Инструктор десантно-пожарной группы Денис Каньгин, которого я прошу ответить на вопрос: «Что в вашей работе вы считаете самым сложным?», - если и задумался, то всего на пару секунд.
- Самое сложное, — говорит он, - это ждать пожара. Сидишь и думаешь: скорее бы уже....
И спустя еще две секунды добавляет:
- Диковато это как-то звучит: «пожара ждать»...

По своей системе
С Денисом Каньгиным мы беседуем в одном из помещений Петрозаводского отделения Северо-Западной авиабазы, где группы пожарных, когда выдается свободная минутка, играют в пинг-понг, но куда чаще укладывают парашюты. Сезон лесного огня в Карелии открыт, поэтому оставить парашютистов и десантников без работы могут разве что дожди. Сразу поясним, что вторые отличаются от первых тем, что не прыгают с парашютом. К месту пожара их доставляют либо с помощью вертолета, оснащенного специальным спусковым устройством, либо автотранспортом. Денис, к слову, бывший парашютист.   

- Только-только с пожара вернулись, - говорит он, - я и еще трое. За Кончезером горело.
Пока его группа отдыхает, я прошу Дениса рассказать об особенностях борьбы с лесным огнем. Честно говоря, я вообще плохо представляю себе этот процесс.
- Когда ты на месте, то перво-наперво разведываешь обстановку, - объясняет он. - Поскольку я инструктор, то обхожу место вокруг — отмечаю, где наиболее опасные места, а где пожар уперся в болотинку или в ручей. Работать начинаем на самых сложных участках — там, где открытый огонь. Если рядом озеро или речка, то достаем мотопомпы. Заводим их, растягиваем рукавную линию, начинаем поливать. Если поблизости больших водоемов нет, то сгодится лужица или канавка: этой водой можно заполнить ранцевые огнетушители, на 20 литров. Бывает, прокапываем лопатами минполосу. Минерализованная полоса нужна, чтобы остановить огонь. Он тогда по почве дальше не пойдет.

Так-то, думаю я, и никаких тебе огнеупорных костюмов (вместо них обычные противоэнцефалитные), десятков тонн сбрасываемой с неба воды или пожарных машин!
- Это МЧС так работает: включают напоры — сбивают огонь. А у нас своя система, - присоединяется к разговору летчик-наблюдатель Алексей Радкевич. - Многие спрашивают: как же вы такими маленькими ранцами огонь тушите? А очень просто: пшикнул из огнетушителя, лопатой где-то что-то расковырял, ногой подправил.... Так потихонечку и идем.

Главная сила
Естественно, поясняют мне, когда ситуация в лесу принимает серьезный оборот, то на месте бедствия увидишь и пожарную технику, и тракторы, и десятки денно и нощно противостоящих стихии людей — работников авиабазы, лесничих, арендаторов, пожарных МЧС... Есть в арсенале авиабазы и водосливное устройство (ВСУ) — специальная емкость, которая крепится к вертолету. Но к помощи такого средства прибегают совсем уж в исключительных случаях. Во-первых, удовольствие это дорогое: час полета Ми-8 обходится в 95 тысяч рублей. Во-вторых, обрушивающиеся на горящий лес с неба сотни литров воды — зрелище эффектное, но не всегда эффективное.  

- Применение ВСУ — это первая атака, - замечает старший летчик-наблюдатель Игорь Маренин (на фото). - Его используют, чтобы сбить пламя. Но толку не будет, если внизу нет людей, которые тушат пожар.

Следовательно, отмечаю про себя, люди, работающие на пожаре – главная сила, способная противостоять стихии. Без них любая техника бесполезна.
Временами укрощать огонь приходится сутками. Личный рекорд Дениса – 11 суток. Это было в Обже, в Олонецком районе, в 1999-м. 

Конечно, пожарные работают не без перерывов на обед и отдых. Хотя всякое бывает. К слову, провиант, палатки, средства пожаротушения — все необходимое сбрасывают на место с самолета.
- Такой груз называется у нас «мабута», - делится Денис. – Старики-парашютисты рассказывали, что у них однажды случай был. Сперва они груз кинули, а потом и сами прыгнули. Приземляются, а там местные уже вовсю мабуту распаковывают. Решили, видимо, что это им подарок свыше.
Один из группы, как правило, остается «на таборе» (еще одно слэнговое словечко), или на хозяйстве – палатки ставит, обед готовит. Остальные заняты непосредственно тушением огня.

