7 сентября громкое уголовное дело, в котором фигурирует первый заместитель мэра Петрозаводска Евгения Сухорукова, вышло на финишную прямую. Гособвинитель Дмитрий Губанов выступил в судебных прениях с обвинительной речью. Говорил он почти полтора часа, достаточно уверенно и ровно. Но, когда дело дошло до наказания, которое гособвинение просит назначить подсудимой, Губанов стал заметно волноваться, запинаться и лихорадочно допивать воду, запасов которой явно не хватало для более убедительного завершения выступления.

Наказание, предложенное стороной гособвинения, явно диссонировало с прозвучавшими доводами о виновности Евгении Сухоруковой в превышении должностных полномочий. Дмитрий Губанов попросил суд назначить наказание в виде трех лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима и запрета на полтора года занимать определенные должности в органах власти.

Не имеется оснований полагать, что исправление возможно без изоляции от общества,

- считает Губанов.

Судья Эдуард Новоселов

Суровость и какая-то натянуто искусственная жестокость выбранного для Сухоруковой наказания словно демонстрировала силу невидимых оппонентов. Даже судья Эдуард Новоселов не выдержал и поинтересовался, кто будет воспитывать девятилетнего сына Евгении Сухоруковой в случае реального лишения ее свободы.

Имеется отец ребенка, имеются бабушки и другие родственники,

- объяснил Дмитрий Губанов.

Единственно, в чем смягчилось гособвинение, так это в сумме причиненного ущерба, которая с первоначальных 69 миллионов  была снижена до 57,8 миллиона рублей. Но уменьшение материальных претензий прокуратуры было связано с изменениями российского законодательства. Для их удовлетворения прокурор предложил обратить взыскание на одну вторую доли квартиры в Петрозаводске, где Евгения Сухорукова проживает с сыном. При вынесении приговора гособвинитель просил изменить Сухоруковой меру пресечения на содержание под стражу.

В чем же заключается вина Евгении Сухоруковой?
Центральная дата в обвинении – это 27 сентября 2012 года, когда Сухорукова, исполняя обязанности главы Прионежской администрации, подписала постановление об изменении вида разрешенного использования земельного участка, находившегося в собственности ООО «Ерошкина сельга». Расположенный рядом с селом Деревянное участок площадью более 61 гектара, который в свое время компания приобрела у совхоза «Маяк», был предназначен для ведения сельского хозяйства. Фирма «Ерошкина сельга» задумала возвести здесь дачный поселок и обратилась в районную администрацию с просьбой изменить вид разрешенного использования земли. После долгих согласований пакет документов был подготовлен, и проект постановления лег на стол Сухоруковой в тот момент, когда она замещала приболевшую главу администрации Светлану Чечиль.

Как теперь выясняется, автограф трехлетней давности для Евгении Сухоруковой имел роковые последствия. Главная коллизия, на которой строится все обвинение против Сухоруковой, состоит в том, что на спорном участке в 1991 году была построена мелиоративная система. Существование мелиоративной системы автоматически превращает земельный участок в особо ценные сельскохозяйственные угодья, которые, по закону, можно использовать исключительно по назначению. Другими словами, никакого дачного строительства на таких землях быть не должно.

Но не все так просто. Дело в том, что в распоряжении администрации Прионежского района находился ответ из карельского управления Росреестра, в котором сообщалось, что, по информации ведомства, мелиорации на данном участке проведено не было. Это означало, что можно было смело менять вид разрешенного использования земли с сельхозназначения на ведение дачного хозяйства. Позднее, когда правоохранительные органы всерьез заинтересовались этой историей, в Росреестре все же обнаружили в архивах акт ввода в эксплуатацию мелиоративной системы. Правда, прозрение пришло слишком поздно, когда «Ерошкина сельга» уже приступила к строительству домов.

Одновременно в администрации Прионежского района был ответ из другой государственной структуры - Карелмелиоводхоза, где указывалось на наличие мелиорации на земельном участке. Но, согласно российского законодательства, именно за Росреестром закреплено право определять ценность земель. Другими словами, если специалисты Росреестра и ошиблись, то это сложно поставить в вину Сухоруковой. Ведь закон требует от чиновников ориентироваться именно на Росреестр.

