Плач про еловый берег. Заонежье обетованное. История четвертая
Проект осуществлен при поддержке туристической компании «Золотое кольцо Карелии».
Есть в Петрозаводске в старом городе недалеко от набережной улица Федосовой. Как только ее не называют – чаще всего именем некоего Федосова. Не знают многие горожане, чье имя на самом деле носит небольшая улочка. А ведь плакальщица, сказительница, поэтесса Ирина Федосова – личность настолько выдающаяся, настолько неординарная, настолько для Карелии знаковая, что впору не скромную улицу, а целый проспект ее именем называть. Недаром, что смогла обычная деревенская женщина в конце XIX века покорить Москву и Петербург, давала десятки выступлений по всей стране и даже стала меценатом. А ее творчеством восхищались великие Горький, Шаляпин, Римский-Корсаков. Не просто восхищались, но добивались встречи с ней.
Кстати, именно на современной улице Федосовой когда-то стоял ее дом. Сегодня общественники мечтают установить памятник поэтессе рядом с этим местом. А вот родом она из Заонежья, из деревни Сафроново, что недалеко от Толвуи. Похоронена в другой соседней деревне – Кузаранде.
Еловый берег
Наш автомобиль мчит по ровной грунтовке мимо Вырозерских угодий в сторону Кузаранды, что на северном берегу Заонежского полуострова. Еще прорываясь на мыс Ажепнаволок, мы слегка пробили глушитель, и теперь наше движение сопровождается небольшим рыком. Это даже придает изюминку, словно мы едем не на современном автомобиле, а на паровозе. Очень, скажу вам, подходит такой звук к забытым государством заонежским землям. Люди здесь живут сами по себе, в своем мире. По сути, в прошлом веке, а то и в позапрошлом.
Вот и мы, словно путешественники из другого мира, подобно Радищеву, путешествующему из Петербурга в Москву, гоголевскому Чичикову, а то и царскому фотографу Прокудину-Горскому, покорившему больше ста лет назад мурманскую железку – рычим потихоньку мимо старых деревень, между скелетов больших крестьянских домов, которые помнят еще то, что нам уже неведомо.
Дома-то какие! - не могут сдержать эмоций мои спутники, проезжая мимо местечка Вырозеро.
Раньше здесь деревня на деревне была, большое было место. Теперь вот – местечко. Мы останавливаемся, чтобы Игорь Подгорный сумел сделать фото красавца-дома. Тишина вокруг, только кузнечики надрываются, да оводы со слепнями покоя не дают. Старинная резьба, балкончики, полотенца и наличники – вот оно величие северного деревянного зодчества.
По пути нам попалась небольшая часовенка-новодел. Кто же ее построил? Ответ оказался внутри. Значит, есть еще жизнь в этих местах.
Кузаранда появилась за 10 километров до, извините, Кузаранды. На дороге вырос знак с обозначением этого населенного пункта. Ни домов, ни сараев вокруг, просто знак. Сплошные поля да мелколесье вокруг. Потом нам сказали, что да, именно такой протяженной и была Кузаранда, объединяющая собой 24 деревни. 10 километров – и все она одна, только названия каждой деревушки разные.
- А что означает это слово - Кузаранда? – спрашиваем у встречающей нас Натальи Коробовой, смотрительницы местного музея имени Федосовой.
- «Еловый берег» означает, - улыбается она.
- А что много у вас тут елей?
- Дак вон вырубленные лежат, много...
Сигнализация важнее
Тоска и красота. Вот, наверное, два слова, с которыми у всех участников экспедиции теперь ассоциируется Кузаранда. Наверное, даже так – красота и тоска.
Невероятный вид открывается всем, кто въезжает в деревню. Безбрежные дали озера, острова, словно летающие тарелки, парящие в воде-небе, обрывы, просторы, ветер и свобода. Неудивительно, что люди здесь поселились еще в XVI веке. Церковь большая стояла Рождества Богородицы. Сгорела в 1919 году. Видно ее было за много верст. А под церковной горой собиралась на гуляния молодежь. В советское время совхоз работал, телятник здесь был, поля косили.
- Школа начальная прямо здесь работала, почта, детский сад. Я помню, в 1987 году очередь в него была, не попасть, - вспоминает Наталья Николаевна. Мы едем по центральной улице деревни. – Здесь вот медпункт стоял. Все закрыли, все опустело, все заброшено. Разве что в совхоз в Толвую утром автобус пока еще увозит работников. Но мало людей. Летом больше, а зимой человек 50 живет, хорошо хоть дорогу чистят, правда, не ремонтируют. А вот и наш клуб, он же музей. Приехали.
Старое покосившееся здание – и есть клуб и музей имени Ирины Федосовой. Заходим. Лампочки Ильича, простенькое убранство, все скромно, даже аскетично.
