По следам Бутенанта. Заонежье обетованное. История шестая

Экспедиция по Заонежью организована туристической компанией "Золотое кольцо Карелии". 

- А вот смотрите, парни, садимся мы в машину, и дождь начинается, выходим из нее – выглядывает солнце, - фотограф Игорь Подгорный доволен. Правильное солнце и облака – залог успеха фотохудожника. 
- Да-да, солнце и облака лучше дождя, - соглашаемся мы с Витей, понимая, что нам важнее просто не мокнуть. 

Дорога из Рима вновь вывела нас на главную заонежскую трассу на Великую Губу. Про эту дорогу вообще отдельную историю можно писать. Больно уж она колоритная. Настоящая, живая, с характером, не то что эти прекрасные, но бездушные федералки. Она как само Заонежье, как его старые дома, жители – она дышит, резко меняет настроение, то взлетая под небеса, то падая с кручи, и, так же как человек, стареет, покрывается морщинами. Ловлю себя на мысли, что будь она гладкой и прямой – не было бы того глубокого внутреннего состояния пути-дороги, которое всегда в русских сказках есть. 

Вырозерский куст вместе с Кузарандой и Римом остался позади – и мы снова под капли с неба рычим с дырявым глушителем все дальше вглубь полуострова. Дворники поскрипывают по прилипшим намертво к стеклу мошкам, мысли еще там, в затерянном Риме. Вспоминаются и жители его, и дом старый решетковский, и особенно знак этот дорожный «Кузаранда», одинокий такой в чистом поле – как напоминание о бренности всего сущего. 

Вообще, тема дорожных знаков и в целом топонимики и географии в Заонежье особенная. Знаки, названия, таблички, языки, эпохи  – все смешалось и перепуталось. Словно не приезжали сюда ни гаишники, ни картографы лет сто уже. 

Защиты нет, но есть свобода
Вот и наша ближайшая точка маршрута – деревня Фоймогуба – туда же. Нет ее на картах. Не числится такой деревни. Меж тем – одна из крупных в Заонежье. Хотя вот она отворотная табличка с направлением именно на Фоймогубу. 
В самой деревне позже нам объяснили, что Фоймогуба, как и Вырозеро, объединяет куст деревень, они-то и есть на картах. В Фоймогубу входили Андреевка, Татариново, Спирово, Харлово, Патрово, Кярзино. Название деревни старинное, финно-угорское – с XV века уже в писцовых книгах. 

Переводится как «защита». Защищенная, значит, от ветра. Местоположение здесь такое – за лесами и горами спрятанная, - рассказывает встречающая нас Татьяна Ганина, заведующая местным клубом. – Только лес весь повырубили, так что никакой защиты от ветра не осталось. У нас зимой даже туалет перевернуло ветром. Какая уж тут защита…

Прямо как в Кузаранде – старые дома, единственная хранительница очага культуры, вырубленные ели, гулящие ветра. Впрочем, ощущение дежавю было недолгим. Фоймогуба нам сразу показалась более живой, дышащей не только прошлым, но и настоящим. 
 

Возможно, свою роль сыграла местная шпана, которая тут же окружила нас. Помню, и мы пацанами носились так же по дворам и гаражам с деревянными ружьями и пульками, с брызгалками из пластиковых бутылок, играли в «сифу» и пинали мяч. В городе не почувствовать эту свободу, не прожить это дикое и счастливое детство с разодранными коленями. 
- Как звать вас, орлы?
- Меня Милан.
- Меня Кирилл…
- Смотри-ка, из Рима выехали да к Милану приехали, - улыбаемся мы. - Итальянец что ли? 

- Нееее... Из Петрозаводска, - смеется Милан. 
Боевые пацаны и девчонки прибыли на летние каникулы из городов и поселков к бабушкам и дедушкам. Здесь им классно. Вся деревня – большой детский городок, где они хозяева. Никто их тут не мучает излишней заботой.  
Разве что сами они с радостью готовы взять шефство. Младший белобрысый Кирилл Ганин, внук Татьяны, тут же взял нас под свою опеку, ходил и ездил с нами по деревне до самого нашего отбытия. 

