Окопная правда Игоря Селиванова

Внушительных габаритов альбом в красной обложке так и хочется пролистать «залпом», от начала до конца. Под его обложкой - испещренные мелким почерком страницы, цветные и черно-белые рисунки.
Этот альбом подполковник запаса, в Великую Отечественную войну командир минометного расчета 1170-го стрелкового Белостокского полка Бобруйской дивизии 2-го Белорусского фронта петрозаводчанин Игорь Николаевич Селиванов делал для себя – чтобы оставить память о пройденных военных дорогах. А когда поставил точку, понял, что не поделиться этим уже не может. Он – частый гость в городских школах и библиотеках. Рассказывает слушателям о войне не ради славы – чтобы знали и помнили. Перелистамем страницы военного альбома...

На фронт!

На фронт я попал просто. В тот жаркий июльский день мы были в поле на занятиях. Вечером прибежал посыльный и передал приказ: срочно прибыть в казармы. Так кончился наш последний мирный день в тылу.

Марш-бросок. Ночью подошли к городу и, не заходя в казармы, сразу на станцию. В чем были: в побелевших от пота гимнастерках, с шинелями вскатку, с учебными винтовками и противогазами.

Паровоз стоял под парами, ожидая нас. Не успели погрузиться в теплушки, как тронулись в путь. Этот путь для меня оказался длиной почти в два с половиной года жестоких боев за освобождение нашей Родины.

На редких остановках к нашему составу прицепляли все новые и новые вагоны, полные таких же, как и мы, курсантов училищ. На одном из поворотов, когда хорошо просматривался весь эшелон, я насчитал около 90 вагонов.

Как я стал минометчиком

На рассвете прибыли под Мценск. Дальше до Орла железнодорожный путь был разбит.
Построили нас в лесу. Мы, семнадцатилетние юнцы, стояли, выпятив грудь колесом и вытянув тонкие шеи. Очень хотелось казаться сильнее и выше. Но мало что из этого получалось. Шинели висели на нас, как на вешалках, а в коленях чувствовалась дрожь от тылового пайка…

А потом началось распределение по полкам, батальонам. Перед нами стояли пушки, пулеметы, минометы… Командир показал на станковыйпулемет:

- Кто хочет быть пулеметчиком – два шага вперед!
Я стоял, не шелохнувшись.
- Кто хочет быть артиллеристом?
Здесь меня опередили. Пока я раздумывал, вышло много желающих.

- Кто хочет быть минометчиком?
Миномет…  О нем я имел весьма смутное представление. Помню, было в училище по нему одно занятие, и то в казарме, так как лил дождь. Услышав команду, на этот раз не прозевал и сделал два шага вперед.

С этим грозным оружием он прошел по дорогам войны, став командиром минометного расчета. Сразу же попал на Курскую дугу под Орел. С боями прошел до Варшавы. В числе боевых наград ветерана – орден Отечественной войны 2-й степени, два орденами «Красная Звезда», две медали «За Отвагу», медаль «За боевые заслуги».

Боевое крещение

Орловская земля. Нас, молодо-зелено, вводили в бой, в первый раз. Все было интересно и, конечно, непривычно. Чувствовали подъем, что наконец-то на фронте, что в руках оружие, что впереди бой. О худшем не думалось, наверное, потому, что его еще не видели.

Стояла тишина. Только отрывистые команды, да тихий разговор солдат, делавших свое трудное дело.

И немец притих. А до него совсем недалеко. Тогда я еще не знал, что таит в себе такая тишина, зловещая, угрожающая…

Первый снаряд разорвался совсем рядом. Меня сбило с ног и бросило в землю. Как я оказался на дне вырытой щели, трудно сказать. Не успей ее выкопать достаточно глубокой – был бы конец.

Земля ходила подо мной. Меня трясло, било сверху комьями вырванной земли. Снаряды падали со свистом, грохотом. Единственное желание — как можно глубже втиснуться в землю с сберечь голову. Закрываю ее руками и лежу, весь сжавшись в комок. Сознание работает четко. Вспоминаю бывалого солдата, который говорил, что в такой ситуации нельзя держать себя в напряжении, если контузит, то болезнь будет намного тяжелее.

