Слушая диктофонную запись, сделанную во время разговора с медиками в поселке Лоухи, мне постоянно приходилось напрягать слух в попытке разобрать конкретные фразы. Причина не в плохом слухе или старом диктофоне: просто люди, которым представилась возможность рассказать о своих проблемах, говорили все разом.

Низкие зарплаты, сокращения и дефицит кадров (по идее, это взаимоисключающие вещи, но в России любят парадоксы), плохая организация работы – о проблемах карельской медицины портал «Петрозаводск говорит» уже писал не раз и не два. Но в отдаленном райцентре все «узкие места» становятся еще уже. Если фельдшер скорой помощи в столице может, махнув рукой, сменить работу, то в поселке Лоухи менять ее просто не на что. Если житель Петрозаводска, чтобы обследоваться у хирурга, едет в такси за сто рублей (или на маршрутке, если ста рублей жалко) – то жителю Кестеньги придется выложить за поездку в райцентр к врачу три тысячи.

В общем, нехватки тем в разговоре с журналистом врачи не испытывали. И на эмоции не скупились.

Экономия на бедных

- Меня перевели в уборщицы на 0,75 ставки, а на 0,25 ставки оставили санитаркой. Это потому, что мы, видите ли, без образования не можем работать санитарками. До этого могли работать, а как зарплату повысили по майским указам, так сразу не можем. Хотя работа, понятное дело, та же осталась.

Санитарка Татьяна на личном примере рассказывает о новомодном российском тренде: превращении младшего медицинского персонала в персонал технический. Суть трансформаций видна невооруженным глазом: младший медицинский персонал попадает в президентские указы 2012 года, и зарплату ему, хочешь не хочешь, приходится дотягивать до целевых показателей. А с уборщицами все гораздо проще: платишь «минималку» - и голова не болит.

Правда, есть нюанс: работа санитарки предполагает определенный «допуск» - например, на обращение с биоматериалами. Но кого такие тонкости заботят, когда на горизонте маячит экономия средств.

– Вот сейчас мою коллегу-уборщицу сократили, ее работу вменили мне. А зарплата останется прежняя!

- Меня постепенно перевели со ставки на половину ставки. Вместе с северными – 11 тысяч рублей зарплата. А работы осталось столько же, сколько было, ­- рассказывает еще одна санитарка, пробиваясь через голоса своих коллег. Те тоже жалуются на низкие зарплаты. Например, фельдшер, работающий на одну ставку, получал в апреле чуть больше 20 тысяч рублей.

- У нас зарплаты, по сути, сравнялись с зарплатами санитарок. Так, может, нам лучше в санитары и перейти? Ответственности гораздо меньше. А зачем мы тогда учились, квалификацию повышали? – возмущается специалист с 40-летним стажем.

История тоже не нова. Целевые показатели по майским указам рассчитываются не на конкретного человека, а на всю категорию – классическая «средняя температура по больнице».

- По Лоухскому району врач должен получать 71 тысячу рублей, но это же средняя. В реальности врач, если будет работать на ставку, будет на руки иметь чуть выше минимальной зарплаты. Кому-то и вовсе до «минималки» доплачивают! – возмущаются медики.

Дорога дальняя

Лоухские врачи переживают не только за себя. Они не понимают, как можно было закрыть стационарное хирургическое отделение: ближайшее находится в пятидесяти километрах, и до него не так легко добраться. Автобус в Чупу уходит рано утром, а обратно идет в полдень. На процедуры (например, под капельницу) иногда приходится добираться на перекладных.

- Районный центр, а стационара по хирургии нет! И терапию хотят закрыть, но девчонки царапаются пока, сопротивляются. У нас тут расстояния такие! И дороги ужасные. Куда людям ездить? Это люди, например, из Пяозерского сперва добираются до нас сто километров, а потом им надо еще в Чупу 50 километров доехать. И все это – по убитой дороге. И все это при том, что с транспортом общественным проблемы. Это геноцид самый настоящий! - говорят работники.

- Приезжал Парфенчиков перед выборами. Было собрание, и первый же вопрос: почему в районном центре нет стационара? И что?

- Когда мы пришли сюда, было три хирурга, три гинеколога. Работа была отлажена. Теперь только один хирург – на приеме. Стационара нет. Гинекологии нет. Живите как хотите, - сокрушаются медики.

Сотрудники ЦРБ рассказывают, что им самим приходится покупать инвентарь для работы. Врачи приобретают бумагу и клей, санитарки – тряпки и швабры.

– Наши швабры в руки взять стыдно, ей-богу. Вот выдали новый инвентарь: так эта швабра в наши ведра просто не влезает! Как ею мыть?

Под финал встречи из кабинета выходит местный хирург. Швабры и бумага – мелочи жизни, говорит врач. Есть проблемы глобальнее и серьезнее.

– Больница в попытке сэкономить на трех рублях обещает и категорически свои обещания не выполняет. Знаете, сколько здесь нас,приезжих? Жилье обещали, подъемные обещали… В итоге жилье мы снимаем за свои деньги. Я-то застряла, потому что ребенок в школу здесь пошел. Я буду терпеть. А мужчин ничто не держит. Никто к нам больше не поедет, никто.

– Это вопрос к местной администрации, ведь она по закону охраны здоровья граждан обязана обеспечивать жильем молодых специалистов, – говорит председатель профсоюзной организации больницы Жанна Потекина.

– Вот нас посылают в командировку в села, – продолжает хирург. – Мне, например, нужен рентгеновский кабинет. Что я там с больными – поговорила, и разошлись? Так не проще ли администрации в какой-то день собрать всех нуждающихся в автобус, привезти, чтобы они тут кровь сдали, ЭКГ, флюорографию, рентген, если нужно, прошли – все счастливы. А от того, что я туда езжу, толку нет…

«Структура, от которой зависит город, разваливается», – так два месяца назад работники петрозаводской БСМП охарактеризовали состояние службы скорой помощи. Пришедший на встречу с медиками замминистра здравоохранения Роман Савин тогда заявил, что ему «невесело». Что же, разговор с медиками Лоухской ЦРБ показывает, что фраза их петрозаводских коллег универсальна. Медицина разваливается. В стране, где собираются увеличивать пенсионный возраст, в больницах сокращают персонал, закрывают отделения, не дают денег на самое необходимое… Оставляют людей без медицинской помощи, часто - просто бросают умирать. 

Жители районов сегодня говорят: "В наше время чем болеть - лучше сразу помереть..." И звучит это уже вполне обыденно...