Как царь Петр Фоймогубу погубил
А посмотреть в деревне есть на что. Главная достопримечательность – картинная галерея и музей в одном здании. Да и сама деревня с феноменальной историей.
Принято считать, что царь Петр I написал первые страницы биографии Олонецкой земли. Основал завод в Петрозаводске, первый курорт Марциальные воды открыл и, вообще, привел сюда в начале XVIII века иностранных специалистов, а вместе с ними цивилизацию. Только жители Фоймогубы посмеются вам в глаза. И будут правы, ведь Фоймогуба гремела еще в XVII веке. И так гремела, что могла стать столицей Олонецкого края.  
В далеком 1666 году новгородец Семен Гаврилов построил в Фоймогубе медеплавильный завод. Позже предприятием стал владеть немец Марселис. С 1678 года единоличным владельцем Фоймогубской медеплавильной мануфактуры стал уроженец Германии, датский подданный Генрих Бутенант фон Розенбуш, или по-простому Андрей Иванович Бутман. Его, кстати, по заслугам считают одним из основателей черной металлургии в России.

В 1681-1685 годах он построил доменно-молотовые мануфактуры: Фоймогубскую, Лижемскую, Устрецкую и Кедрозерскую,  получившие общее название Олонецкие горные заводы. Они выполняли в основном правительственные военные заказы. Произведенное железо шло в казну, а также экспортировалось в Западную Европу через Архангельск. По качеству оно не уступало лучшим европейским образцам. Олонецкие заводы выпускали на рубеже веков пятую часть всего российского железа. 

Фоймогуба тогда была центром промышленности нашего края. Здесь рядом с производством жили и работали немецкие и голландские инженеры, включая самого Бутенанта, была развита торговля, строились пристани и склады, дворы и даже действовала лютеранская церковь. В общем, это был настоящий промышленный центр Олонецкого края, каким позже стал Петрозаводск. Именно Петрозаводск, образно выражаясь, и убил Фоймогубу. 
В 1701 году Бутенант скончался и заводами стал управлять его сын Андрей. Говорят, что младший Бутенант учил Петра I фехтованию и давал царю уроки верховой езды, так что не какой-то там проходимец.

Историки деликатно сообщают, что в 1703 году Олонецкие горные заводы были выкуплены государством и отошли в казну, а оборудование и мастера были переброшены в Петрозаводск, где нашли месторождение железной руды.

Правда, сегодня эту передачу заводов государству назвали бы рейдерским захватом. По некоторым данным, государственная казна была сильно должна Бутенантам. И вместо того чтобы отдать долг, царь решил попросту «отжать» заводы у собственника. В Заонежье прибыл новоявленный губернатор Санкт-Петербурга небезызвестный Александр Меншиков и объявил, что теперь бутенантовские заводы вместе с оборудованием и работниками принадлежат государству. Говорят, что младший Бутенант, несмотря на все его мольбы к царю, никакой компенсации не получил и через несколько лет умер в бедности. 

Олонецкие заводы Бутенантов зачахли, производство там прекратилось. Пальму первенства перехватил завод в зарождающемся Петрозаводске. 

Ни коров, ни людей 
Сегодня Фоймогуба – скромная деревня в Заонежье, которой нет на карте. Старые покосившиеся дома, вырубленный лес, нескошенная трава. 
- Раньше хоть молокозавод косил, сейчас некому, - вздыхает Татьяна Ганина. – Все, кто мог, давно уехали. Зимой человек 40 живет, летом чуть больше. Школу в Великой Ниве закрыли, сада нет. Оптимизируют все. Потому и детей почти не осталось. Раньше коров много держали, сейчас нет ни одной. 

Сама Татьяна живет в старом поповском, с ее слов, доме, которому больше 100 лет. Дом интересный, художники его любят.  Строили его не на этом месте. Когда-то его сюда перенесли, венцы нижние даже меняли. Только сгнили новые венцы, а старые как стояли так и стоят. Вот так раньше делали. 

От топора до «Нестле»
Мы заходим в прохладное помещение местного клуба. Мне уже приходилось бывать здесь несколько лет назад. Помню, тогда клуб нуждался в крыше, деньги собирали всем миром. То заезжий турист даст 100 рублей, то какой меценат тыщенку подкинет. 
А еще на дрова собирали, топить было нечем. Власти планировали закрыть клуб, дескать, денег нет на дрова. Вот люди и решили помочь. Собрали деньги, помогли, купили дрова. Теперь дрова есть, а хранить негде. 
- Когда у нас сократили уборщицу, я одна здесь осталась, - рассказывает Татьяна Ганина. – Да вы проходите. Я по утрам прихожу, растапливаю  печь, долго топить приходится. Дрова сырые, на улице мокнут, сарая нет. Мы сейчас вот на сарай собираем деньги. 
 