Собираю всю волю и заставляю себя расслабить мышцы, лежать свободно. Несколько снарядов разорвалось на бруствере. Меня засыпало землей. Совсем оглох. Стало тихо. Чувствую лишь, как земля бьется, словно в ознобе.

Потерял счет времени. Сколько его прошло? Кается, целая вечность, и не будет конца этому кошмару.
Артналет закончился также неожиданно, как и начался. Это я почувствовал телом. Пытаюсь пошевелить руками и ногами, но ничего не получается – понял, что засыпан землей.

Руками стал разгребать землю, освободил голову, а потом и весь выбрался. Кое-как поднялся на ноги и увидел, что кругом все бегают, размахивают руками, раскапывают засыпанных. Меня вытащили из щели, положили на палатку. Возвращалась сила, стал различать голоса.

Прошло еще немного времени, поднялся и стал помогать другим пострадавшим.
Кому не приходилось попадать под артналеты? Со мной это было сотни раз. Но этот самый первый запомнил надолго.

Первая награда

Шли бои у реки Сож. Немцы пошли в атаку на нашу пехоту, от которой минометная рота находилась в 300-400 метрах. Их передовые подразделения прорвались сквозь ружейно-пулеметный огонь наших пехотинцев, забросали траншеи гранатами и стали выходить прямо на позиции нашей минометной роты.

Немцы приближались неровной цепью, неистово стрекоча из автоматов. С каждой минутой они были все ближе. Уже можно было различить детали одежды, лица. И в этот момент мы открыли беглый огонь. Из всех стволов! Шквал металла обрушился на их головы...

Плотный неожиданный для немцев огонь минометов сделал свое дело. Немцы залегли, не в силах подняться, а потом стали отходить. Опасность их прорыва в наш тыл была ликвидирована.

А через несколько дней, когда наш батальон был выведен во второй эшелон на пополнение, к нам в роту приехал  командир дивизии. Он поблагодарил всех нас за смелость, проявленную в отражении атаки немцев, и вручил каждому солдату и сержанту медаль «За отвагу».
Это была моя первая награда.

Миномет спас жизнь

Случилось это в одном из боев, когда миномет, не в переносном, а буквальном смысле спас меня. Обстреляв немцев, мы быстро сменили позицию и приготовилась снова вести огонь. Я стоял у ствола, готовый к ведению огня и ждал команду. Вдруг прямо над головой рванул взрыв. Меня сшибло с ног, и я оказался в ячейке. Когда пришел в себя, лежал головой вниз, ноги торчали наверху. Земля дрожала, наверху продолжали рваться снаряды…

Когда все же выбрался из щели, моего миномета не было.  Ствол лежал в нескольких метрах наполовину в земле. Придя в себя, я стал собирать разбитый миномет. Поднял ствол и увидел, что на нем по высоте на уровне шеи – пробоина. Вытряхнул из ствола осколок.

Тогда все стало ясно. Этот осколок предназначался мне, и он летел в меня. Но на его пути встала труба миномета. Не будь ее, лежать мне с пробитой шеей или грудью на этом месте. Труба загородила, спасла. Когда это дошло до меня, настолько потрясло, что не мог сообразить, что делать дальше.

А что было делать? Воевать. Словно живое существо бережно (оружие спасло мне жизнь!) я взял в руки железную трубу и отнес в лес. Там стояли наши тылы. Сдал трубу, получил новую и вернулся в роту.
Бой продолжался…

Оставалось только трое

Вот и закончилась моя фронтовая жизнь. В январе 1945 года мы стояли в обороне, готовились к очередному наступлению. Впереди была Восточная Пруссия.

К нам в блиндаж пришел комсорг батальона, в которым мы учились вместе в пулеметном училище до фронта, и говорит:
- Считай, что для тебя война кончилась. Подписан приказ, поедешь в военное училище. Готовься, вызовут.

А потом добавил:
- Очень рад за тебя. Сам знаешь, сколько нас сюда прибыло, а осталось в батальоне всего трое…