30 июля 2013, 11:50

По набережной Неисцеленных

По набережной Неисцеленных

Находясь в сером и пасмурном Петрозаводске, так грустно и в то же время приятно осознавать, что совсем недавно я гуляла по излюбленным местам Иосифа Бродского в Венеции. «Город сродни попытке воздуха удержать ноту от тишины, и дворцы стоят, как сдвинутые пюпитры, плохо освещены…». И даже сложно сказать, что меня больше впечатлило, искусство в городе, или сам город, представляющий собой гигантский арт-объект. Сейчас я чувствую себя витражистом, которому необходимо собрать картину из хаотично рассыпанных цветных кусочков стекла. Начну с самого масштабного и представлявшего для меня наибольший интерес события – биеннале. Неслучайно одна из самых влиятельных мировых выставок проводится в Венеции – в окружении всего этого великолепного средневековья и на современное искусство смотришь под другим углом.

Русские художники участвуют в биеннале с момента ее учреждения – 1895 года, и в этом году нашу страну представлял Вадим Захаров с инсталляцией «Даная». Вот что говорит о проекте сам автор: «В инсталляции мы имеем две точки зрения – сверху и снизу (в центральном зале павильона прорублена огромная квадратная дыра в нижнее выставочное пространство, вокруг которой построена алтарная преграда с подушками для колен). Опустившись на колени и заглянув вниз, мы можем понять и ощутить, что присутствуем при уникальном процессе материализации мифа. Через огромную дыру в полу мы попадаем в другое смысловое и поэтическое пространство, куда и летят с пирамидального потолка «золотые монеты». Внизу мы видим женщин с зонтиками, которые предохраняют их от болезненных ударов монет. Нижний зал разрешено посещать только женщинам. Здесь нет никакого сексизма – лишь следование «логике анатомического строения» мифа. Мужское попадает внутрь только сверху, в виде денежного дождя. Нижний уровень павильона – «пещера-утроба», еще сохраняющая покой, знание и память».

В павильоне располагалась не только эта инсталляция, намекающая одновременно и на наивность, и на продажность женщин, но и некоторые другие работы. Например, в первом зале на перекладине под потолком сидел мужчина и ел арахис, сбрасывая скорлупу на пол. А на выходе я полистала подробный каталог павильона, наполненный скорее выдержками из словаря символики и различных искусствоведческих справочников, чем реальным описанием концепции проектов. Но все это в традиции постмодерна, характерной чертой которого являются заимствования и цитаты. Ажиотаж из посетителей в павильоне был нешуточный, да и меня очень порадовала интерактивность проектов, возможность зрителя, привыкшего к созерцанию картины через стекло в окружении табличек «не дыши» и «не трогай», проникнуть вглубь художественного произведения.
Отвлечемся от русского и посмотрим на самобытные работы художника из Сан-Франциско Рона Нэгла. Керамика – материал, дающий огромный простор для творчества, и ей художник занимается на протяжении более чем пятидесяти лет (сейчас ему 74). Началось все с посуды, но теперь он пришел к мысли создавать 3-D картины. Параллельно с этим, он является еще и музыкантом, и черпает вдохновение то в одном виде творчества, то в другом. Названия работ, кстати, тоже необычные: «Горячий гаспачо», «Бобровый остров», «Дитя-магнат».

Меня заворожила впечатляющая по своим масштабам работа бельгийки Берлинде де Брёйкере, куратором которой выступил лауреат Нобелевской премии по литературе Джон Максвелл Кутзее. Гигантское дерево художница нашла по дороге к своему дому в Бургундии. И ей показалось, что это похоже на рухнувший собор, разрушенный символ жизни. Она дополнила образ, и в темной комнате мы видим сломленное штормом живое существо, обмазанное воском и забинтованное в некоторых местах. За счет небольшого, едва пропускающего свет, окна из текстиля создается ощущение, что мы действительно находимся в темном лесу и вторглись на территорию этого великана.

