Бенефис не планируется,  но 19 марта состоится премьера «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях».

— Я в этом спектакле играю заглавную роль, — говорит он. — Старшего богатыря. О спектакле ничего говорить не буду, когда он выйдет, тогда можно посмотреть, что получится. Лишь замечу, что перевести замечательную литературу в драматическую жизнь — очень сложно.

Владимир Мойковский и впрямь — старший богатырь «Творческой мастерской». Почти 50 лет на подмостках. О театре, по его словам, задумался еще в детстве.

 Гарун бежал быстрее лани

— Со второго класса по одиннадцатый  занимался художественным словом во Дворце Ленсовета, я ведь питерский мальчик. В девятом классе пошел еще в театральную студию, сыграл три главные роли и решил, что буду актером.
Такое желание для юношей, вступающих в жизнь,  не редкость: 100 человек на одно место — конкурс в театральный институт 1965 года, который предстояло выдержать Владимиру. В тот год в Питере, кроме Ленинградского института театра, музыки и кинематографии, набирали студентов еще четыре театральных вуза.

— Я  ходил везде,—  вспоминает  Владимир Игоревич. — Сначала провалился в МХАТе, потом в ГИТИСе. Во ВГИКе прошел первый тур, сорвался на втором. Экзамен принимал актер, который снимался еще в немом кино.

Мы заходили, как принято, по 10 человек, что-то читали, одного отбирали, а остальным говорили: «Вы свободны». И только он единственный, назвав счастливца, сказал остальным: «Останьтесь». И поговорил с каждым. 

«В кино актеров такого плана, как ты, очень много, но мне кажется, ты способный. Попробуй поступить в театральный институт», — сказал он. И хоть я не прошел дальше, но у меня крылья выросли после этого разговора.

Зиновий Яковлевич Корогодский экзамен в свою театральную студию принимал сам. Помещение было небольшое, он сидел за журнальным столиком в низком кресле…

— Дошла очередь до меня, и я начал: «Гарун бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла…» — вспоминает Владимир Мойковский. — Он мне: «Погоди! Что у тебя с губой?» Я присел, чтобы объяснить: «Вот видите, была пробита насквозь», — вывернул я нижнюю губу. «И у меня тоже, — он вывернул верхнюю… — Ну давай читай». —  «Гарун бежал быстрее лани», — начал я.  — «Хватит».

Владимир подумал, что провалился, и даже не расстроился, привык, наверное.  Но тут следом из кабинета вышла помощница Корогодского: «Ты понравился Зиновию Яковлевичу. Приходи, минуя второй, сразу на третий тур».

 — Я моментально возгордился: актерище!  —  улыбается  он.

Но тут начались экзамены в театральный институт. Окрыленный успехом, удачно прошел два тура и отравился на третий  к Корогодскому. После экзамена опять вышла та самая женщина и тихонечко сказала ему: «Зиновию Яковлевичу вы понравились, вы прошли. Он знает, что вы параллельно поступаете в театральный институт,  просил вам передать, что там учатся четыре года, а у нас три, после первого курса он занимает своих студентов в спектаклях, то есть на сцену вы выйдете раньше». А потом шепотом добавила: «Я вам советую, если поступите в театральный институт, идите туда».

И он пошел в институт на курс Леонида Сергеевича Вивьена, педагога, воспитавшего плеяду выдающихся актеров, среди которых Василий Меркурьев, Юрий Толубеев… В общем, гарун бежал...  

Если не Товстоногов, то Петрозаводск!

На все зимние каникулы, начиная с девятого класса, Владимир приезжал в Петрозаводск к дяде, военному врачу, который служил здесь после Германии. Причин было несколько: во-первых, было здорово уехать от родителей, почувствовать себя самостоятельным, во-вторых, дядю он очень любил и ему было интересно с ним, а в-третьих, он тут каждый день смотрел спектакли.

