Текст: Ольга Малышева

Случайности и закономерности в жизни связаны каким-то непостижимым образом: договорились о встрече с актрисой и режиссером Театра кукол Карелии, заслуженной артисткой России Любовью Алексеевной Бирюковой, а накануне вечером стало известно, что спектакль нашего Театра кукол «О рыбаке и рыбке» получил самую престижную театральную премию России — «Золотую маску»! И тут, мне кажется, прослеживается совсем не случайная закономерность. У театра уже есть «Золотые маски» и одна из первых принадлежит именно Любови Алексеевне. Несколько лет назад она получила ее за лучшую женскую роль в спектакле «Золоченые лбы». С тех пор с ее легкой руки, вернее, ее легкой игры, спектакли театра и их создатели не раз номинировались на высшую театральную награду.

— Сейчас мы первый раз получили «Золотую маску» за лучший спектакль. Это хорошо, потому что каждый спектакль — результат общих усилий. Кто-то участвует в его создании, а кто-то продвигает, делает рекламу, продает билеты... Переживают все. Мы очень рады, -

говорит Любовь Бирюкова.

— Вам, наверное, было проще: первый раз театр участвовал в «Золотой маске»,вы с первого раза стали лауреатом...

— Тогда, 15 лет назад, я не понимала значимость происходящего. Да, «Золотая маска», да, спектакль номинирован по всем номинациям, и вдруг среди претендентов на лучшую актерскую работу выбрали меня. Тогда это особо и не осознавалось. Во мне лично ничего не изменилось, какой-то гордости не было. Но время идет, наши спектакли не раз попадали в число номинантов, и уже понимаешь, насколько тут все должно совпасть: и работа хорошая, и желательно, чтобы это была работа с куклами, и обязательно везение... Все, кто попадает в номинацию, достойны «Маски», просто кому-то повезло больше, звезды так сошлись.

 

— Спектакль «Золоченые лбы» уже 17 лет в репертуаре. Чем, по-вашему, он интересен зрителям?

— Мне кажется, он очень эмоционально позитивный и подходит для любого возраста. И это Шергин....

— А как театр выбирает пьесы?

 — Обычно пьесу выбирает режиссер. Я как режиссер беру тот материал, который мне нравится, и если я понимаю, что у меня с ним что-то складывается. Ставлю детские спектакли: либо очень лирические сказки, либо очень веселые, эмоциональные — вот такие крайности. Важно с самого начала видеть картину и понимать, что там будет, чем она наполнится, о чем будет спектакль. И еще должна понимать, с кем я буду работать, кто будет играть. У меня персонажи распределяются на актеров, по их внутренним качествам, темпераменту... Хочу я этого или нет, но это происходит, впрочем, у других тоже. Выбрать можно любую пьесу, но как ее играть, если нет главного героя?

— В общем, я поняла: в театре кукол главное — единство и единение всех.

— Да, и так не только у нас. Эта особая атмосфера формируется еще в театральном вузе. Я училась, например, на кукольном отделении, а рядом с нами было драматическое. Там студенты совершенно другие. Нас изначально готовили работать рука об руку. Ну а как? Ты берешь куклу, у тебя два помощника, как с ними быть в «нелюбимых» отношениях? Обязательно все друг другу помогают, договариваются, так педагоги воспитывают. Эти традиции продолжаются и в театре. Театры кукол в основном — одна команда. У нас труппы небольшие, по 14-15 человек, но бывает и меньше. Какие тут могут быть разногласия? Никаких.

 

— 99 процентов девочек мечтают быть артистками. Вы тоже мечтали?

— Мечтала, но не совсем.

— ?!

— В детстве, конечно, занималась в театральных кружках, выступала на сцене, но не видела себя артисткой. Они мне казались недосягаемыми звездами. А когда решила поступать в театральный институт в Нижнем Новгороде на драматическое отделение, то в первый год дошла только до третьего тура. И это еще хорошо, если учесть, что до этого не видела театра вообще, потому что жила в небольшом городке, где его не было, и для нас театр — это телевизор, где мы смотрели спектакли. Вот туда я и поступала.

— В телевизор?

— Именно туда меня и взяли. На второй год я снова поступала, снова дошла до третьего тура... Педагог по сценической речи, которая преподавала на кукольном отделении, очень попросила мастера, набиравшего курс, взять меня. Она решила выучить меня на диктора, чтобы я смогла работать на телевидении, ведь на дикторов нигде не учили. Вот я и занималась речью с утра до ночи. И когда подошло время выпуска, меня пригласили на Нижегородское телевидение, но я отказалась. Зачем же я пойду читать, кто сколько намолотил, сколько выпустил, какую рыбу наловили, где чего сдали и построили... Я уже хотела быть артисткой, и именно театра кукол. Вообще-то мы получили две профессии: актер драмы и актер театра кукол, а я еще и диктора телевидения. В институт приезжали режиссеры театров, было много предложений, часть курса ушла в драму и по сей день успешно там работает, а я выбрала театр кукол и поехала в Петрозаводск, куда меня пригласил главный режиссер театра Сергей Львович Белкин.

