В этот день, 7 марта, в 1959 году в Петрозаводске при Республиканской больнице открылось первое во всем необъятном Советском Союзе отделение ИТАР — интенсивной терапии, анестезиологии и реанимации. Забегая вперед скажем, что и первый съезд анестезиологов тоже проходил у нас в Карелии. Но славна и сильна история карельской медицины не вехами, а людьми, которые эту историю создавали. Съемочная группа отправилась 20 лет назад поздравлять ИТАР с юбилеем. Легендарный профессор Зильбер, специалист по критическим состояниям, создал это отделение своими руками. Достаточно сказать, что все здешние сотрудники были выпестованы им и обучены на его кафедре в Петрозаводском университете: «В 1957 году я был первым врачом-анестезиологом здесь на всем Северо-Западе при хирургическом отделении РБ. И сразу было видно, что использовать только для хирургии эту новую медицинскую технологию мало, надо расширяться на другие отрасли здравоохранения». В больнице считается, что если в отделение ИТАР тебя пригласил Зильбер, то ты получил высшую оценку своим знаниям и опыту. А требуются они здесь, как нигде. Ведь сюда привозят больных на грани жизни и смерти из всех отделений. «И поскольку причин для этого критического состояния очень много, то по сути дела ИТАР, можно было бы сегодня сказать, что это уже не специальность, а образ мышления», - признался профессор. Анатолий Зильбер на личном примере показал своим сотрудникам, что это за образ. Ученого такого уровня жаждали видеть в любом лучшем университете мира, например, в Гарварде, где работает его ученик, однако, профессор предпочел труд на Родине.

Такой образ мышления был присущ всему медицинскому персоналу отделения: бессребреники, убежденные трудоголики, эти врачи и медсестры творили чудеса и верили в них, ведь само слово «реанимация» переводится, как «возвращение души». Заведующий отделением Э.Э.Белковский сказал: «Мы — люди, где-то суеверные в душе. Можно быть материалистом, вырезать тот орган, который считается святым — сердце, пересаживать его, и в то же время где-то, так сказать, относится спокойно к религии». Да и как не уповать на волю Божью российским врачам и не надеяться на чудо? Если кое-какая аппаратура, рассчитанная на 6-8 часов работы, работала здесь по 6-8 лет. «Мы поизносились здесь, как все, наверное. Но опять же — мы живем в реальном мире, поэтому стараемся беречь, стараемся экономить», - признался Белковский. Но сколько не выкручивайся, а 12 тяжелых больных, на которых было рассчитано отделение, требовали не только хорошего ухода, но и эффективных препаратов, импортной аппаратуры, на что денег в республике не было: «У нас нет лаборатории. Она стоит 55 тысяч долларов. В среднем 60-80 тысяч стоит операция в любом кардио-хирургическом центре. В Карелии таких денег нет. И для того, чтобы начать работу у себя, в Республиканской больнице, врачи проспециализированы, обучена реанимация, выделено помещение, всё — мы готовы. Но нет денег для того, чтобы купить это оборудование. И тогда бы, затратив однажды 55 тысяч на лабораторию, можно было бы спасать десятки, а может, даже сотни детей с врожденными порокам сердца и с другой патологией, не отправляя в центр».

Не обладая удивительным жизнелюбием, пожалуй, невозможно привыкнуть к тому, что смерть и деньги находятся в близких отношениях. «В юморе нам не отказать. Правда, юмор своеобразный. Смертей огромное количество. И если не быть юмористом, то человек не сможет работать в этой профессии», - был уверен Белковский. Только чувство юмора, а также разного рода таланты — страсть к песням, танцам и стихотворству, которые они используют на своих юбилеях, помогают специалистам переживать статистику. Приблизительно 120 человек в год в этом отделении погибало: «В нашей любимой стране мы живем на 30 лет меньше любой цивилизованной страны. На 30 лет! На трех умерших — один родившийся. Не в каждой сотне — один здоровый ребенок». Да и вообще контингент палаты критических состояний в 90-е весьма помолодел. Что, по словам медиков, должно насторожить наше общество. Хотя когда общество прислушивалось к совету врача? И может, потому всегда заняты все 12 коек в отделении, что реанимировать нужно не каждого в отдельности, а все общество в целом. «Мы сейчас больны. Именно больны в отсутствие веры, в отсутствие всего того, что определяет нас, как человека. То есть мы не знаем, где мы живем, в какой стране, что мы строим, и что нас ждет завтра», - философски отметил доктор.

Тяжело в те годы было врачам, в конце 90-х, чтобы защитить свои права, многие коллективы выходили на забастовки и голодовки и даже предлагали властям закрыть все больницы, «чтобы не мучиться». Но не легче было и всем тем, кто помогал в работе врачам, работая в сфере здравоохранения. Водители «Скорой»! Не раз мы рассказывали о проблемах автопарка, который был изношен.

Неожиданная проверка сотрудниками дорожной инспекции технического состояния машинного парка автобазы Минздрава поставила под вопрос существование в нашем городе такой экстренной услуги, как «Скорая помощь». Более половины автомашин не могли использоваться в силу своей абсолютной изношенности. Средств на содержание техники, и тем более приобретение новой — не было. По словам руководства автобазы, оно всеми силами пыталось сохранить хоть часть машин в работе для обслуживания экстренных случаев. Однако, сотрудники ГИБДД, честно исполняя свой долг, шли на принцип. Результат — не только отсутствие на дорогах технически неисправных машин «Скорой помощи», но и социальная напряженность на самой автобазе. «А нас-то за что наказали? 80 рублей кто будет платить? Я же даже из гаража не выехал!», - кипел водитель. «Еще раз говорю — в каждом случае будем разбираться отдельно. Кто виноват? Если виноват механик, выпустил машину на маршрут с неисправными тормозами, значит, будет нести ответственность. Материальную — если ГАИ потребует наказать штрафом, или административную», - пояснял начальник. Из этого разговора стало ясно, что говорят они на разных языках. С одной стороны — стремление следовать букве закона в тяжелых экономических условиях, с другой стороны — бедственное положение людей труда:

-Мы простояли тут, потому что глушитель сгорел на машине. Месяц. И мы получили с напарником по 140 рублей. За что нас так наказали? Разве это наша вина, что глушитель сгорел? Или что сварочного аппарата нет?

-Я еще раз объясняю, что это общая вина. Но платить заработную плату за то, что вы не работаете, никто на нормальных государственных предприятиях так не делает. Ведь платится заработная плата за работу. А вы стоите. Есть положение о простое, согласно которым решаются эти вещи. Но с каждым разбираемся отдельно.

Если разобраться, то получается, что нити этого конфликта уходят в невообразимые высоты российской власти. Бюджет ссылался на бюджет, а деньгами в воздухе и не пахло. И каждый из нас мог оказаться в ситуации, когда «Скорая помощь» к нему просто не приедет.

Таким было 7 марта ровно 20 лет назад. Отматывайте ленту памяти, вытащите из закромов разума — а что вы делали в этот день в 1999 году? Больше новостей из жизни Карелии 20-летней давности.