Биеннале – это не одна выставка, а сотни выставок. И в рамках этого события в Венецию привезли работы одного из самых влиятельных художников второй половины 20 века Антони Тапиеса. Некоторые из них не выставлялись раньше, но главной особенностью стало другое. А именно, сама экспозиция, в которой были представлены одновременно работы самого Тапиеса, кое-что из его коллекции произведений искусства (Миро, Пикассо, Ротко, Кляйн, буддистские статуи, африканские племенные скульптуры), а также постоянная выставка самого музея, наполненная фресками, гобеленами, макетами театральных декораций и многим другим. Название «Глаз художника» подчеркивает, что художника характеризуют не только его работы, но и его вкусовые предпочтения, его взгляд на мир.

Были в Венеции и галереи, не связанные с биеннале. Например, здесь находится коллекция Пегги Гугенхайм. Это племянница знаменитого Соломона Гугенхайма, чье собрание современного искусства в Нью-Йорке является одним из самых обширных в мире. Но и небольшая коллекция Пегги меня не разочаровала. Да и как могут разочаровать работы Поллока, Кирхнера, Уорхолла, Пикассо и других художников 20 века. А вот, например, потрясающая абстракция Афро Базальделлы (слева), чье имя не на слуху у обывателя, однако, менее замечательными его работы от этого не становятся. Галеристка активно покровительствовала развитию абстрактного экспрессионизма, а Поллоку так и вовсе одно время выплачивала ежемесячное пособие.

Пегги Гугенхайм была женой сюрреалиста Марка Эрнста (слева – «Поцелуй»), поэтому её страсть к этому направлению вполне объяснима. В музее есть работы Магритта и Дали. А выбирать работы абстракционистов и кубистов ей помогали Марсель Дюшан и Семюэл Беккет. Здесь можно увидеть и скульптуры во внутреннем дворе галереи, а также выйти на набережную.

Я не стала перечислять все галереи, в которых была, но одну я не могу не упомянуть. Мой путь пролегал еще и через Флоренцию, и я не могла не зайти в Уффици. Хотя, «зайти» – это слабо сказано. Пришлось отстоять в очереди за билетом полтора часа, и пока я стояла, узнала много нового о подходах итальянцев к пиару. Оказывается, там хорошим тоном считается потомить посетителя, создать искусственный ажиотаж, толпу на улице перед музеем. Но были и чудесные обходные пути. Женщины в желтых футболках – сотрудницы музея, предлагали миновать очередь, заплатив в два раза больше, чем обычный входной билет в музей. При этом пришлось бы ходить по залам будучи привязанной к группе, что крайне неудобно. Так что если окажетесь в подобной ситуации – не ищите легких путей. Но все мучения вознаградятся как сокровищами мирового искусства, так и прекрасными видами на Понте-Веккьо из окон.

А теперь о том, ради чего я стояла, ради описанного Стендалем синдрома, который у меня так и не наступил. Но я была довольна и теми чувствами, которые испытала рядом с полотнами Тициана. А еще окончательно осознала: не все, что старинное – бесспорный шедевр. Бывали и у художников 16 века неудачные работы, где мастера испытывали большие трудности с построением фигур и лиц. В Уффици как раз легко можно проследить постепенное становление мастерства как отдельного автора, так и итальянского искусства в целом. И вот небольшой пример. «Мадонна Оньисанти» – известная алтарная картина Джотто (слева), датированная 1310 г. и «Юдифь, обезглавливающая Олоферна» 1620 г. – работа Артемизии Джентилески. Кстати, Джентилески была первой женщиной, избранной в члены Академии живописного искусства.

Куда бы путник ни шел во Флоренции, все равно выйдет к Санта Мария Дель Фьоре, и там тоже есть на что посмотреть. Это и витражи, и скульптуры, и расписной купол. Этот купол с бешеной динамикой (фото фрагмента в самом верху, над заголовком), раем и адом стал для меня олицетворением Италии и всей этой поездки. Путешествуйте, ведь как сказал Анатоль Франс: «Путешествия учат больше, чем что бы то ни было. Иногда один день, проведенный в других местах, дает больше, чем десять лет жизни дома».