Село Сухое расположилось  на открытом берегу Белого моря,   в 14 километрах от Беломорска, а добраться до него по грунтовой дороге нынче не просто:  рейсового автобуса нет: не выгодно, видимо, мало пассажиров. И действительно, еще в середине прошлого века, как вспоминают старожилы, здесь было около сотни дворов, жители села  занимались рыбным и звериным промыслом, жили мастера, умевшие без чертежей и расчетов шить лодки-карбасы для себя и своих земляков. были совхоз, начальная школа, клуб, ФАП, магазин, сейчас ничего  этого нет, но люди живут.

А почему название такое странное — Сухое? Спрашиваю  местного краеведа Любовь Павловну  Петрову.

Вообще-то- историческое название — Сухой Наволок, но со временем второе слово куда-то потерялось.  Село наше старинное. В этом году мы отмечали 475 лет. Считается, что оно  появилось гораздо раньше, но среди немногочисленных старинных беломорских документов  сохранился лишь один -  1539 года, в котором впервые упоминается Сухой Наволок. Это «Жалованная грамота великого князя Ивана Васильевича Соловецкому монастырю на вотчину в Спасском погосте Выгозерского уезда». Предполагается, что до этого долгие годы Сухое принадлежало новгородским посадникам.

А так в Сухом  воды — море, а с колодезной  - проблема. На все село — 2 колодца. Один в прошлом году отремонтировали, а на ремонт второго у местной власти денег нет. Вот вам и Сухое.

В расчете на себя
Летом здесь почти в каждом доме люди, а постоянных жителей   едва два десятка наберется, зато, как истинные поморы, они рассчитывают на себя.
- Весной по распутице  хлебовозка  три недели не приезжала, но как-то выкрутились, - рассказывает Виктор Павлович  Смагин.  - У кого есть современные хлебопечки, кто блины-оладьи пек, выжили, справились , и не такое поморы переживали.

Виктор Павлович  — самый старший в деревне, ему 85-год идет.  Дети все уговаривают его хотя бы на зиму к ним в город перебраться, а ему не хочется: тут воздух, простор, жаль только силы уходят. Он коренной, сухонский. Когда ушел на пенсию со своей  хлопотной руководящей  работы  в  Беломорской базе Гослова, вернулся  сюда.   Его жена, Александра Ивановна, тоже известный и уважаемый  в районе человек, заслуженный экономист республики,   умерла несколько лет назад, с тех пор  он живет один.  Сейчас уж в море не ходит,  но за большим домом следит. На входной двери  устроен  противовес, чтобы  она   закрывалась,  не пускала холод в избу.
- Сразу видно: хозяин инженер, - замечаю я. - Да нет, так раньше во многих поморских домах было, - отказывается от славы  Виктор Павлович.  Он  многое помнит о том, как жили поморы раньше и обстоятельно  рассказывает. Слушать его — одно удовольствие:   гордость испытываешь  за тех людей, которые  жили здесь, на краю студеного моря.  Видимо, их  корнями и мы еще держимся.

Продолжение  легенды
Как у  каждого старинного села, у Сухого есть своя легенда. Мне ее кроме Виктора Павловича еще несколько человек с разными вариациями рассказывали.  Пришли новгородцы на берег Белого моря и  решили основать здесь село, а чтобы выбрать место, пустили по  по Кузьреке икону: где укажет она, там  и жить людям.  Прибило икону к березке на мысу. Пустили еще раз, а потом еще, и каждый раз она оказывалась под березкой. Так и поставили на этом месте  часовню удивительной красоты, тут  и поселились.
Не знаю, как легенда, а самое приметное здание в селе -  храм Смоленской иконы  Божьей Матери. Говорят, его построили еще в  1899 года из столетней  часовни.   В довоенные годы советского атеизма  в здании церкви устроили клуб, но в начале XXI века  судьба снова сделала поворот.

- Сначала  церковь хотели разобрать, а из    бревен построить храм  в Беломорске. Отец Сергий приехал с добровольными помощниками   собрал местных старушек и объяснил им, что так делать можно, это не  богопротивное  дело, - рассказывает  коренная жительница села  Любовь Павловна Петрова.

- День  работали -  разобрали  полы, сняли обшивку, а на следующий  все заболели. Пришлось отказаться от этой затеи.  А церковь  так и осталась,   кстати, мужики, которые брали доски, все рано умерли.
В начале нового века решили сухонцы, что негоже быть такому старинному селу без храма. Сначала  думали   поставить часовню на новом месте, а потом решили восстанавливать церковь своими силами.  Как всегда, по плотницким делам обратились к братьям Александру и Евгению Шириным.

-  Сами бревна тесали, сами  строили, - рассказывает Александр Андреевич. - Плотницкому делу мы  с братом специально нигде не обучались. Мужчины у нас в семье всегда были хорошими плотниками,   отец, и дед, хорошо топором владели, нас научили.  Да и как же иначе: жить в деревне и не уметь топором  тесать — никак нельзя.
Так братья и взялись за дело. Плана у них никакого не было. -Видим, бревно сгнило — меняем, - раскрывает принципы работы Александр Андреевич. - . А вот колокольню придумывали и строили сами, сначала на земле, потом поднимали домкратами. 