Мне было очень интересно, тогда были очень популярны театра Уральской зоны — Челябинский, Магнитогорский… Там работали режиссеры-новаторы в кукольном искусстве. Они начинали то, чем занимаются сейчас Александр Янушкевич, Яна Тумина, Борис Константинов. Даже не знаешь, как сказать, это синтез, где есть драма, куклы, предметы, какая-то абстракция…

 

Мне был любопытен именно такой театр. И в Петрозаводске он тоже был таким. Сергей Львович Белкин, мой первый режиссер, — из числа новаторов.

— Первый спектакль помните?

 — Да, это был «Карлсон, который живет на крыше», я играла Малыша. Мне вообще с ролями повезло. Я как пришла, так и играла все главные роли: мальчики, девочки, принцессы и не принцессы, отрицательные, положительные…

 

 

— Думали ли вы, что когда-нибудь придется играть Раневскую?

— Нет, конечно. Хотя спектакли для взрослых здесь были всегда. Когда я приехала в этот театр почти 40 лет назад, здесь выпускался спектакль по Шукшину «До третьих петухов» для взрослых. И это была бомба. Знаю, что зрители приходили смотреть его по три-четыре раза. Он шел с аншлагами. Я стала проситься: «Возьмите меня хоть ручки-ножки водить». И меня взяли помощником, а потом еще играла вместе с нашей актрисой Людмилой Терентьевой одну небольшую роль, она мне разрешила, и Сергей Львович тоже. А сейчас в театре спектаклей для взрослых стало больше, и они все интереснее и интереснее.

Актеры работают не только с куклами, но и выходят как драматические артисты. Но для этого надо пройти определенный путь. Когда ты играешь кротов и зайчиков, просто так ты не выйдешь и не сыграешь Раневскую.

Путь долгий, может быть, для меня и не совсем заметный, но была большая подготовка. Ролей было много, например Шут в спектакле «По Шекспиру» у Наташи Пахомовой. Был и живой план, и драматическая роль. Репетируя Раневскую в «Саде», полагалась только на режиссера, мы разбирали образ в целом, по сценам…Спектакли других театров не смотрела: вдруг что-то понравится, начнешь копировать, а это делать ни в коем случае нельзя. Но когда мы съездили на все фестивали и на «Маску», когда спектакль уже наигрался, я посмотрела его с другими актрисами в интернете. У нас хороший спектакль!

— Играть для детей и взрослых надо по-разному?

— Когда выходишь на сцену играть спектакль для младших школьников, а в зале сидят одни трехлетки, ты должен быстро перестроить себя так, чтобы трехлеткам было все понятно. Или, наоборот, на спектакль для малышей пришли школьники. Тогда делаешь такие подтексты, обращаешь внимание на нюансы, чтобы детям постарше было интересно. Тем и хорош театр кукол, что в роли такое смещение происходит.

 

— Вы смотрите в зал перед спектаклем?

— Нет, никогда. Выходишь и сразу начинается взаимодействие со зрителем. Сначала подстраиваешься под них, потом ведешь за собой.

— Любовь Алексеевна, вы заслуженная артистка России, лауреат самой престижной премии, а есть ли у вас идеал?

— Что касается работы, то да. У нас была и есть замечательная артистка Татьяна Николаевна Агуреева, вот она для меня как артистка — идеал, и как женщина тоже. Что касается жизни, многие люди симпатичны, но я не могу сказать, что хотела бы быть на них похожей. Я понимаю, у них есть совершенно замечательные качества, я ими восхищаюсь, но быть такими, как они, не хочу. Надо быть самим собой.

Профессия актера порой бывает жестока. Либо ты хороший артист, либо уходи со сцены, потому что слабый артист — это плохое внутренне состояние, трагедия, особенно для мужчины.

Когда я вижу в постановке плохого артиста, думаю: если я так выгляжу, надо бежать из театра. Не дай бог выглядеть на сцене жалко.

— Вы можете сказать человеку, что он плохой артист?

— У меня были такие случаи, но очень редко. Мой однокурсник, очень хороший парень, сейчас он успешный бизнесмен в Петербурге и у него все хорошо. Но он года три мучился, старался быть артистом. Я спросила: «Зачем тебе это надо? У тебя отличные организаторские данные. Тебе бы стать директором, администратором».Он прислушался.

— Сыну вы тоже советовали не идти в театр?

— Он сам принимает решение. И я его поддержала. Вот племянница у меня хотела быть артисткой, даже поступила, но теперь она успешна совсем в другой профессии. Если ты не можешь без театра, готова хоть без слов выходить на сцену, то надо идти, если можешь прожить без него, то не надо сюда идти, это порой жестокая профессия. Но все-таки счастливая...

— Вы даже свой юбилей отмечаете на сцене. 28 апреля — ваш бенефис!

— Это совместное решение. Когда составляли планы, у меня спросили: что будем делать — ставить спектакль? Я решила— как всегда в свой день рождения играю спектакль, в этот раз«Золоченые лбы». И вдруг вижу: бенефис!

Любовь Алексеевна думала тихо-мирно сыграть спектакль, и больше ничего. Не получилось, но ведь это закономерно, когда есть талантливая актриса и настоящий Театр зрители ждут чуда!