Блокада Ленинграда, длившаяся 871 день, и спустя десятки лет открывает нам новые героические страницы. Уникальная история, рассказанная  петрозаводчанкой Евгенией Беловой, — одна из них. Сам факт зарождения жизни Жени Устиновой (Беловой) в блокадном Ленинграде словно подтверждает: жизнь все равно сильнее смерти, ради нее человек готов пройти самые трудные испытания.

Если меня убьют...

Евгении Устиновой (Беловой) суждено было родиться не в стерильной палате родильного дома — в продуваемом всеми ветрами солдатском бараке. И роды у  ее 31-летней мамы принимала не опытная акушерка, а безусый солдатик, который и представления не имел, как это делается, — двигали им вполне нормальное для человека чувство человеческого сострадания и желание помочь  здесь и сейчас тем, чем сможет.
 
Когда подросла, от родителей Женя узнала, что ее семью война застала в блокадном Ленинграде.
 
— Семья жила на Фонтанке — моя мама, Елена Ивановна, папа, Александр Александрович, мойгодовалый братик Борис и я... То есть я должна была скоро появиться на свет, — рассказывает Евгения Александровна.

Мама сначала хотела избавиться от беременности, о чем сказала отцу, заботавшему на линии фронта. Но он остался непреклонен: «Если даже меня убьют, двоих ты обязана вырастить».

Тем временем приближался ноябрь 1941 года. Через Ладогу по ледовой трассе уже вот-вот должны были пройти первые легковые автомашины, а следом, с западного берега, колонна из 60 машин ГАЗ — это заработала спасительная Дорога жизни.
 
Родилась в рубашке

В осажденном немцами Ленинграде стоял лютый холод и голод. Перебивались пайками, которые раз в месяц приносил со службы отец, несший круглосуточную вахту на самой окраине осажденного Ленинграда. Еды все равно не хватало. От голода у годовалого Бори раздуло голову, на худеньком теле она смотрелась как-то странно. Ни ходить, ни стоять он не мог, только плакал и все просил «хлебца, хлебца». И однажды мама не выдержала — обессиленная, через весь город пошла к мужу на Пороховые попросить что-нибудь съестное.

По Дороге жизни разрешено было перевозить только продукты и боеприпасы...

Беременная, по морозу шла целый день, ежась от холода и еле передвигая ноги. К вечеру добралась до места, получила провизию и снова — многочасовое, из последних сил, возвращение домой.

— Отец очень переживал за маму и, когда в очередной раз он принимал участие в отправке машин по ледовой трассе, сумел на свой страх и риск буквально затолкнуть маму и Борю в одну из полуторок между ящиков (а ведь по Дороге жизни в блокаду перевозили только провизию и боеприпасы), прикрыв их тулупом и брезентом, — продолжает Евгения Александровна.

Колонна ушла в февральскую ночь, мороз стоял под 40 градусов. Самое жуткое, рассказывала потом мама Жене о пережитом, было видеть, как впереди идущая полуторка попадала колесом в воронку от бомбы и, светя под водой мутными фарами, плавно, как при замедленной съемке, уходила под лед — с водителем и всем содержимым. Стресс и бомбежка сделали свое дело.
 
— Как только оказались на берегу — это была Кобона, самое сердце Дороги жизни, — у мамы начались схватки. Родилась я буквально за секунды, как говорят в народе — в рубашке, то есть с последом, который и разорваться даже не успел.

- Маме помог молоденький солдатик, натаскал сена, принял меня, обрезал пуповину, а родильница от пережитого страха была почти без сознания, — передает Евгения Александровна сохранившийся в памяти рассказ матери.

Молока у полуголодной мамы не было ни капли, а Женя как будто понимала и не кричала… Ей нажевывали хлебного мякиша в марле и процеживали в рот.

Мама Евгении, Елена Осипова (слева), ее тетя, Александра Ивановна, и она сама с братом Борей

Уникальная история рождения блокадного ребенка, которую до настоящего времени во всех подробностях знала разве что вся большая родня Евгении Беловой в Петрозаводске и Ленинграде, аукнулась спустя много лет. Как-то Евгении Александровне позвонил двоюродный брат из Санкт-Петербурга, он был возбужден:

— Звони срочно на радио! Там тебя солдатик какой-то разыскивает. Сказал, хочу узнать судьбу девочки, родившейся в Кобоне в феврале 1942 года...

Жаль, звонить своему спасителю Евгения Александровна тогда не стала.

— Не до того мне было, забот полон дом, семья, двое деток маленьких... —говорит она. Жив ли еще тот солдатик?! Евгения А лександровна рассказала: по словам мамы, в 1942-м было ее «акушеру» не больше 20-25 лет.

Два дня рождения

— В Кобоне мы прожили долгих два месяца. Затем за нами приехала старшая сестра мамы, тетя Шура, и увезла нас в город Устюжну Вологодской области, куда сама была эвакуирована вместе со школой (в школе Александра Ивановна Лебедева работала директором), — продолжает Евгения Александровна. — Там жила и наша бабушка.

Как только появились на пороге бабушкиного дома, она взглянула опытным глазом на заморыша в отрепьях и тут же с ходу заключила: «Не жилец...» Кроху, однако, на всякий случай перекрестила, и она — назло всем смертям! —выжила!

В эвакуации мама Жени и Бори устроилась в детский дом учителем начальных классов. Жили трудно, маленький Боря все время просил хлеба. Как-то, ему было годика полтора, увидел сковородку картошки, обхватил ее худенькими ручонками и заявил: «Ботя съест один, никому не дам!»И еще об одном, что было после чудесного рождения на Дороге жизни. В загсе Устюжны, куда мама Жени обратилась за свидетельством о рождении, ей отказали, мол, дайте справку о рождении.

«А где ее взять-то, — удивлялась мама Жени, — ночью, на ледовой дороге?!»

Справку, датированную днем обращения, 15 апреля 1942 года, по большой просьбе выписали в одной из больниц вологодского городка. Вот и получается теперь, что у Евгении Беловой сразу два дня рождения — один взаправдашний, 15 февраля, а другой по спасительной справке. Одно слово — ВОЙНА!..

Отец Евгении Беловой Александр Устинов и ее тетя, Клавдия Осипова, дошедшая до Берлина

Вот и все, что удалось удержать в памяти из пережитого по прошествии семи десятков лет. После войны из Вологодской области семья приехала в Петрозаводск.

Евгения Александровна окончила педагогический институт, вышла замуж. По распределению уехала работать в Олонец, куда через год в районную больницу после окончания медицинского факультета был направлен и ее муж. В 1969 году вернулись в Петрозаводск. У обоих — одна запись в трудовой книжке. Евгения Александровна всю жизнь, до самого выхода на заслуженный отдых, преподавала химию и биологию в педагогическом училище №1. Ее супруг, ныне покойный, Владимир Михайлович Белов, долгие годы работал главным врачом Республиканского онкологического диспансера.
 
У Беловых двое взрослых детей, и оба, как и отец, врачи. Дочь, Ирина Владимировна Белова, — врач-цитолог, ее место работы — лаборатория Республиканского онкологического диспансера, сын Сергей Владимирович Белов — главный врач инфекционной больницы. Внук и две внучки подрастают...