Посетить Карелию совет по правам человека собрался тогда, когда его уже, можно сказать, и не ждали. Ведь приехать в республику председатель СПЧ Михаил Федотов обещал еще в ноябре или в декабре — сразу после публикации нашумевшего письма Ильдара Дадина о пытках и издевательствах в сегежской колонии. Тогда, к слову, Карелию посетили только два члена СПЧ — Игорь Каляпин и Павел Чиков, а также эксперт совета Валерий Борщов, побывавшие в Сегеже и пообщавшиеся с Дадиным.

Об этом визите речь зашла и 8 февраля в Петрозаводске на встрече СПЧ с карельскими силовыми структурами — Следкомом, МВД и прокуратурой. Не было здесь только руководителей республиканского управления ФСИН, контролирующего тюрьмы. Потому что ведомство демонстративно не прислало своего представителя.

Внезапный карантин
Вспоминая во время этой встречи ноябрьский визит в Карелию, Игорь Каляпин возмутился тем, как сотрудники ФСИН препятствовали работе членов президентского совета — не давали документов, не разрешили фиксировать разговоры с заключенными на диктофон и резко ограничили правозащитников во времени, чем фактически сорвали их работу.

А сейчас, когда президентский совет почти в полном составе во главе с советником президента Михаилом Федотовым приехал в республику, ФСИН и вовсе отказалась пропускать их в колонии под предлогом внезапно объявленного карантина. Такого отношения к СПЧ, по словам Каляпина, не бывало до сих ни в одном регионе, включая Чечню.

Но, похоже, эта критика мало подействовала на карельских силовиков — как и все дальше сказанное.

Ведь на этой же встрече 8 февраля выступили несколько адвокатов, столкнувшихся с пытками и избиениями своих подзащитных в сегежской и надвоицкой колониях (ИК-7 и ИК-1), а также в ЛИУ-4 рядом с Каменным бором, где содержат больных туберкулезом.

Адвокаты поведали о регулярных издевательствах над осужденными — физических пытках (избиения, растяжки с разрывом паховых связок, сломанные челюсти и неправильно сросшиеся кости черепа), пытках громкой музыкой, когда сотрясаются все внутренние органы, унижениях мусульман по религиозному признаку, нарушениях санитарных норм и невозможности куда-либо пожаловаться на произвол и насилие.

То, что жалобы не выходят за стены карельских колоний, подтвердил и бывший заключенный Олег Кузнецов, отбывший в Сегеже шесть лет за мошенничество. По его словам, если у осужденного нет адвоката, которого не запугали работники ФСИН, то пожаловать куда-либо почти нереально.

Оскорбили президента
Тему пыток в карельских тюрьмах правозащитники вновь подняли 10 февраля на совместном заседании президентского совета по правам человека и аналогичного совета при главе Карелии. Присутствовали на нем почти все крупные карельские чиновники во главе с Александром Худилайненом.

Члены СПЧ уже не ограничились перечислением увечий и констатацией садистских наклонностей работников исправительных учреждений. Нежелание пускать представителей президента в тюрьмы и демонстративное игнорирование их визита вызвало гневную реакцию. Так, известный телеведущий Максим Шевченко назвал поведение руководства управления ФСИН Карелии оскорблением президента и потребовал объяснений.

— Это единственный регион России, где представители ФСИН грубо в наглой форме выразили такое неуважение к президенту и членам его совета, — негодовал Шевченко. — В Чечне, я извиняюсь, нам открыли все тюрьмы, мы были во всех следственных изоляторах. Мы побывали во всех регионах России, где жалуются, где самые страшные тюрьмы.

Однако замначальника УФСИН Карелии Александр Никуленков, которого прислали отдуваться за всю пенитенциарную систему республики, никак на этот выпад не отреагировал, отказавшись даже от комментариев прессе.

Тем не менее члены СПЧ отметили и положительные стороны в работе УФСИН Карелии — например, полное отсутствие наркотиков, спиртного и мобильных телефонов в тюрьмах республики. Правда, по мнению члена совета Андрея Бабушкина, это обстоятельство, видимо, позволяет работникам карельского ФСИН думать, что им все позволено в отношении заключенных.

Донести и рассказать
Темой соблюдения прав заключенных, однако, визит президентского совета в Карелию не исчерпывается. За три — с 8 по 10 февраля — члены СПЧ провели встречу с представителями общественных и религиозных организаций, а также прием граждан, затянувшийся до часа ночи.

Несколько членов совета выезжали в лес рядом с деревней Суна в Кондопожском районе, где зимуют местные жители, протестующие против вырубки под карьер леса. После этого Александр Худилайнен пообещал, что фирме-разработчику может быть предоставлен другой участок — если, конечно, она захочет уйти из Сунского бора. В то же время в Петрозаводске члены СПЧ пытались разобраться в странном уголовном деле обвиненного в порнографии историка Юрия Дмитриева, преступление которого члены СЧП называют «надуманным».

Помимо этого, председатель СПЧ Михаил Федотов посетил Пряжинский район, чтобы увидеть, как идет расселение аварийного фонда, заявив затем, что в Карелии не должно не остаться ни одного барака. Затем Федотов побывал в Сортавале, ознакомившись с жизнью переселенцев с Валаама, и не увидел никаких нарушений их прав — за исключением бытовых неурядиц в новом жилье вроде отсутствия парового отопления.

Какую, однако, практическую пользу в итоге принесет выезд президентского совета в Карелию, сказать сложно. Члены СПЧ явно сосредоточились больше на тюремной тематике — как самой резонансной и острой.

Но и в этой проблеме, кроме ряда громких заявлений, никаких действий с их стороны не последовало. За исключением разве что требования уволить начальников сегежской и надвоицкой колоний, а также некоторых рекомендательных требований к сотрудникам ФСИН при работе с заключенными, которые помогут-де снизить уровень насилия.

Что до более конкретных шагов, могущих усилить контроль над, кажется, совершенно бесконтрольным ведомством, то здесь все кажется куда сложнее. Как подчеркнул, общаясь с прессой, Максим Шевченко в компетенции СПЧ лишь донести до президента все, что его члены увидели и услышали. А уж даст ли президент после этого какое-либо поручение и как оно будет реализовано, это, как говорится, уже совсем другая история.