— В Петрозаводске была совершенно роскошная оперетта.  Какие актеры, один Эстрин чего стоил! — вспоминает Владимир Игоревич. — Интересным был драматический театр во главе с Иваном Петровичем Петровым. Это была оттепель, когда позволялись очень интересные вещи.  И вообще, труппа очень сильная. Естественно, я захотел работать в этом театре.

Распределения в Петрозаводск не было, тогда Владимир Мойковский со своей женой Людмилой Зотовой в зимние каникулы 1969 года на последнем курсе приехали показаться в театре. Оказалось, что главный режиссер уже не Иван  Петров, а Исаак Штокбант. «Какая разница, — рассудили будущие актеры. — Труппа, театр те же».

 В силу молодости и отсутствия опыта я не знал, насколько важно, кто руководит.

Исаак Романович тоже был талантливый, но совсем другой. Мы показались художественному совету, вроде понравились. На нас в институт прислали персональную заявку. Так мы и оказались в Карелии.

— Неужели вам, ленинградцам, не хотелось остаться в родном городе?

— Там был один театр, в котором бы хотел работать, но я знал, что этого никогда не будет.  Это театр Товстоногова. А в других не хотел, поэтому мы с Людой в питерские театры даже не показывались.

Жизнь — театр?

Ну как актера не спросить о его ролях, ведь есть среди них персонажи — антиподы  актера, есть те, которые совпадают с личными представлениями о мире.

— Мне повезло: первая роль и сразу главная —  Петр Бородин в «Соловьиной ночи». Он был мне понятен и близок, — говорит Владимир Игоревич. — В 1972 году появился спектакль «Валентин и Валентина» по пьесе Михаила Рощина. Я играл главную роль, это была удачная работа, да и спектакль получился.

Кстати, за эту работу исполнители главных ролей получили премию комсомола Карелии — 500 рублей. Разделили поровну. У Владимира Мойковского как раз родилась доченька, и он купил холодильник «Свияга», чтобы были свежие продукты. Говорит, что премия была очень кстати.

— Из почти двухсот ролей, что я сыграл, мне не стыдно за 30. Любимые — пять-семь. Одна из них — Мастер из «Мастера и Маргариты». Да и как можно не любить эту книгу. Говорят о мистике этого произведения, но я ничего такого не помню, только восторг и воодушевление, с которыми работали над спектаклем. Войницкий из «Дяди Вани» — тоже дорогая мне роль... Удача в театре — это интересная работа над интересной ролью с положительным результатом. Ведь можно было получить хорошую роль и ляпнуться и по своей вине, и по вине режиссера-постановщика, который не поможет тебе.

— «Вся жизнь — театр...» Это Шекспир про вас сказал?

— Нет. Театр – это часть моей жизни, хотя с ним многое связано. Моя жена была актрисой... 20 мая будет годовщина ее смерти. Я все еще не могу прийти в себя. Понимаю, я не первый и все проходит, притупляется, иначе человек с ума бы сошел... Может,  пройдет год и что-то отпустит, а пока нет. Четырехкомнатная квартира, собака и я. Больше ничего.
Дочь, внучка, зять здесь, они хорошо ко мне относятся, но у них своя жизнь. И это нормально.  

— Пять лет назад вы сетовали, что театр находится в приспособленном помещении, что зрителям приходится подниматься по тесной лестнице, во время антракта им некуда выйти...

 — К сожалению, ничего не изменилось. Правда, нам дали одно помещение на первом этаже, хотим сделать фойе. Мечтаем о малой сцене для театральных экспериментов.  

— А вы не боитесь участвовать в них?

— Да чего бояться? Отбоялись уже. Интересно что-то новое попробовать.

— Например, в кино?

— Вот от кино-то сейчас пришлось отказаться, потому что съемочные дни совпали с постановочным периодом «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях». Уверяю, это не такое простое произведение, как преподавали нам в школе. Это я как старший богатырь говорю.