    
Конечно, нам помогали сухонцы, даже те, что уже давно не живет здесь. Одни давали материалы, другие   -   деньги. Золоченый купол, например, купил  Аникиев, который сейчас обосновался в Питере.                                                                                                                                                      Когда церковь была готова, отец Сергий освятил храм, провел обряд крещения, и первыми, кто прошел это  таинство, были братья  Ширины.  
 
Корова как стимул сельской жизни
Мария Михайловна Володченко в отличие от многих, рвущихся из деревень, вернулась в родное Сухое.
- Повод у меня был один — корова,  -  рассказывает она.    - В Беломорске на Портовой стороне, где я ее держала, было  15   коров,  но  постепенно становилось все меньше и меньше,  пока не осталась моя единственная.  Стала мне так жалко ее: одна  среди машин.... А тут вышла на пенсию и перебралась  с ней в деревню.  

Сейчас у Марии Михайловны в хозяйстве  2 коровы, был бык, есть свиньи. Она держит кур, завела  гуся и гусыню, надеется, к следующему лету эта птичья  семья разрастется. Ей очень нравится  возиться с таким хозяйством, единственное,  о чем жалеет, что не занялась этим раньше. 

 -Я вообще неправильно выбрала профессию. Окончила строительный техникум и  всю жизнь  проработала в ЖКХ... А надо было  в сельскохозяйственный  техникум идти на  зоотехника  или  ветеринара.

Любовь к животным  у меня от родителей. Они работали здесь на ферме:  папа — скотником, мама  -  дояркой. Я еще школьницей бегала помогать ей...   
- А вам кто помогает?
- Дочери, зять приезжают по выходным и в отпуск. А так сама управляюсь: в 4 утра встану, воду нагрею, скотинку свою покормлю... Берусь за другие дела. Вот сделала пристройку к дому, чтобы моей молодежи было удобно. Печника в деревне нет, так я сама по книгам сложила печку. Пока выглядит она не очень красиво, но получилась теплой, так что свое дело правит.  Осталось оштукатурить да  побелить.
Домашних, хозяйственных дел хватает. Еще в лес и  на рыбалку хожу. Моя лодка — рыбацкие сапоги до талии, я по куйпоге -   во время отлива, когда  море отступает,   ставлю сеть и во время следующего — снимаю. Так поморы издавна  рыбачили.  
И все у нее в руках  горит. Когда из районной мэрии приезжали на праздник села, то заглянули к ней на подворье, удивились, почему она не участвует в конкурсе на лучшее ветеранское подворье?!

- Да нет времени   подать документы...  Как-то не до этого.

Удочка для помора
Испокон веков поморов кормило море.  Старожилы вспоминают, что бочки соленой   семги, сига, корюшки  в домах были всегда, и :рыба на столе и зимой, и летом не переводилась..  

- У меня  и дед рыбачил, и отец. Как отпуск — так мой путь лежит в море, -  рассказывает мой собеседник Виктор Семенович Дрягуев.  И хоть он не сухонский житель,  но  село это знает  хорошо, брат хдесь живет, бывал не однажды, да и   проблемы  рыбаков видит изнутри. -  В 1992 году занялся частным  бизнесом — рыбным промыслом, - рассказывает он. -  Но вдруг   возникла проблема с квотами. Их стали распределять за пределами  Карелии, а  потому  получение лицензии на лов той или иной рыбы превратилось  в непростую задачу. Потом стали расти налоги.  Я, как малый предприниматель, независимо от улова должен был  платить  36 тысяч рублей в год... 

А дальше —больше:   из не облагаемых налогом расходных материалов исключили ГСМ, пожалуй, самую затратную часть. Да еще СЭС предъявляет требования к частному предпринимателю как крупному,   заведомо  не выполнимы и за малейшие нарушения большие штрафы.

Годами не решается проблема с реализацией: заготовители  не едут в отдаленные поселки: не выгодно, а строить фабрику на месте  для переработки    тонны сельди — нерентабельно.  Можно, конечно, объединиться нескольким частным предпринимателям, но опять же , кому-то придется  везти малую партию  за сотню  километров, а это  влетит в копеечку...  Круг замкнулся.  

В прошлом году поморы  Карелии и Архангельской области  собрались на съезд, подняли  вопрос о традиционном рыбном промысле. Делегаты предлагали добиваться  для поморов  статуса  малого народа, тогда, уже как представители малого этноса,  они получат привилегии на осуществление традиционной деятельности, будут ловить рыбу, как это делали их отцы, деды и прадеды. Но  реакции пока на это предложение нет никакой, и  рыбный промысел  в  рыбацких селах на побережье Белого моря приходит в упадок. 