- А в серьезные переделки попадали когда-нибудь? – продолжаю пытать Дениса. – Такие, когда реально не знаешь: останешься жив или нет.
  - В прошлом году в Рязани. Мы тогда чуть не сгорели, - признается он.
Для центральной России прошлогоднее лето выдалось, если вспомнить, особенно коварным: ущерб от пожаров там, по некоторым сведениям, не могут подсчитать до сих пор. В разгар сезона регионы-погорельцы остро нуждались в помощи специалистов, и наши лесные пожарные были направлены им на подмогу.

-   Всему виной – несогласованность действий руководства, – продолжает мой собеседник рассказ о самом страшном в его жизни пожаре. - Нас отправили тушить кромку. А с другой стороны другая группа начала делать отжиг – так называют встречный огонь, - чтобы оба огня сомкнулись и пожар прекратился. Словом, про нас никто не подумал, и огонь пошел прямо в нашу сторону. Спасло только то, что рядом озеро было. Мы в него забрались, чтобы переждать, пока опасность минует.

Деньги на базу
И хотя приятного в таком опыте оказалось мало, некоторым утешением может служить денежное вознаграждение.

- Наши там заработали тысяч по 60 рублей, - говорит Игорь Маренин. – Не в пример больше того, сколько получаешь здесь.
- А если поподробнее, - интересуюсь я. И вскоре мне приходится вникать в весьма сложную систему подсчета, в которой учитывается и выслуга лет, и то, в течение скольких суток был потушен огонь, и то является ли пожарный десантником или парашютистом, и бог знает какие еще факторы.

- Словом, если ты инструктор, у которого много прыжков, и фактически не вылезаешь с пожаров, то получишь ближе к 30 тысячам. Но для этого надо очень-очень постараться, - резюмирует Игорь Валерьевич. – К нам сейчас молодой парень пришел, только-только трудовую книжку завел. Ни стажа у него пока нет, ни «северных» надбавок, ни доплаты за выслугу лет, ничего. Так для того, чтобы его заработок был не меньше минимального (а для Петрозаводска МРОТ — 4867 руб., - прим.автора), предприятию приходится доплачивать ему еще 40 процентов.

В своих бедах – а это не только крошечные  зарплаты, но и годами не обновляемая материально-техническая база - сотрудники службы винят реформу 2007 года, когда их предприятие раскололось и перестало быть федеральной структурой (прежде в авиабазу помимо Карелии входили и другие регионы Северо-Запада), и переход на новую систему оплаты труда.

- Есть людские ресурсы, а есть средства производства, - замечает Маренин. - Первые без вторых нормально работать не могут. Необходимо, чтобы каждый год материально-техническая база обновлялась на 5-7 процентов. Но этого не происходит, и уже давно. Исключением, и то случайным, стал этот год. Правительство приняло решение о передаче Северо-Западной авиабазе функций по тушению лесных пожаров в наземной зоне (в отличие от аваиазоны, это территории, куда можно добраться автотранспортом в течение 3 часов, - прим.автора) , и часть технических средств перешла к нам от ГУП «Леса Карелии». Но многие из них тоже далеко не новые. А автотранспорт – это вообще отдельный разговор. То, что досталось от ГУП «Леса Карелии» - в большинстве своем металлолом, по другому не назвать. Сегодня наше отделение по сути имеет только одну машину — старенький ГАЗ-66, который доставляет десантников и технику к месту пожара. А если одновременно будет гореть в двух местах?..

А я вспоминаю о том, что карельские власти обещали авиабазе и новую летную технику. И вроде как даже купили два самолета АН-28. Если так, то заметим, что эти самолеты не сертифицированы для авиалесоохранных работ с высадкой парашютистов. Поэтому скорее всего их будут использовать не для борьбы с пожарами, а исключительно для пассажирских перевозок, хотя чиновники пытаются убедить всех в том, что АН-28 сгодятся и для того и для другого. Неслучайно в Минэкономразвития РК, куда мы обратились за комментарием, на наш вопрос отреагировали как-то подозрительно агрессивно: чиновник попросту стал кричать в трубку, а когда мы попытались уточнить стоимость самолетов, то в ответ услышали «всего хорошего» и короткие гудки.

И как-то с тревогой подумалось: а не планируют ли карельские власти в будущем отказаться от парашютно-пожарной службы? Имеющиеся в арсенале авиабазы самолеты АН-2 и вертолеты Ми-8 — далеко не новые и рано или поздно потребуют ремонта. Будут ли выделены на это средства? Вопросов много, а ответов нет. Рассчитывать пока остается лишь на одно – что у тех, кто трудится в авиалесоохране, которая 7 июля этого года отметит 80-летний юбилей, не иссякнет энтузиазм. Без него работать в этой службе при современных-то условиях труда попросту невозможно.

Фото Бориса Босарева и Виталия Голубева