Спорт и театр были его надёжными крыльями, опираясь на которые, он преодолевал тяготы и невзгоды, обретал радость и удовлетворение.

Он помнил всех выдающихся карельских боксеров, так как не пропускал ни одного крупного турнира, являясь самым дисциплинированным и безотказным судьей. И на ринге он не   красовался,  довольствовался столиком арбитра, со своим мнением вперед не спешил и подвигами никогда не хвастал. Более сорока лет мы были знакомы, а серьезно поговорили только в годы «перестройки».

С берегов Онтарио – на Онежские
В 1930-х в Союзе свирепствовал голод, а в странах капитала - безработица. Первое от иностранцев тщательно скрывали, а второе гнало их на поиск "земель обетованных", поэтому осенью 1932 двадцатилетний Вилье вместе с родителями, старшим братом Ээро  приехал в Карелию из канадской провинции Онтарио.

Дружная спортивная семья: отец и оба сына занимались легкой атлетикой, лыжами, спортивными играми. В книге о финско-скандинавском спорте в Канаде имя Вилье  открывает список рекордсменов страны по толканию ядра, а на двух групповых фотоснимках 1929 запечатлена семейная троица: счастливый отец и оба сына. В Советском Союзе стали работать на лесозаготовках, но через год  семья перебралась в Петрозаводск, где  Вилье поступил в драматический техникум, готовивший  кадры для Финского театра.

В 1934 Вилье занялся боксом у бежавшего из Суоми боксёра-тренера - Юрье Паакки. Совместные усилия дали прекрасные плоды уже через год в Москве на первенстве ВЦСПС тренер стал первым в легчайшем весе, полутяжеловес Вейе Енккель - вторым, а тяжеловес Вилье Веса - третьим. (Кстати, на чемпионате СССР 1936 года  Юрье Паакки занял второе место - достижение, которое удалось превзойти Николаю Разумову лишь 33 года спустя).

Секира террора
Известность карело-финских мастеров ринга росла с каждой новой победой. Сплоченная  команда становилась серьезным соперником для многих. Но в конце 1937 половина её вместе с тренером была арестована по ложному обвинению в шпионаже и расстреляна. Приходили и за Веса, однако он успел схорониться в лесах, тогда забрали старшего брата.

"В те дни люди, одержимые безумным страхом, чистили ящики своих письменных столов, уничтожая всё подряд: семейные архивы, фотографии друзей и знакомых, письма, записные книжки, дневники, любые документы… даже советские газеты и вырезки из них", – писала жена поэта Осипа  Мандельштама Надежда.

А Вилье Веса сохранил фотоснимки  своих товарищей - "врагов народа" и сделал достоянием общества их честные на десятилетия забытые имена. Ему удалось сберечь свою голову от беспощадной секиры террора.

Он окончил техникум и  прямиком направился в театр, но тот  через несколько месяцев был разогнан. Безработный артист устроился  грузчиком в артель "Заготзерно".  В марте 1940 Финский театр был восстановлен, и Веса вернулся на сцену.

Война – плен – «свобода»
Грянула новая всенародная беда. Он записался в добровольцы, и после тщательного отбора стал  разведчиком диверсионной группы особого назначения, где проявил  смелость. 

В октябре 1941 группа Веса вернулась после выполнения задания в Петрозаводск, но город к этому времени оказался в руках врагов,  которые её тут же обстреляли. Оставшиеся в живых бросились бежать в лес и блуждали там недели две. В  районе Ладвы их схватили и посадили  в лагерь. Около года работал Вилье на лесозаготовках, на строительстве дорог.  Осенью 1942 года  пленных финнов переправили в Финляндию и начали вербовать в национальный батальон. Но все советские финны отказались, тогда их загнали в грузовик и повезли. Думали - на расстрел, но привезли в селение Савонранта. Там их  встретили новые хозяева. К Веса подошел мужчина и спросил:

- Эй, ты, длинный парень, хочешь поехать со мной? Живу я небогато, но будешь работать, как я, и есть то же, что я.
- Дельно, - подумал «парень» и согласился.

Домик - две комнатки, хозяйство - лошадь, корова и пара овец. Хозяин был  хром, поэтому его не брали в армию, да еще мать с сестрой.

