17 декабря 2014, 10:39

Ушел из жизни карельский художник Сергей Саллинен

<p>Ушел из жизни карельский художник Сергей Саллинен<br /><br /></p>

Ушел из жизни художник Сергей Саллинен. В своей манере – не прощаясь и не предъявляя ни к кому никаких претензий. Не хотел мучиться и мучить других. Сам себе хозяин. Ему не было еще и 55. Сознательно избегая общественной жизни и того, что называется социальной средой, в последнее время он и выглядел как человек, выпавший из реальности.

Чужие люди могли принять его за бомжа, впрочем, и обитал он в жилище весьма условном – избушке за гоголевским мостом, месте, довольно известном петрозаводско богеме.

Однако он сознательно выбрал такую жизнь, отрекаясь не то чтобы от цивилизации, а от раз и навсегда заведенного общественного порядка, который закручивает и ломает любую своевольную натуру, и, если взглянуть на него чуть издалека, выглядит воистину абсурдным.


Что такое жизнь художника? Надо ли объяснять? При этом Сергей Саллинен, Серега, Сережка, был логик до мозга костей, и свою жизненную философию поверял какой-то своей, только самому себе известной алгеброй.

Вообще, математики редко бывают художниками. А вот Серега был. И мало кому вообще могло прийти в голову, что некогда оно окончил физмат… и стал рисовать. Не то чтобы Серега получил неправильное образование, просто вовсе не обязательно всю жизнь быть кем-то одним.

Хотя для всех, кто знал его долго или недолго он был и остается тем самым лучистым ясным человеком, который писал искренне-белые полотна, творил свой искрящийся мир. Может быть, в какой-то момент он разочаровался и в нем, в самой возможности  утверждения света.

Кажется, в последнее время он вообще не брался за кисть. Он только хотел построить избушку где-нибудь  в самой глуши и поселиться там, чтобы не видеть людей. Кроме разве что двух-трех самых близких друзей.  

О них только этой осенью он неожиданно даже для себя написал рассказ. Наверное, это пробивалось наружу желание описывать чудеса мира.


Текст: Яна Жемойтелите

Прощание с Сергеем Саллиненым пройдет 17 декабря с 14.00 до 15.00 в траурном зале по улице Вольной.

Сергей Саллинен
Вовка, Виталик и я

Проснулся от недовольного ворчания вороны. Видно, пришла проверить, что ей оставили от вчерашнего ужина.
Вовки в палатке нет. Таки сдержал свое обещание уйти до рассвета прогулять ружье. Виталька мирно посапывает. Вот человек. Несмотря на годы и вчерашнее, – ни храпа, ни бурчания. Завидую его жене.

Вытаскиваю свое тело наружу. Октябрьское солнечное утро. Тихо. Листья, заиндевевшие за ночь, падают на землю с тихим звоном. Осеннее солнце пытается отдать остатки своего тепла. Надо прополоскать затылок. Вчера до четырех утра готовили копчушку, играли в шахматы и, накрытые звездной чернотой, говорили о вечном и бесконечном.

Терпеть не могу эти темы. Один фиг нам не дано.  Но после литры набодяженного спирта не об искусстве же говорить.
Пью вчерашний холодный чай и думаю о Вовке. Пора бы и вернуться, глухари уже позавтракали.

Из палатки вылезает Виталий. Поежившись, собирается на свою утреннюю медитацию. Он не распространяется, но подсмотрено. В любом месте, где мы останавливаемся, он находит свое дерево, обычно сосну. По утрам обнимает ее и о чем-то разговаривает. Потом идет на берег, становится на голову  и стоит так десяток минут, созерцая воду. Йога, блин, карельский.

Однако и мне пора за дела. Мужички мои считаются охотниками, а я за отсутствием глухарей и рябчиков поставляю рыбу к нашему столу. Вовка особенно любит жареную щуку, а Виталька – копченых окушков. Хотя, исходя из нашего негласного правила – вернуть тушенку обратно в город, – едят и костлявых подлещиков.

 Вернулся посвежевший Виталий.
 – Где Вовка?
 – Не знаю. Наверно, мамонта подстрелил, не может донести.

Лодка за ночь слегка подспустила и покрылась инеем. Бр-р, как не хочется в нее залезать. Ну ничего, сделать пару качков, уместить заднее место на сидушке – и ты на воде. Ненавижу грохочущие дюральки и пластмассовые кувыркалки. А вот на своем пузыре чувствую себя как туча в небе, плывешь себе не спеша.

Опять мысли о Вовке. Где-то двадцать лет назад я  позвал его на Мяратозеро в избушку по-черному. С тех пор мы с ним и Виталькой каждую осень в лесу. Он берет сверхурочные, отрезает от отпуска, но десять дней на осень экономит. Однажды один из работодателей отказал ему в осеннем отпуске. Он тут же уволился. Традицию чтоб не нарушить. Из нашей компании он самый практичный. Мы с Виталькой придурки, а у него всегда все под учетом. Вся наша совместная бухгалтерия на нем. Не говоря уже о канистре спирта.

Или вот в лихие девяностые все разваливалось кругом, а Вовка знал шелкографию и взял меня в подмастерья. Тогда еще не было других видов мелкой тиражной техники и все визитки, открытки, плакаты печатались только так.  Три-четыре года я и семья не бедствовали, а Вовка вообще сумел накопить на квартиру, которую он тут же благополучно отдал своей жене по поводу свалившейся на него жестокой влюбленности.

Куда пропал чудило?

Пока я ходил, Виталька сварил обед. Может, на запах выйдет. Нету. Ну, что делать, пойдем собирать бруснику. Нет ничего лучше как собрать пригоршню этой ягоды  и  запустить в свой бородатый рот.

Мозги прочищает со свистом. И, покорячившись пару часов на плантации сесть на уже прогретый солнцем пенек и прислушаться к звукам. Лебеди, прощаясь, курлычут. Значит, скоро жди снега. Примета такая.

К ужину Вовка не вернулся
– Ты как думаешь, может, он в Нелгомозере крепенькую молочницу встретил?..
Закат. Вот вроде все слишком уж сладко в этом зрелище, а все равно бирюза, переходящая в багрянец завораживает. Даже птицы затихают в почтении этому чуду.

Осенний вечер короток, но три сушины, сложенные рядышком, готовы гореть всю ночь.
 – Бодяжь.
 – Да, пора, где там Вовка его прячет?
В коптильне ароматизируются осиновыми стружками сегодняшние окушки, бурчит чайник. Первая пошла телом.

– О чем говорить будем?
– Только не о вечном, пожалуйста.
– Ау костра и помолчать иногда хорошо.
– Наливай.

Ночи осенью длиннее дня. Сидишь тихо, слушаешь костер и наблюдаешь, как между звезд оранжевой кометой плавно перемещается огонек сигареты соседа. Вот у Вовки в кармане всегда две зажигалки... Где-то он сейчас с волками курит?
Утро опустилось на озеро молочным облаком, которое плавно раскачивалось над водой, робко пробиваемое молодыми лучами солнца.

– Эй, вы там! –  сказал в этом тумане противоположный мыс Вовкиным голосом.
– Да пошел ты на Воттоваару! Мы спать хотим!..