пишет стихи на местном диалекте, сохраняя традиции и язык предков. Она постоянный участник «Федосовских чтений», посвященных известной заонежской сказительнице Ирине Федосовой. Обе сестры часто бывают на встречах в музее «Кижи», чтобы рассказать о прежней жизни в деревне, почитать стихи на местном диалекте. А еще хотят они сохранить память о родной Пегреме, чтобы не только передать внукам и правнукам любовь к земле предков, но и оставить знания о ней. Они создают свой домашний архив о Пегреме: какие семьи жили в домах, как звали детей, какие отношения связывали людей, как назывались окружающие деревню поля, перелески, где расположено кладбище…
– У меня есть мечта, – признается Нина Ивановна, – написать о всех – нет, не художественную прозу или исторические хроники деревни, а то, что и как я помню, в том числе из рассказов нашей бабушки, Марии Федоровны Моисеевой, которая жила в Пегреме с 1918 года... Издать эти воспоминания я, наверное, не смогу, но хотя бы сохраню. Жалею только, что поздно спохватились. Раньше бы…

 «Древности завет»
Брошенная людьми несколько десятилетий назад Пегрема – одна из многих деревень Заонежья со схожими судьбами. И все же есть в ней одна особенность. Будущее Пегремы – в ее археологической привлекательности для науки и в развитии туризма. Так считает известный карельский археолог, кандидат исторических наук Анатолий Журавлев.

Еще в середине 1960-х годов прошлого века в полутора километрах от деревни в результате раскопок были сделаны многочисленные археологические открытия, обнаружены стоянки людей, селившихся в этих местах за много тысячелетий до нашей эры. Тогда Анатолий Журавлев, читавший в университете лекции по археологии студентам, привозил их сюда на практику. С тех пор он изучает и пропагандирует Пегрему, и нет, пожалуй, в Карелии человека, более увлеченного идеей превратить ее в полигон комплексных научных исследований и одновременно – в туристический центр.
Сейчас там создан археологический музей под открытым небом «Пегрема» (из семи секций), куда приглашают школьников и туристов.
– Летом в Пегреме мы ежегодно проводим научно-практические конференции, посвященные возрождению Заонежья, – рассказывает Анатолий Павлович. – И каждый турист становится участником таких симпозиумов. Мы рассказываем о том, как и какие цивилизации жили в этих местах ранее, проводим экскурсии.
Особенно туристов привлекает «Поляна идолов», открытая Анатолием Журавлевым еще в 1988 году после лесного пожара. На поляне расположены скопления камней разной формы. Они напоминают животных и птиц: утку, лягушку… По словам археолога, примерно 4 тысячи лет назад в окрестностях Пегремы произошло страшное землетрясение и люди надолго покинули эту территорию. Те же, кто заселил ее вновь, и создали святилище, где молились богам и предкам, совершали обряды и ритуалы.


– «Поляна идолов» – уникальное место, – говорит он. – Она дает такую классную реконструкцию духовного мира наших предков, их представлений о мире, религии!
Справедливости ради скажем, что не все представители науки поддерживают теорию Анатолия Журавлева. Впрочем, пусть ученые спорят и решают, действительно ли «поляна идолов» ― это культовый комплекс и является ли, например, «Лягушка» рукотворным памятником или природным образованием, но увидеть все это своими глазами довольно любопытно. Вот только попасть в Пегрему можно лишь по воде (вертолет все же исключим ― это средство передвижения доступно единицам).
И даже участники прошлогодней экстремальной экспедиции добрались в Пегрему не все. Ведь дороги как таковой туда нет. И в этом, кстати, не минус Пегремы, а ее большой плюс.
― И не надо ее строить, – уверен Анатолий Журалев. – Проведи дорогу – моментально многочисленные туристы все испортят, замусорят, разрушат. К сожалению, таковы люди. А так в Пегрему приезжают только те, кому она действительно интересна и кто понимает ее ценность.

Вот такая она, Пегрема. Это одновременно заброшенная деревня и археологические открытия, старая деревянная архитектура (рискующая очень скоро остаться лишь в памяти бывших жителей да в документах ученых) и перспективный туристический объект. Это маленькая часть Карелии, по которой можно так много узнать о мире, о нас, о времени…

Часовня Варлаама Хутынского. Памятник архитектуры. "Подлежит охране как всенародное достояние" - указано на табличке. Охраняется так себе. Собственно, как и многие другие церкви и часовни в заброшенных и забытых деревнях.

Что такое Пегрема?
Это жизни бег.
Это откровение,
Древности завет…
(А. П. Журавлев)