До Рождества Веса набирался сил, потом возил дрова на телеге, а через месяц  его передали другому хозяину, позднее  он попал в третий дом, где  батрачил на конюшне. В соседнем доме хозяин дурно обращался с военнопленным ингерманландцем, не говорящим по-фински: держал впроголодь и запирал на ночь. Веса предложил бедняге написать жалобу лагерному начальству и оформил бумагу.

Через несколько дней пришел констебль и отвел обоих в кутузку - нечего кляузничать! Летом работали на сенокосе в дальнем пункте Каухава, выбранном по принципу: чем дальше - тем спокойнее. В сентябре 1944 объявили перемирие между СССР и Финляндией. Военнопленных собрали в Хейняёки, переправили в Ахолайта, где выдали новое белье, обувь и перевезли в лагерь Настола, а оттуда – к своим.

Узник ГУЛАГа
Свои отобрали ножи, бритвы и прочее, погрузили в телячьи вагоны: двери замурованы, дырка в полу вместо туалета - и повезли  в Сибирь. Узники еще в Финляндии догадывались, что будет именно так. Ехали  долго, наконец, выгрузились в городе Осинники Кемеровской области.

Огромный лагерь, несколько рядов колючей проволоки, сторожевые вышки, охранники с псами, жесткий режим - это вам не финская вольница. Работали в угольных шахтах по десять часов в сутки. Паек - 500 граммов хлеба и дважды в день баланда. После Победы перевели на восьмичасовой рабочий график - ощутимое облегчение.
Вырвался из лагеря чудесным образом. Солагерники знали, что Веса - боксер, прознало это и городское начальство. Предстояло первенство Сибири - собирали команду. Пришёл инструктор, спрашивает:

- Кто тут боксер?
- Был я, но сейчас вряд ли смогу им быть, - отвечает Веса.
- Нам нужен тяжеловес.
- Какой из меня тяжеловес - не вешу и 70 кг? Если бы еда, то можно попробовать.
- Ладно, попытаемся тебя вызволить.

И вызволили! Забрали в спортивный лагерь с хорошим питанием. Больше месяца он приходил в боевую форму и восстанавливал вес. Первенство состоялось в Ленинске-Кузнецком, Веса выиграл все бои и попал в сборную команду Сибири для участия в ленинградском турнире.

Пять дней летели в Ленинград на самолете-бомбардировщике "Дуглас" через Новосибирск, Омск, Челябинск, Казань. В каждом городе - ночевка. Из Омска послал телеграмму для жены Эльзы в петрозаводский отдел культуры, так как не ведал, жива ли она и где находится: "Буду в Ленинграде, если сможешь, приезжай".

Жена нашла его в первой же гостинице, куда обратилась - "Октябрьской" возле Московского вокзала. Такая была встреча: слезы, смех и опять слезы - ведь они ничего не слышали друг о друге пять лет, и каких лет...

В первом бою он победил москвича, во втором по очкам проиграл ленинградцу, но ни капельки не огорчился, потому что решил ехать домой в Петрозаводск. Сибиряки, принявшие зэка в боксерскую семью, душевно провожали и напутствовали беглеца: "Смотри, никогда больше в Сибирь не возвращайся!».

Эльза раздобыла в правительстве Карело-Финской ССР бумагу о том, что Вилье Веса разрешено вернуться в Карелию. Он разыскал родителей в Салми, лето провел у них, а осенью пришел в свой театр и... отработал в нём до 75 лет.

Заветы мудреца
В 1969 ему присвоено звание "заслуженного артиста Карельской АССР". С выходом на пенсию театр отошел, а бокс остался  с ним почти до его последнего вздоха.

В одной из наших бесед поинтересовался, как  удается ему долгие годы хранить здоровье, интерес к жизни?

- Во-первых, наследственность, крепкие трудовые корни и склонность к спорту. Во-вторых, правильный образ жизни без всяких излишеств. В-третьих, уравновешенная психика, к ударам судьбы относился философски, никому никогда не завидовал.

В жизни, как на сплавной реке: есть плесовые участки, где движение вперед почти замирает, а есть пороги, когда все кругом кипит-бурлит, и горе тому, кто сорвется в воду, возможны и многомерные заторы-заломы из сплавной древесины, но люди все разберут и река вынесет бревна к широкому озеру. Так что надо уповать на выдержку, терпение и труд.

31 марта - 100 лет со дня рождения Вилье Веса, 15 - его нет с нами, но светлая память о нём жива и пребудет в наших сердцах, пока они бьются…

Станислав ПРОШУТИНСКИЙ
Фото из архива автора