Великая и всемогущая. Заонежье обетованное. История четырнадцатая
Проект осуществлен компанией «Золотое кольцо Карелии».
Так уж вышло, что к истории о Великой Губе я подбирался несколько лет. Не знаю почему, но, что называется, не шло. И ведь несколько заходов делал. Самая близкая попытка была, когда местный житель Павел Иванович Шихуцкий, отец моего товарища Сергея (того самого барина), о котором я писал в одной из историй, познакомил меня с Олегом Пудовкиным. У этого Олега – один из самых красивых и старых домов в деревне. Дом крестьянина Костина (1871 года постройки) из тех, рядом с которыми непременно останавливаются туристы.
Наша встреча состоялась пару лет назад. Мы тогда очень тепло пообщались с Олегом и его женой Викторией. Они напоили молоком, рассказали, как покупали этот дом, как не знали, что здание историческое, как пробовали его восстанавливать. Мы тогда сделали фото около живописной кучи дров. Но вот беда – наша беседа, которую я записал на телефон, умерла вместе с приказавшим долго жить телефоном.
Так и остался тот материал без публикации. Потом еще долго Палываныч (только так и зовем Шихуцкого-старшего) корил меня этим промахом и все спрашивал «Статью написал?». Я же, стыдливо пряча глаза, блеял что-то несвязное в ответ в стиле «напишу, искуплю, исправлю».
Видимо, ждали эти фотографии нашего проекта про Заонежье. Ждали пока мы приедем в Великую Губу. Дождались.
Человек и кошка
Наш пепелац, рассекая горячий воздух первого июльского дня, рвал в сторону гостевого дома местной жительницы Маргариты. Его так и зовут – дом Маргариты. Это единственное пристанище для групп туристов. Ни гостиниц, ни кемпингов здесь нет.
У Маргариты нас ждали ночлег, еда и душ. У моего уставшего «Паджерика» сдувало колесо, видно, где-то поймали гвоздь, так что и эту проблему тоже надо было решить на постоялом дворе.
Мы мчали (ползли, если честно) под лучами заходящего солнца, уставшие, небритые и голодные.
Серые дома российской глубинки – не самый радостный пейзаж. Вдруг дорогу быстрыми шагами прямо перед машиной перешел мужичок с удочкой. На плечах – кошка.
- Тормознем? – одновременно произносим мы с Игорем Подгорным.
Тормознули, бежим за этим колоритным аборигеном – «Стойте!»
Владимир Леонтьев уже стоял. От такого внимания застеснялся и, щуря глаза на солнце, словно потерял дар речи. Но не на тех нарвался. Как выяснилось, идет он действительно с рыбалки. Рыбачит не один, а с любимой кошкой.
- Макой зовут ее. Да, Мака? – дядя Вова поворачивает лицо к любимице, умиляется ей как родной внучке. Игорь делает серию снимков. Мы оба понимаем, что вот она журналистская и фотоудача. Еще одна в этой поездке. Человек и кошка – те самые, из песни. Только ни дождика нет, ни окошка, да и доктор им ни к чему. Они просто вместе, и им хорошо.
Дядя Вова рассказал, что в Великой Губе живет с 1961 года. Сейчас на пенсии. Живет лесом да рыбалкой, как все, а больше, говорит, и нечем здесь заниматься, работы нет.
А еще он напомнил мне дворника из «12 стульев». Почему-то очень хотелось спросить его, есть ли невесты в этом городе, и он бы непременно ответил – кому и кобыла невеста. Впрочем, он бы сказал корова, ведь в Великой их куда больше, чем кобыл. Но я не спросил.
Пристанище для души
Дом Маргариты большой, белый, кирпичный, стоит на горке. Со стороны довольно унылый, внутри уютный, современный. В нем как дома. Уровень гостиницы, а не гостевого дома в глуши. Сама Маргарита, привлекательная женщина на вид южных кровей, приветлива, гостей своих воспринимает как своих жильцов, а не как постояльцев. Потому что с ними в доме и живет, на кухне общей еду готовит. В общем, все мило и по-семейному.
Здесь мы остановились на две ночи. Это место стало нашей базой на эти дни. После дневных поездок мы очень душевно проводили два вечера, коптили во дворе пойманную на зорьке рыбу, общались по душам за общим столом с приезжими питерцами.
Здесь зализал раны и наш автомобиль. Проблема с шиной была решена, разобрали наконец бардак в авто, привели себя в порядок, побрились.
