11 сентября 2017, 09:00

Это лукавство. Обсудили телемост министра образования с учителем года

Об отмене тестовой части ЕГЭ, перегруженности школьников, запрете телефонов и едином учебнике истории.

Завершилась первая учебная неделя в школе. Первые эмоции от встречи с друзьями и коллегами поутихли, и можно вернуться к повседневным проблемам, которые возникают в образовательном процессе. 

Рассуждать о болевых точках нашего образования можно долго. Чтобы выбрать и обсудить наиболее волнующие темы, мы решили пригласить преподавателя истории Державинского лицея, "Учителя года-2014" в Петрозаводске и с недавних пор ведущего киноклуба Carpe Diem в Agriculture club Максима Иванова, чтобы вместе с ним посмотреть Общероссийское родительское собрание, которое в четвертый раз прошло в преддверии нового учебного года. "Петрозаводск говорит" отобрал несколько тем, которые поднимали участники телемоста, а Максим Викторович прокомментировал их специально для наших читателей.

Для тех, кто не в курсе: с 2014 года в конце августа министр образования отвечает на вопросы родителей и преподавателей из регионов в прямом эфире. Трансляция ведется на сайте российского ведомства, а активных мам и пап собирают региональные министерства, которые и организуют видеосвязь с Москвой. 

– В последнее время Министерство образования заявляет о введении какого-либо экзамена, например, а документального подтверждения этому не наблюдается. Задали вопрос по поводу тестирования по английскому языку с пятого по девятый класс, будет ли такой обязательный экзамен? Кравцов [Сергей Кравцов – руководитель федеральной службы по надзору в сфере образования и науки. – Прим. ред.] ответил: мол, мы протестируем и потом, исходя из результатов, решим.

Английский – это очень хорошо. Будет круто, если уровень знания иностранного языка у нашей молодежи возрастет. Но есть одно «но»: министр говорит: «Надо что-то менять». Если я правильно понимаю министра, сейчас она не знает, что именно. Не знает, как сделать так, чтобы уровень преподавания и знания иностранного языка стал лучше. Экзамен при этом мы введем в 2022 году. Остается пять лет, за которые нужно что-то изменить, а что – никто не говорит.

В этой истории меня еще беспокоит такой аспект. Есть столичные города, где нет проблем с учителями английского языка, но что будут делать, скажем, Кемский, Лоухский, Беломорский районы? Как они будут сдавать этот экзамен? В каком формате?

– Главная беда девочки в том, что она сама готовится к экзаменам, а учебник из библиотеки ее не устраивает. Она соотносит содержание учебника с КИМом. Не секрет, что единый экзамен у нас в этом отношении несовершенен. У нас могут попадаться такие вопросы, которые и в вузовском учебнике отсутствуют.

Если говорить об едином учебнике, то, с одной стороны, в нем нет ничего плохого, если при этом останется определенная альтернатива. История – наука такая, к ней можно с разных сторон подойти. Есть, к примеру, питерская и московская школы, между которыми существует принципиальное отличие. Я не очень представляю, как все это разместить в одном учебнике, особенно то, что касается XX века. Если вы помните, она [министр образования Ольга Васильева] сказала, что историко-культурный стандарт, который будет реализовываться, обсуждают еще с некоторыми регионами. Посмотрим…

Был период, когда регионам дали возможность чуть ли не создавать свои учебники. Известная история, когда в Татарстане взятие Казани Иваном Грозным рассматривалось как национальная трагедия, а в московском учебнике это был успех Ивана IV во внешней политике. И как быть? Страна одна, она очень большая, очень сложная, исторический путь у нее витиеватый...

Единым учебником, как мне кажется, будет сложно удовлетворить все запросы. Когда есть 30 учебников по истории – это не есть хорошо, потому что это будет подменой истинного предназначения учебника. Я думаю, пяти-семи вариантов вполне достаточно, чтобы предоставить альтернативу учителю.

У нас сейчас потребительское отношение к школе. Мы стали некой лавкой, конторой, которая предоставляет услуги. Все свелось к тому, что школа нужна, чтобы в девятом классе сдать ГИА, а в одиннадцатом – ЕГЭ. На мой взгляд, это какая-то чушь. Понимаю, что выпускные экзамены сдавать нужно, но школа должна быть совсем иной площадкой, которая должна научить детей критически мыслить, развивать свое творчество, взаимодействовать. Иначе с таким же успехом я могу оставаться дома и готовиться там к выпускным экзаменам.

Сейчас изменить это потребительское отношение невозможно. Мы имеем дело с общественной позицией.

Когда ты говоришь школьникам, что готовиться к экзаменам – это их задача, они с этим не согласны. Многие считают, что им все обязаны, всё должны приносить наготово, а они – созерцатели.

Естественно, когда человек сдает экзамены не очень, то в этом виноват кто угодно, но не он сам. В этом отношении, конечно, было бы круто иметь волшебный учебник, в котором было бы все. Но так не выйдет.