Вот  в Сухом  еще лет 20 назад был   рыболовецкий участок колхоза, а теперь два десятка  местных жителей,  живут натуральным хозяйством. И при этом государство позволяет им ловить рыбу, как обычным  туристам,  только на удочку.  Можно ли удочкой наловить на жизнь? 

Вот и Виктор Степанович Дрягуев  четыре года назад  свернул эту  деятельность, а в 2014  и вовсе закрыл свое ЧП.

Как послать  SMS
Сухонская уроженка  Серафима Ивановна Чуркина в свои  85 лет узнала, что  в Беломорске открываются курсы компьютерной грамотности и краеведения для пенсионеров и записалась на них.

- Нет, компьютера у меня дома нет, но вот летом ездила к внуку, там набирала тексты, - рассказывает она. -  Это не трудно, я ведь хорошо печатаю на машинке.  

Она считает, что новые знания всегда  пригодятся. Еще школьницей  муж старшей сестры  научил ее  считать на счетах. Просто так, мало ли пригодится. Но в жизни  не бывает «просто так». Она еще школу не окончила, как председателю   колхоза понадобился счетовод вести учет трудодней колхозников. Ее как единствнную, умеющую работать со счетами, и взяли. 

Потом приехали проверяющие из райсовета и, посмотрели, как она  работает взяли к себе  в Беломорск.  Так в 17 лет Серафима Ивановна начала самостоятельную жизнь. Через три года вышла замуж. Уже детки были, когда она оканчивала вечернюю  школу. Впрочем, учеба ей всегда давалась  легко, поэтому  и на бухгалтера  выучилась, и  всю жизнь работала в  этой профессии.

-Поморы  настойчивые и трудолюбивые,  -  рассказывает  Серафима Ивановна.  - Моя мама  всю жизнь   сети вязала, рыбу ловила, в город возила. Ей было 80 лет,  когда она  в море уехала на веслах. Мы ее до вечера ждали, в море вглядывались, а ее все нет и нет. По берегу бегаем, ревем в голос. Уж смеркаться стало, когда ее лодка  пристала к берегу: «Перестаньте реветь попусту. Выгружайте-ка". Мы с сестрой до ночи из лодки до дома  носили рыбу,  ягоды, дрова...

Ну а Серафима Ивановна, пожалуй, маме не уступает: в свои годы осваивает новые технологии.Возвращалась в поезде, получила SMS-ку.   Сосед, молодой человек  поинтересовался:

«Чем это , бабушка, вы все щелкаете?»  - SMS пишу... 

Он даже рот открыл от удивления.

Возвращение
- Мой дом старый, а недостроенный.  – Любовь Павловна Петрова,  мой гид по деревне, рассказывает историю своей семьи.  
- Как недостроенный? Вроде, все на месте.
- На месте-то на месте, да получился он не таким большим, просторным, как его  задумывали мои родители.  А все потому, что однажды отец ушел в море и не вернулся, утонул.  Остались  мы с мамой вдвоем. Дом  ей помогли достроить, но получился он невысоким, полы  не из цельных досок, а из кусков...  Мамин младший брат, Тимофей Никонов, еще до войны уходил служить в армию,  я маленькой была, но запомнила, как он говорил ей: «Не горюй, сестра! Я вернусь, помогу …».

Провожали  в армию служить на время, а получилось навсегда.   Он был в Латвии,  в Даугавпилсе. В начале июня 1941 прислал письмо: «Уезжаем в лагеря, писем не ждите».  И больше от него никаких вестей не было. Видно,  в первые же дни войны погиб. Но бабушка до конца жизни его ждала…
В  этом году  я ходила   на 9 мая с его портретом, принимала участие в акции «Забытый полк». Только Тимофей  у нас  не забыт, и пока мы его помним, он с нами.

И  память  объединяет людей. Вот в этом году краевед объединения «Поморский берег» Виктор Устинов отреставрировал памятную плиту с именами погибших в войну сухонцев. Значит, надо это всем, память  делает нас людьми.
Любовь Павловна  давно уехала из родного дома, окончила педучилище и более 40 лет учительствовала: немного в Колежме и долгие годы в Беломорске. Но каждое лето приезжала в Сухое, а когда вышла на пенсию, то почти переехала сюда: по 5 месяцев живет  родном доме, «достраивает» его, сохраняя тепло.

- Тут очень красиво, в последнее время очень много лебедей, с берега видно, как они качаются на волнах, - говорит Любовь Павловна. -  Я в Сухом  душой отдыхаю. И сыновья мои очень любят  село. Оба окончили  престижные ленинградские вузы, обоим предлагали  работу  в Питере, но они вернулись в Беломорск, на землю поморов. Теперь у каждого есть в Сухом свой дом. Особенно привязан к морю младший Николай. Была бы здесь работа, нормальные условия для жизни и промысла  - вернулись бы поморы на землю своих дедов.   От Белого моря  - никуда.