- Это и есть музей, - наш проводник показывает нам маленькую комнатку с утварью. – Мы в свое время собирали в него все, что касается женского быта. Хотя есть даже фотографии, солдатские письма. Все с окрестных деревень. С Медвежьегорского музея помогали. Но мы понимаем, что с районным музеем и особенно Кижами нам не тягаться. Все лучшее – к ним. А нам уж что осталось. Главная наша достопримечательность – стол-книжка. Даже в Кижах такого нет.
В соседней комнате типичный районный актовый зал. Темно, сыро, мало мест и грустная цветовая гамма.
- Мы наш клуб всегда очень любили, - продолжает Наталья Коробова. – Он и клуб, и библиотека, и кино здесь показывали. Сейчас тоже собираемся, концерты проводим, песни поем, зимой елку даже проводим. Но уже не то, конечно, зимой даже не топим. Сыреет все. Нас ведь заставили сделать пожарную сигнализацию. А ремонт не сделали, все отваливается и разрушается, зато сигнализация есть.
Народная поэтесса
Такая она Кузаранда. Скромный музей да могила самой, пожалуй, известной плакальщицы России. Над озером и над домами, на Юсовой горе, похоронена Ирина Федосова. Маленькая заонежская бабушка из многодетной крестьянской семьи, с тяжелой судьбой, с хромотой, которая была у нее всю жизнь. Сумевшая удивить всю страну, покорить сердца не только народа, но и вершителей судеб, больших людей из столиц.
Более 30 тысяч стихов – такое наследие Федосовой. Среди них плачи-поэмы, причитания, лирические песни, былины, баллады, сказки, пословицы, поговорки, исторические и духовные песни. Большая их часть – ее авторская работа. Особенно она была сильна, конечно, в причитаниях – похоронных, свадебных, военных. На их основе составлены книги, ставшие явлением в фольклористике и этнографии. Ее авторские произведения до сих пор считаются непревзойденными образцами народной обрядовой поэзии.
Она действительно смогла покорить Петербург и Москву, хотя не стремилась к этому. Ее выступления в столицах в конце XIX века вызвали настоящий фурор и собирали полные залы. И позволили поднять ее народное искусство на невероятный уровень. Ей рукоплескали лучшие композиторы и ученые. Она вдохновляла писателей и поэтов. Горький даже написал о ней в романе «Жизнь Клима Самгина». А поэт Некрасов использовал ее образы в бессмертном «Кому на Руси жить хорошо». Она была настоящей народной поэтессой, сумевшей отразить душу народа, его дух, его богатый внутренний мир.
Наконец, она в конце жизни стала меценатом и выделила заработанные на выступлениях деньги на строительство школы в Кузаранде и амбулатории.
Место свободы
Мы стоим у могилы Ирины Федосовой. Комаров вокруг множество, но они не кусают, а только поют над ухом, видимо, что-то федосовское, словно знают, кто здесь лежит.
Почему Заонежье? Почему именно это земля дала таких людей? Говорю людей, потому что именно в Заонежье записаны большинство былин знаменитого киевского цикла. Того самого – про Илью Муромца и Добрыню Никитича. Большая часть русских былин была записана именно в Карелии этнографом Павлом Рыбниковым. Он встретился в нашем Олонецком крае с тремя десятками народных сказителей. Он же, к слову, первый записал и Ирину Федосову. Так что она – лишь часть этого народного богатства Олонецкой земли.
Так почему Заонежье? Потому, видимо, что всегда эта северная земля была свободна и спрятана от разрушительных войн и бед. Здесь не было крепостного права, крестьяне лишь платили подати и налоги, но были свободными. Сюда бежали старообрядцы, здесь селились отшельники и монахи. Здесь искали свободу и покой. Здесь всегда царил дух свободы и творчества. А еще были сильны традиции передачи народного богатства из уст в уста. Одним словом – сильная и свободная земля, которая не могла не дать всходы.
Попрощавшись с Натальей Николаевной, мы отправились обратно по дороге, по которой приехали. Кузаранда – тупиковая деревня. Но только географически. Странные ощущения остались от визита в эти места. Словно побывали на развалинах древней Помпеи, или очутились в римском Колизее и на миг увидели и услышали голоса тех, кто жил здесь.
Про Рим вспомнил не случайно. Где-то здесь, в нескольких километрах от вырозерской грунтовки, в глуши, стоит деревня именно с таким названием – Рим. На официальных картах ее уже нет, но она все-таки есть. Что за Рим такой? Надо его обязательно найти! Именно так мы решили, еще только планируя наше путешествие. Так что теперь все наши дороги обязательно должны привезти в Рим, что бы нам это ни стоило. И, надо сказать, мы его нашли и, как и мечтали, привезли оттуда настоящее журналистское сокровище. Впрочем, об этом в следующей истории.
Фото Игоря Подгорного