Местный клуб в Фоймогубе включает в себя музей, библиотеку и, главное, уникальную картинную галерею. И это не пустые слова. Галерея действительно уникальная и единственная в своем роде. 
- Все эти картины – подарки известных карельских и российских художников, - рассказывает Татьяна. – Авторы все известные. Три Бориса – Поморцев, Кукшиев, Акбулатов, Петр Миронов, Аркадий Морозов, Александр Каштанов, супруги Валерий и Наталья Кошелевы, Петр Чехотин из Италии, из Российской академии живописи приезжали художники во главе с Александром Афониным, работали здесь, подарили нам картины, финские художники тоже были, в общем, много работ. 

- А началось вот с этой лопаты работы Бориса Акбулатова, - Татьяна показывает картину с лопатой.
- Вот и сама героиня портрета, - мы проходим в музей и заведующая клубом демонстрирует нам лопату. – Она 1770 года, даже клеймо есть. Шведская, наверное. А вообще, это музей старого быта. Собирали по всей округе. На каждом предмете надпись, кто его подарил, - мы входим в светлое и уютное помещение краеведческого уголка. 
 

- А что здесь самое ценное? 
- Мы раньше думали, что старинные деньги, но историк Национального музея Карелии Михаил Данков опроверг это. Долго ходил, изучал и сказал, что вот этот вот камень. Мы думали, что это грузило для сетей, а он сказал, что это фигурный первобытный молот с цапфами (выступами. - Прим. автора). Это, говорит, самое старое и ценное здесь. А еще боевой топор скандинавской формы  XIV века. 

Мы долго не могли уйти из музея – уж больно интересные предметы собраны в нем. Патефон в рабочем состоянии, удивительной красоты фарфоровая посуда, штык с Первой мировой войны, посуда и утварь, те самые столетние деньги.
 

В гости к художнику

Мы решили воспользоваться советом хозяйки музея и, взяв в проводники ее внука Кирилла, поехали искать художника. 
Персона Бориса Акбулатова крайне интересная. Заочно я с ним познакомился еще несколько лет назад, когда увидел нарисованную им карту Заонежья. Карта далека от точности, но сделана так, как может сделать только настоящий художник – с изюминкой и с душой. Именно с ее помощью я начинал знакомиться с Заонежьем. Позже узнал, что Акбулатов побывал во всех точках, которые изобразил в карте. 

- А, вот он, траву косит! - Кирилл первым заметил Бориса Равильевича.
Вышли, поздоровались, разговорились. Нам, конечно, сразу же захотелось узнать, как попал сюда известный художник. 
- Так как попал… Очень мы хотели с супругой моей Галиной домик в деревне купить, - начал он свой рассказ. – Объездили многие деревни, много домов смотрели. Но все как-то не выходило найти что-то по душе. И тут случайно оказались в Фоймогубе. Это было лет 17-18 назад. Только увидели этот берег, это озеро и поняли, что вот оно, то самое. 
- А что же здесь такого, чего нет в других-то деревнях?
- Жизнь здесь спокойная и здоровая, настоящая. Туристов почти нет, суеты этой. Просыпаешься утром, в окне озеро, вода плещется, тишина. 
 

- Мы видели вашу лопату в музее – в красках и живем…
- Да, лопата интересная. За бутылку водки ее тогда купили. С нее музей начался. Мы тогда хотели спасти библиотеку от закрытия, вот и пришла идея культурный центр из нее сделать с картинной галереей и музеем. Как видите, спасли. 
Мы общаемся на улице. Тишина, только злобные комары на руки да на лицо садятся. Но Борис Равильевич словно не замечает их, улыбается да на нашего проводника все поглядывает с добротой. 
- Кирилл – любимец моей жены. Мама его, кстати, вот так же, в таком же возрасте стояла здесь же на этом месте. Бежит время…

Мы уезжали из Фоймогубы со смешанными чувствами. Вроде бы, деревня как деревня. Но кто бы мог подумать! Бутенант, немцы, заводы, металлургия, лютеранская церковь! Все это было здесь, в этой глуши. Работало. И кто это развивал – немцы, датчане, голландцы. 
Невольно напрашиваются параллели с популярным нынче у наших правителей поиском врагов в Европе. Хочется сказать: «Ребята, посмотрите, сколько славного сделало сотрудничество с Европой! Величайшие люди Карелии – иностранцы. Заслуженно величайшие. Что же мы сейчас-то делаем?! Историю свою забываем... Русский путь ищем. Разве он иной какой-то, отдельный от Европы? Эх…». 

Дорога из Фоймогубы вела нас к месту нашего ночлега в деревню Типиницы. Там уже ждал хозяин дома Константин с его историей про бегство из Москвы, а еще трагедия одной из самых удивительных церквей Заонежья - Варваринской. Но главное – баня и рыбалка. Да-да, в любом путешествии очень важно иметь возможность перевести дух. 

Фото Игоря Подгорного