В один из вечеров здесь же пообщались и с Павлом Ивановичем Шихуцким. Он сам пожаловал к нам за стол посидеть и выпить, конечно, чаю.
Уже на следующий день мы приехали к нему в дом, который стоит в самом начале Великой Губы.
Когда не все равно
- Оооо, заходите! – встретил нас хозяин и пригласил за стол.
В углу на диване лежал самый настоящий доберман. Пес особенный. Добрый и немного боязливый, что как-то совсем не вяжется с породой.
Говорят, что собака – зеркало хозяина. Но Палываныч другой и на своего пса похож разве что добрым нравом. А вот о боязливости речь не идет. В селе он авторитет. Про таких говорят – на них и держится российская деревня. Ему до всего в деревне есть дело. В прямом смысле. А главное – на деревню свою не наплевать. Знает про все дома, про всех людей, наверное, тоже. Помнит историю своей земли.
А еще у него множество вырезок из газет и книг, есть старые фото деревни. Не смог я отвертеться, всучил он мне эту пачку, только, говорит, не потеряй. Не потерял. Пролежала полгода на столе. Взял вот сейчас в руки – хоть учебник истории Заонежья пиши.
Палываныч действительно фанат своей деревни. Собирает старые предметы быта и бережно прячет для будущего музея, следит, чтобы не забывали люди историю своего села.
Ох, досталось в свое время Олегу Пудовкину от него. Да и сейчас достается. Тому самому Олегу, который купил старинный дом Костина. Это Палываныч заставлял и заставляет Олега следить за историческим строением. Наличники покрасить, не строить рядом ничего пугающего и не отвечающего историческому облику. Казалось бы, чужой дом, частный, но нет, старинное здание, лицо деревни, от Палываныча не скрыться.
Но все равно не уследил Шихуцкий за Пудовкиным. Покрыл Олег крышу своего дома красной металлочерепицей. Палываныч с горя только рукой махнул…
- А потому что я не могу по-другому, - говорит. – Я здесь ведь вырос, учился, жил. Такие дома были! Уже не осталось почти ничего. Дом марушинский 1878 года постройки был. Красавец!
Лестничные марши на второй этаж какие, приходи глядеть. А этот, Костина, тоже украшение. А теперь развалили, блин. Я считаю, что эти дома возрождать надо. Это история. Я горд за сына Сергея, который купил столетний старый дом в Кондобережской и вместо того, чтобы снести его, восстанавливает. И я знаю, он непременно сделает его.
Сам Палываныч живет в доме деда 1925 года постройки, в сравнении с костинским – новостройка.
- Дед мой – участник революционных событий, - не без гордости говорит хозяин. – Вот его фото. А вот бабушка. Вот фото прадеда моего.
- На Распутина похож, - отмечает коллега Подгорный.
- Что-то есть…, - улыбается Шихуцкий.
Павел Иванович всю жизнь проработал в Петрозаводске, на «Петрозаводскмаше». На пенсию уходил начальником участка инструментального производства. Теперь вот в деревне все лето до поздней осени.
- Деградирует Великая Губа, деградирует. Не работают и пьют. Ничего уж не осталось здесь. Пилорама Аверьянова, музей его же, дом-интернат да школа. Все. Был лесхоз раньше, теперь и его нет. Людям многим все равно, лишь бы их не трогали.
Палываныч вздыхает. Но тут же оживляется:
- Хотя нет, при желании можно расшевелить. Один раз так было. Село большое, детей много, а купаться негде. Стал я инициатором строительства мостков. Пришел три тысячи рублей дал, на заводе скоб наделал. Вся деревня откликнулась. Пиломатериалы купили. Бабки старые деньги даже несли. Построили мостки. А потом, когда всем миром сделали, праздник устроили. Стол поставили, водки купили. И бабы запели. Красота…
- Может, чайку? – Палываныч встрепенулся, предлагая нам попить свежезаваренного, но мы вежливо отказались.
Нам пора было ехать. Мы еще покружились по Великой Губе, купили там местного вкусного хлеба, зашли в сельский клуб. Сама деревня, кстати, на губе Онежского озера с таким же названием стоит. Широкая губа. Великая. И деревня большая, хоть и постаревшая изрядно. Но видно, что была она здесь в Заонежье за старшую. Была да и есть по сей день.
Счастливо, Палываныч, материал написал. Не ругайте больше.
Впереди нас ждала очень интересная встреча со странствующим чехом Либором. Приключение продолжалось.
Фото Игоря Подгорного, Сергея Шихуцкого и автора
