Мало кто из девочек в пятилетнем возрасте не цеплял на голову занавеску, собранную в пучок, и не вышагивал в маминых туфлях на каблуке, воображая себя невестой. И не в женихе было дело, а именно в тюлевой занавеске и снисходящем на юную особу ощущении некоей таинственности и важности. Впоследствии многие из подросших пятилеток успешно воплощают этот сценарий – туфли, тюль-вуаль, мед-пиво. Лето – пора свадеб, но всегда ли свадьбы были такими, как нынешние? И что отличало свадьбу вашей прабабушки от вашей собственной? Давайте сравним! 

Начнем с того, что для девушек необходимость выйти замуж была гораздо насущнее, нежели в наши дни. Альтернатива была такая – либо ты выходишь замуж, вливаешься в другую семью, работаешь на нее, а она содержит тебя, либо ты остаешься старой девой и идешь в работницы, фактически служанки, в семью брата или соседа, а на старости лет уходишь в монастырь, который играл роль богадельни. Конечно, перспектива быть хозяйкой в своем доме была куда как привлекательнее. 

Семья также предполагала появление детей, которые, став взрослыми, по крестьянским общинным нормам должны были поддерживать родителей в будущем. Увы, это в наше время наличие детей не является гарантией ухода на старости лет... 

Туго приходилось не только старым девам: и закоренелый холостяк-«бобыль» в деревне не вызывал одобрения. Итак, решено, если хотим жить хоть сколько-нибудь сытно на старости – идем замуж-женимся! 

Свадьба и у карелов, и у русских Карелии имела общую древнюю основу с некоторыми отличающимися чертами. Если разложить весь обычай свадебного обряда на составляющие его действия, то можно насчитать их до тридцати! Но не бойтесь, опишем его кратко.

Так сложилось, что свадьба, как переломный момент в жизни, гораздо сильнее меняла судьбу женщины, чем мужчины, поэтому и в обряде внимания больше уделялось ей. Мужчина обычно приводил в свой дом жену, почти не нарушая своего уклада, а вот судьба девушки менялась кардинально, и, что очень важно, невест страшила полная неизвестность – а как ее примут в новом доме.

К тяжелому ежедневному труду все морально были готовы, а неопределенность будущей психологической обстановки пугала. 

Но вернемся в самое начало: с малолетства девочек готовили к будущей роли хозяйки, и лет в 10 любая деревенская девчонка легко справлялась с домашним хозяйством, оставшись одна,  могла накормить и скотину, и младших братьев-сестер. Брачного возраста девушки на Севере достигали в 16-17 лет, а парни в 17-18. Знакомились и выбирали себе пару на бесёдах – вечеринках, посиделках, которые устраивались в будни и в праздники. 

На беседу могла прийти только девушка, которая уже достигла физического созревания – об этом говорила красная лента в косе, да и парни на входе в беседную избу требовали у впервые пришедшей девчонки предъявить «пропуск», которым служил след от месячных на сарафане.

На будничные посиделки девушки приходили с работой, неся прялки и зная, что мать потом спросит о том, сколько дочь напряла. Хитрили (кому хочется прясть вместо танцев и игр?) – некоторые совали прялки в сугроб, а дома предъявляли заранее заготовленное веретено с напряденной нитью. Убегали тайком на бесёду, захватив одежду из дома – переодевались в укромном месте в темноте и на вечеринку могли заявиться в одежде наизнанку, было всякое.

Если примерные девушки все же пытались прясть, когда в бесёдную избу вваливалась ватага парней, то шансов поработать оставалось немного – парни садились к девкам на колени, а кудель могли и поджечь. Начинались игры и танцы, которые могли длиться за полночь. 
На праздничные бесёды, которые обычно устраивались не вечером, а днем, работу не брали. Девушка собиралась на такое гулянье торжественно, в красном углу, перед иконой, не обращая внимания на родню, – это был своего рода ритуал. Магическими способами девушки повышали свою привлекательность – «лемби» у карелов, «славу», «славутность» у русских, но об этом мы уже писали.

Стремились найти себе пару в родной деревне, чтобы быть поближе к своим, но чаще девушкам приходилось уезжать к родне в другое село на несколько недель  и там ходить на беседы, присматривая себе жениха. Парни тоже ходили на посиделки в другие деревни – если это было оговорено с местной молодежью. Придя в чужую деревню без уговора, можно было спровоцировать драку. Впрочем, в некоторых деревнях считалось, что бесёда без драки – не бесёда.

Естественно, выбор пары – момент очень ответственный.

Ведь если у современных нам молодоженов где-нибудь на краю сознания может мелькать мысль «Если не получится, разведемся», то прадеды, соединяя свои судьбы, понимали, что это навсегда. Казалось бы – такое решение нужно принимать взвешенно и отдавать себе отчет в его судьбоносности. Но молодежь всегда, во все времена оставалась молодежью со всеми вытекающими последствиями в виде необдуманных решений.

Речь не идет о тех семьях, где решение за молодых принимали родители, а дети соглашались с выбором семьи, что было широкой практикой в Карелии. 

И вместе с тем у парней и девушек была определенная свобода устройства своей судьбы, которой они вовсю пользовались, да так, что у наших современников глаза от удивления распахнулись бы.

Так, уйдя на беседу, девушка могла и не вернуться в родной дом, а выйти замуж. Достаточно было парню получить ее согласие на предложение о замужестве, как она шла в его семью уже в качестве жены. Такие замужества «убёгом» были нередкостью. На севере Карелии это называлось «выйти замуж на кончике платка». Стоило девушке взяться за кончик предложенного парнем платка, как она считалась его женой. А выяснение отношений с родителями начиналось наутро…  

И хорошо, если обходилось без рукоприкладства со стороны отца-матери. Но, в принципе, небогатые родители могли быть даже рады такому замужеству, потому что оно избавляло от строгой необходимости выдавать за дочерью приданое. А это корова, овца, постельное белье – настоящее разорение в полном смысле этого слова, если в доме несколько дочерей.

Те, кто не «убегали», ждали официального сватовства, но об этом в следующий раз.

Фото из фондов Национального музея Карелии.