На что живешь? Режиссер Иван Кульнев о треш-рекламе, миллионе и сборах
Чем зарабатывать на жизнь, если ты выбрал для себя путь свободного художника? Этот вопрос мы обсуждаем с петрозаводскими музыкантами, танцорами, фотографами и художниками в нашем проекте «На что живешь?». Сколько нужно потратить на съемки, чтобы региональное кино могло отбить свой бюджет в прокате, почему региональная реклама такая нелепая и как получить в свой фильм «Смысловые галлюцинации»? В новом выпуске мы говорим о финансовом вопросе с карельским режиссером, автором недавно вышедшей картины «Последний романтик» Иваном Кульневым.
В Петрозаводске я учился в Кооперативном техникуме на товароведа. Провел там два года, а потом понял, что попал не туда: у меня уже были творческие посылы, я начал снимать свои первые безумные экспериментальные фильмы с друзьями. Мы пообщались с родителями и решили, что с творчеством надо ехать в Москву. Там я нашел Институт экономики культуры, где все красиво описали про актерское мастерство, режиссуру... Институт оказался не очень хорошим для меня, потому что он больше связан с театральным направлением. Но и я тогда мало понимал, кем именно хочу быть: актером, режиссером, сценаристом или оператором.
Мне дико повезло, потому что я заселился в общежитие ВГИКа и познакомился с его студентами. На тот момент у меня была камера, и они это прочуяли. В итоге я сделал, наверное, фильмов 15-20 тогда, работал как оператор, занимался монтажом… На этом я сильно технически подковался. Хотя если посмотреть сейчас эти работы, то там, конечно, адовый треш, арт-хаус.
Это проблема всех начинающих авторов, когда хочется снять такое, чтобы все ахнули, а получается просто ужас. Тем не менее мне было очень интересно в этом поучаствовать.
Параллельно с учебой в своем институте я дважды пытался поступать во ВГИК, но всегда слетал на каких-то турах. Потом понял, что это к лучшему. Есть такой не очень хороший вгиковский феномен, когда люди из стен института выходят очень начитанными и умными, но практически они ничего не снимают, потому что боятся сделать плохо.
Бюджет "Последнего романтика" – 500 тысяч рублей. Из них 200 тысяч – это покупка камеры, света, объектива, звука, дисков и небольшой апгрейд компьютера. Обычно такие покупки не считаются бюджетом картины и должны быть у команды уже в наличии. Я думал снимать на фотоаппарат, но потом решил, что попробую все-таки сделать фильм на более качественную аппаратуру. Успел все взять до кризиса и покупал все постепенно: комплект собрал за полгода.
Тысяч 100 ушло на сами съемки фильма. Мы делали декорации, покупали материал. Все актеры снимались бесплатно, кроме главного героя – Андрея Некрасова. Ему я немного подкидывал денег, особенно когда он приезжал к нам из Питера: оплачивал ему билеты, снимал хостел, выдавал суточные на проживание и питание.
У Андрея Некрасова в Санкт-Петербурге ставка 15 тысяч рублей за смену, но я ему сказал, что, к сожалению, не могу платить такие деньги. Хорошо, что актеру понравился материал, понравилась история, и я платил ему символически – тысячу рублей. Андрей приезжал максимум на четыре-пять дней, и я подстраивал под него весь процесс.
Кроме того, я потратился на дубляж. Мы сделали полную переозвучку актеров, но уже не на "Ленфильме", а на другой студии в Петербурге, которая специализируется на этом этапе кинопроизводства. Андрей [Некрасов] и Юля [Куйкка – исполнительница главной женской роли] озвучивали себя сами, а все другие роли озвучивали актеры студии. Там же мы делали финальный этап – мастеринг, когда нужно было свести синхронные, атмосферные шумы, музыку и речевые дорожки. Это очень сложная работа, чтобы одно не заглушало другое. Но вроде бы я уложился в возможный бюджет, хотя, конечно, был уже на грани своего личного банкротства.
Я изначально убирал для себя границы, что делаю кино только для нашего города. Это первая причина, почему я переозвучивал голоса почти всех актеров, кроме главных. Вторая причина в том, что у той же Наташи Ермолиной есть прекрасный типаж, но она не актриса, поэтому она бы не смогла озвучить сама себя так, как бы мне этого хотелось. В этом бы чувствовалось любительство.
Или, например, человек, который сыграл Иваныча, владельца автомастерской! Это реальный охранник на ОТЗ, с которым мы познакомились во время съемок. Он сидел такой добрый, здоровался с нами. Я подумал, что его нужно снять в кино. Он сыграл самого себя, но у него была ужасная речь, поэтому его озвучил профессиональный актер, после чего получился персонаж. Это нормальная практика.