Интересно, что срок службы открытых мелиоративных систем, а именно такая сеть была построена на участке, принадлежащем «Ерошкиной сельге», составляет 15-20 лет. Затем они приходят в негодность и списываются. Правда, в Карелии подобных процедур ни разу не проводились. В суде было подтверждено, что мелиоративная система, построенная в 1991 году, находилась в запущенном состоянии. Однако, по мнению прокурора, функционировала ли она или нет, не имеет в данной ситуации значения.

Евгения Сухорукова утверждает, что не была знакома с ответом из Карелмелиоводхоза. В качестве главного доказательства осведомленности Евгении Сухоруковой о том, что участок был осушен, гособвинение приводит показания главы Деревянского сельского поселения Олега Дякина. По словам Дякина, он рассказывал Сухоруковой о существовании осушительной системы и даже оставлял ей документы.

Правда, никто кроме Дякина этого припомнить не смог. Зато о конфликте между Дякиным и Сухоруковой знали многие. Евгении Сухоруковой, с ее слов,  даже пришлось вызывать помощь, чтобы вывести эмоционального и не всегда корректно выражающегося мужчину из кабинета. Свидетели говорили, что Дякин недолюбливает Сухорукову, а значит мог ее оговорить.

На мой взгляд, у Дякина нет никаких оснований для оговора Сухоруковой, - сказал Дмитрий Губанов.

Гособвинители Наталья Ласточкина и Дмитрий Губанов

А вот гражданам, которые присутствовали при инциденте в кабинете Сухоруковой, прокурор не вполне доверяет, так как они были подчиненными обвиняемой.

Обсуждение проекта строительства дачного поселка, предложенного фирмой «Ерошкина сельга», в Прионежской администрации началось до того, как Евгения Сухорукова пришла туда на работу. Вопрос об изменении вида разрешенного использования земельного участка принимался коллегиально, во всяком случае свидетели говорили, что документы проходили согласования в разных отделах. Правда, оригинал документа, где стояли подписи других руководителей районной администрации, таинственным образом исчез.

По мнению гособвинения, ключевым моментом является вопрос, знала ли Сухорукова, когда подписывала постановление, что участок является осушенным. Сославшись на показания Дякина, прокурор не усомнился в осведомленности обвиняемой.

Зато другой, не менее принципиальный вопрос – что, собственно говоря, двигало Евгенией Сухоруковой, - гособвинитель скромно обошел стороной. В речи Губанова не было сказано ни слова о мотивах Сухоруковой. Другими словами, зачем было Евгении Сухоруковой нарушать закон, осталось за кадром.

Никаких материальных преимуществ она не получила, никто ее не просил, так сказать, не в службу, а в дружбу, подписывать постановление, с владельцами «Ерошкиной сельги» она тоже связана не была. Но должен же быть умысел, а он упорно не проглядывается. Единственная фраза на эту тему, что Сухорукова «руководствовалась ложно понятыми интересами службы, выраженными в желании оказать содействие ООО «Ерошкина сельга»», не в состоянии объяснить ее поведение. Ведь «ложно понятые интересы» можно легко приписать любому гражданину.

Что же мы имеем в результате? Евгения Сухорукова, окутанная ложными представлениями, не имея никакой корысти, подписывает прошедшие необходимые согласования документы о изменении вида разрешенного использования земельного участка. На тот момент в распоряжении администрации имеется официальный ответ из Росреестра (единственного государственного органа власти, кому предписано, по закону, давать подобные заключения), где утверждается, что мелиорации проведено не было. Следуя логике гособвинения, Сухорукова должна была усомниться в информации Росрестра, и догадаться, что дело не чисто.

Но Сухорукова не усомнилась, а, значит, превысила должностные полномочия, что ударило по почвенному покрову особо ценных сельхоз угодий аж на 57,8 миллиона рублей.

Теперь слово за Евгенией Сухоруковой, которой предстоит выступить в судебных прениях 15 сентября.

Антонина Кябелева