– Я получил свою первую зарплату в 2005 году, она была 2700 рублей. Если сравнивать процент вложенного с тем, что возвращается в виде материального вознаграждения, – это какой-то кошмар. Как сказал Дмитрий Анатольевич [Медведев], преподавание – это призвание.

Дело, конечно, не только в деньгах, но я хорошо помню, как шел по проспекту Александра Невского и увидел объявление: «В магазине требуется рубщик мяса». На тот момент зарплата рубщика мяса была точно такая же, как и у меня, но только я шесть лет учился в университете.

– Да, дети перегружены, и это неправильно. Если человек очень ответственно подходит к обучению, то при всем уважении к министру образования у него фактически не хватает времени ни на что. У меня была ученица. Ее так воспитали, что она не могла успокоиться, если не сделает все домашнее задание. Я ее практически никогда не видел счастливой. Человек в 11 классе находился на грани истерики, потому что был измотан, произошло отторжение.

Конечно, все зависит от человека. Кто-то относится к учебе легче. Мое мнение: домашнего задания не должно быть много, а иногда можно и вообще обойтись без него. Жизнь многогранная, а в школе не так много счастливых людей. Хорошо, если ребенок после уроков пошел, например, на тренировку, которая ему нравится, а так – школьник пошел домой, потом на секцию, потом уроки… А как же Dota-2 или Harshstone? Это какой-то тренд – загрузить ребенка так, чтобы у него вообще не осталось времени. На мой взгляд, это неправильно. У ребенка должно быть детство.

Пока мы не начнем учиться ради знаний, а не ради пятерок, ничего не изменится. А по щелчку сделать это невозможно. Но я понимаю, что подготовка к экзаменам отнимает огромное количество времени. Сейчас, допустим, если ты выбрал сдавать в качестве экзамена историю, то готовиться надо начинать года за три. Представляете себе, запомнить все с IX века до наших дней, все персоналии и даты? Это же с ума сойти!

– Не согласен, что сегодняшние дети не сдадут экзамены в том виде, в каком они были до введения ЕГЭ. Я просто не вижу смысла вводить, как Ольга Васильева вспоминала, шесть, десять, двадцать экзаменов. В этих заданиях все было направлено на развитие памяти и интеллекта. Это очень важно, но есть и другие вещи, которые тоже нужны в жизни.

Если раньше учитель и библиотека были кладезем знаний, то сейчас, условно говоря, не нужно помнить дату взятия Казани – три клика и она на экране устройства! Или взять экзамен по математике. Те итоговые задания, что я решал в школе, а они фактически ничем не отличались от советского экзамена, были элементарными. На экзамен мне потребовалось 40 минут, чтобы их выполнить. Сейчас попробуй-ка сделай последние задания в профильном ЕГЭ по математике! Некоторые учителя их сделать не могут. О чем она говорит? Не знаю…

А то, что тестовую часть отменили, это небольшое лукавство, потому что вопросы с вариантами ответов все равно остались, только в них уже нужно выбрать несколько позиций. В целом это такая же угадайка, что и была.

– В школе ребенку телефон нужен на перемене. Я как-то проводил эксперимент (правда, в нем мало людей поучаствовало), назывался «Неделя без телефонов»: нужно было приходить в школу без гаджета. Так вот людям становилось плохо. Только один товарищ уперся и, как он говорит, неделю продержался. Есть люди, для которых телефон – это отдушина в школе. Он пришел, и хоть что-то его тут радует. Если у этого человека еще и последнюю радость отобрать – не знаю, правильно ли это.

Для меня телефон – это не проблема. Конечно, можно списать с него какие-то ответы. Но мне кажется, учителей больше всего возмущает другое: когда ты детям вроде что-то интересное даешь, а им там, в телефоне, поинтереснее. Поэтому начинается это «убрать! запретить!». А ты сделай так, чтобы ему не захотелось туда заходить. Это вызов: стать интереснее Инстаграма сейчас сложно.

ИТОГИ

Выглядело собрание достаточно театрализованно: сидят люди, которые давно ждут [включения. – Прим. ред.]. Я ничего нового для себя не узнал в ходе этого общения. Может быть, родители вынесли что-то. Хотя мне кажется, что мало кто знает об этом событии.

Про некоторые моменты встречи сложилось странное впечатление. Например, был вопрос о школе, которая вмещает 300 человек, а учится в ней 700. А что может сделать министр в этой ситуации? Этот вопрос больше к местным властям.

С другой стороны, во время включения из Дагестана, откуда родители жаловались на поборы в школах, Васильева сказала: «Надеюсь, министр мне уже звонит». Думаю, это актуально. Наверное, сейчас будет какая-то проверка.

Но в целом от собрания осталось впечатление – 30% пользы, 70% – сотрясание воздуха.

Ася Кошелева's picture
Автор:

Выпускница филологического факультета ПетрГУ. Любит писать о людях в культуре и культуре в людях. Мечтает дочитать все начатые книги (а их постоянно скапливается до десятка штук одновременно), побывать в Риме, научиться не принимать все близко к сердцу и создать что-нибудь стоящее в профессиональном плане. Не любит бестактных людей.