Моряк Северного флота
Мой дед, Владимир Рудольфович Лаур, на войну попал в 17 лет. Они с матерью жили в Петрозаводске. Город бомбили, в их барак попала бомба. Эвакуировались в Пудож. В 1942 году пришла повестка на оборонные работы — копать окопы, брали на них молодежь с 15 лет. Мать упросила, и Володю приняли на курсы счетоводов при районной колхозной школе, на которых и учился он вместе с будущей женой, Клавой. Учащиеся больше работали, чем учились. Летом убирали в колхозах урожай — жали рожь, овес. Осенью пилили бревна на чурки.
На работу деда направили в колхоз «Красный герой» Пудожского района. Мужиков было всего трое — председатель,ссыльный поселенец и володя. Учитывал трудодни, горох, зерно. Получал как служащий 400 граммов хлеба по карточке, колхозникам карточки не давали. Ловил
рыбу со старушкой хозяйкой — та все луды знала, рыбой и живы были.
Однажды молодой счетовод совершил «преступление». Среди колхозных документов хранился паспорт на племенного быка. Паспорт был нарядным, с «портретом». Желая приукрасить свою комнатку, Володя бычий «портрет» из паспорта вырезал и на стенку для красоты повесил. Когда председатель колхоза увидел остатки паспорта, то только за голову схватился — времена были сталинские, суровые, а у парня и так с родословной нечисто — дед и отец арестованы.
Так что когда 2 сентября 1943 года пришла мобилизационная повестка, Володя не стал отговариваться, что ему еще нет восемнадцати, а даже
обрадовался — какой же мальчиша на войну не хочет, да и от греха подальше от быков и их портретов.
Рекрут с бараньим весом
Как же Володя хотел стать моряком! И задумал хитрость. Он узнал, что парни, отобранные на флот, проходят повторную медкомиссию.
Подкараулив, когда комиссия уже завершила работу, с повесткой в руках влетел в военкомат. На него закричали: «Ты почему поздно пришел? Быстро раздевайся!». Никому и в голову не пришло проверить повестку, в которой была совсем другая дата явки.
Когда он разделся, офицер-моряк только мельком, сверху вниз, глянул на худенького, с выпирающими ребрами подростка и категорически
отказался от него — недомерок! Все пропало. Но тут пудожский военком спросил, не сын ли он кузнеца? Да, сын (за 4 года от арестованного отца не пришло ни одной весточки и не придет никогда).
Про мать военком и сам знал. Мать тяжело болела. И военком вступился перед моряком за мальчишку, мол, ничего, что мал, вытянется. Были бы кости, а мясо нарастет на флотских харчах. Измерили рекруту рост — 157 см, вес и вовсе «бараний». Но была не была! Володя прибежал домой счастливый — хоть раз в жизни повезло!
Через несколько дней 50 пудожских призывников отправились в Вологодскую область на железнодорожную станцию. 300 км пехом
(часть дороги ехал на машине, так как повредил ногу). Володю даже назначили старшим группы — все-таки счетовод, человек по тем временам образованный. На войну он отправился в обновах — тетка выдала мужнины брезентовые сапоги с калошами и суконные штаны песочного цвета. По дороге старший группы проиграл сапоги в карты и дальше, от Каргополя, шел прямо в калошах. И от ненавистных калош избавился только в Мурманске.
Перед баней ребят постригли налысо и наконец-то выдали заветную моряцкую одежду. Форма ему досталась большого размера, вернее, моряк был мелковат. Форменка прикрывала колени, клеши волочились по полу — хоть под мышками завязывай, а маленькая голова выглядывала из широкого воротника словно вица. Вобщем — моряк, с печки бряк, 3 года плавал, моря не видал…
Однажды Володя стоял на посту. Проходивший мимо командир части, капитан 3-го ранга, увидел невысокого, щупленького морячка и спросил: «Что это у нас за девушка на посту?» (девушки в части служили телефонистками). И ответил морячок звонким девичьим голосом: «Матрос Лаур!».
Покачал капитан головой: «Господи, детей на войну берем», — и взял самого маленького в группе мальчишку на легкую службу — в вестовые.
Два раза тонул
А потом Володя служил на катерах. В атаку шли звеньями, в каждом — по 3 катера. На каждом катере по две торпеды метров по пять длиной и по шесть глубинных бомб для подводных лодок, пушка и 2 противовоздушных пулемета. Экипаж — 12 человек. Два катера перед целью дымовую завесу пустят — специальные дымовые шашки в море кидали. Главное — как можно ближе к цели подойти. Вот они из дыма выскочат на скорости, торпеды выпустят — и опять в дым.
Да и на суше каждый день по пять раз бомбили. Мурманск — порт незамерзающий, зимних каникул не было. Раз был в конвое — наш Алексей
Николаевич Косыгин встречался с американцами в нейтральных водах. Погода жуткая, вахта всего по 30 минут — больше человек не выдерживал, за эти минуты в ледышку превратиться можно.
В конце войны служил на эсминце «Куйбышев». Был и в Германии — в Россию вернулся на сетевом заградителе «Герман Геринг», его потом в «Паной» переименовали. На память остался только морской офицерский кортик со свастикой. А после войны отслужил на Северном флоте еще 5 лет (на флот призывали на 5 лет, войну не засчитали), всего, значит, семь. А потом еще не раз забирали на военные сборы, дослужился до старшего лейтенанта.
Два раза тонул. В первый раз, в начале службы, оступился и за борт упал. Катерок был маленький, обслуживали его всего 4 человека. Вечером все сошли на берег, Влодя замешкался, уходил последним, в темноте и свалился в воду. Плавает между катером и сваями пристани, кричит. Но кто в шуме волн крик услышит, да и слышать некому. Пытался ухватиться за сваю, а она скользкая, льдом покрылась, руки уже не гнутся — в ледяной воде много не поплаваешь. Уже и голос не подавал — бесполезно, да и голоса нет. К счастью, один из матросов вернулся на катер — забыл что-то нужное взять.
Он-то человек был бывалый, хоть и темно, но заметил, что в воде кто-то шевелится. Обрадовался и скорее побежал за гарпуном — думал, тюлень. Уже когда целился, увидел, что это человек тонет…
А второй раз — после войны. Были ученья, 6 катеров шли в атаку в дымовой завесе. Катера несутся — только ветер свистит. Володя был на корме, стоял на одном колене, пригнувшись. Ему захотелось щегольнуть — показать, что он старый морской волк, палуба ему как дом родной, бортовая качка — ерунда! Да тут катер на скорости стал разворачиваться, страховочный ремешок оборвался — и полетел Володя за борт, в ту самую пучину морскую, про которую и в сказках слушать страшно. Хорошо хоть под винты не попал. И ведь никто и не заметил, что морячка за борт смахнуло, да и видели бы — не срывать же боевые ученья.
Сначала моряк плавал, как поплавок — на нем теплая одежда, сверху плотно застегнутый американский комбинезон с клапанами — только на него и была надежда. Но все-таки холодная вода потихоньку начинала просачиваться. Был бы конец морскому волку, если бы не доложили
командиру и тот не приказал бы разворачиваться и искать его.
Демобилизовался в 1950 году, женился. Хотел учиться в военной академии, но его из-за репрессированного отца не приняли. Воевать было можно, а учиться нельзя. «На медалях» поступил в Петрозаводский университет, но тяжело было, особенно с немецким языком — он твердо знал только «хен-де хох». Перевелся в пединститут, на исторический, и почти всю жизнь проработал в системе образования. Деду сейчас 87 лет. Флоту до сих пор благодарен, говорит, что он его человеком сделал...
Тарас Царев, внук