По «Последнему романтику» у меня пока нет цифр [суммы сборов]. «Калевала» еще считает, но там было два сеанса. А в «Премьере» картина собрала, наверное, тысяч 80-90 рублей, но эта сумма делится с кинотеатром пятьдесят на пятьдесят. Если ты в одном зале собираешь за неделю хотя бы 40 тысяч, то это неплохо. Было бы десять кинозалов, то, в принципе, можно окупать фильм и даже заработать полмиллиона.
Я думаю, что сейчас у меня не получится собрать 500 тысяч с проката. У нас такой прокат-самокат. Все-таки этим должны заниматься профессионалы, потому что они умеют делать очень хорошую рекламу, хорошо все организовывать.
Прокатное удостоверение необходимо. Чтобы его получить, нужно заплатить госпошлину. Я не стал мучиться и заказал все в одной компании «под ключ». Это обошлось в 10 тысяч рублей, включая госпошлину. Иначе мне пришлось бы объездить в Москве кучу инстанций, получать подписи. Интересно, что на зарубежный фестиваль можно попасть без этого документа, а на российский – нет.
Прокатное удостоверение – это не только цензура. Там проверяют, чтобы были указаны все имена и фамилии создателей. У фильма есть три владельца – режиссер, сценарист и композитор. Все трое должны дать свое разрешение.
Музыку нам все дали бесплатно. В «Последнем романтике» звучат песни Владимира Рудака, есть треки группы из Беломорска: «Drive Street» дали хулиганскую тему фильму. Еще я смог договориться с группой "Смысловые галлюцинации" и их лидером Сергеем Бобунцом, чтобы они дали нам одну свою «минусовку» бесплатно. Вот там реально нужно было пройти ад: они отсмотрели все сцены, все фрагменты, где будет звучать их трек, и в итоге дали нам разрешение.
Если бы у меня было 1-2 миллиона рублей, то в «Последнем романтике» изменилась бы прежде всего организация съемочного процесса. Картина не делалась бы четыре года, а все можно было бы закончить за год-полтора. Когда есть бюджет и ты договорился со всеми актерами, чтобы они не уезжали летом в отпуск, никто на свадьбах не подрабатывал (а это реальная проблема), то все собираются и работают с утра до вечера. За два-три месяца все снимаешь, начинается постпродакшн, монтаж, звук. Все последовательно.
Если говорить о большом кино, то, конечно, нужно иметь подушку безопасности в плане собственных финансов, чтобы более-менее спокойно работать. Хорошо, если удастся договориться со спонсором, организовать краудфандинги, собрать деньги, но у меня это получается так себе. У «Последнего романтика» была всего пара спонсоров.
Самая большая сумма, которая пришла на фильм не из моего кармана – 20 тысяч рублей.
Моя подушка безопасности – семейный бизнес, а именно магазин канцтоваров. Благо это уже отстроенное дело, так что мне не нужно сидеть в офисе с утра до вечера. Это небольшой, но стабильный доход. Плюс какие-то деньги приносит аренда недвижимости, но это все семейные дела. Иногда я работаю оператором, когда меня зовут куда-то поснимать. Я не отказываюсь – работаю. За день платят 5 тысяч рублей примерно. Обычно это реклама.
В Петрозаводске мы вместе с Алексеем Бабенко [карельский режиссер] начали снимать рекламу. Я обычно работал как оператор, а Леша режиссировал. Делали всякую дрянь! Я сейчас иронизирую, конечно. Имеется в виду, что это была региональная история, а не имиджевая.
Все спрашивают, почему мы снимаем такую фигню, почему не снимаем как федералы, как BMW, Pepsi. У них бюджет по миллиону евро, а у нас в среднем 10-20 тысяч рублей. Мы сняли роликов сто, но потом я устал от этого. Максимум того, сколько нам платил заказчик, 40 тысяч рублей за какой-то суперролик.
А вообще рекламодатели иногда хотят [рекламу] как у BMW, Pepsi Cola, но есть и другой тип заказчика: ты пытаешься сделать что-то художественное, а тебе говорят «нет, нам нужна просто акция и титр на весь экран». Мы долго спорили с этими людьми, но потом стало ясно, что это бесполезно. Это такой формат региональной рекламы: открылась новая стоматология, и тебе нужно просто донести информацию об этом.
Я бы с удовольствием сейчас продолжил снимать следующий полнометражный фильм, но тупо нет денег. И так как я человек семейный, то не могу все средства вкладывать в это. Поэтому надо что-то искать, смотреть, думать... Чтобы не растерять мастерство, я хочу сделать интернет-сериал. Это будут маленькие короткометражные фильмы по три-четыре минуты, которые объединены общей темой. Буду выкладывать их сразу на YouTube. Это быстро и недорого. Возможно, какая-то из этих историй, которая хорошо зайдет на аудиторию, заложит основу для нового полнометражного проекта.
