«Он этим допросом срок себе добавил», – мрачно заметил один из участников сямозерского процесса, выходя из здания Петрозаводского суда в среду вечером. Речь шла о Вадиме Виноградове – заместителе директора парка-отеля «Сямозеро», который является одним из ключевых обвиняемых по делу о гибели 14 подростков. Он и его бывшая начальница Елена Решетова уже два года находятся под стражей.

На заседании стала известна неприятная для обвиняемых информация. В суд Петрозаводска поступили 22 гражданских иска от потерпевших на общую сумму 444 (!) миллиона рублей. Родственники погибших и пострадавших детей намерены взыскать с Вадима Виноградова в общей сложности 90 миллионов рублей, с Елены Решетовой — почти 180 миллионов, с Федеральной службы Роспотребнадзора — еще 173 миллиона. В некоторых исках значатся и другие фигуранты дела – чиновники карельского Роспотребнадзора Людмила Котович и Анатолий Коваленко, а также инструктор Валерий Круподерщиков.

Все ответчики исковые требования отвергли. Вадим Виноградов же заявил, что претензии истцов признает, но считает, что суммы завышены. Столь покорная позиция Виноградова связана с тем, что он в первые же дни после трагедии полностью признал свою вину в случившемся. Впрочем, как выяснилось во время допроса, декларировать раскаяние – совсем не то же самое, что раскаиваться по-настоящему.

«Я был уверен, что Валера сделает»

Рассказ о трагедии начался с вопросов о штормовом предупреждении МЧС, пришедшем на телефоны сотен тысяч жителей Карелии незадолго до трагедии – 16 июня. Получил такую СМС и Вадим Виноградов. В сообщении говорилось, что 17 июня по всей республике ожидается плохая погода, сильный ветер. Между тем именно на этот день администрация парка-отеля «Сямозеро» назначила старт похода. Виноградов, по его словам, бросился за советом к директору лагеря Елене Решетовой: что делать?

– Решетова посмотрела в интернете более подробный прогноз и увидела, что на Сямозере в ближайшие дни будет спокойно. Она сказала: "Выходите в поход при условии, что будет хорошая погода",

– рассказал мужчина.

В день похода погода стояла отличная, и Вадим Виноградов отдал приказ отправляться. Отряд под названием «Поморы» передвигался на рафте и двух лодках-каноэ. Детей сопровождали два инструктора – студенты педагогического колледжа Валерий Круподерщиков и Павел Ильин. Оба сейчас проходят обвиняемыми по делу. Им должны были помогать кураторы Регина Иванова и Людмила Васильева. Позже выяснилось, что последняя не умеет даже плавать, от неминуемой смерти после опрокидывания каноэ ее спас жилет. Вадим Виноградов уверял суд: о неумении плавать Васильева его не предупреждала.

Отряд благополучно добрался до места стоянки. На следующий день погода, по словам Виноградова, тоже была прекрасная. Замдиректора «Сямозеро» приехал к отряду, чтобы сменить инструктора Ильина –­ тому надо было ехать в город по учебным делам, и в дальнейших событиях молодой человек не участвовал.

Но перед тем как уехать, Павел Ильин сообщил своему боссу важную информацию. Оказывается, ночью кто-то снял с одного из каноэ пробки на баках плавучести. Соответственно, одно из плавсредств стало неисправным.

Вадим Виноградов объясняет: пробки на баках теряются регулярно и вообще не играют какой-то большой роли до тех пор, пока каноэ не захлестывает водой (ну логично…). К тому же эти пробки можно заменить чем угодно – хоть изолентой заклеить, хоть чопиком забить.

Проблема лишь в том, что ни того, ни другого сделано не было.

– Я был уверен, что Валера в это время что-то делает с этими пробками. Я занимался рафтом, и мы торопились.

«Виноваты дети»

Виноградов рассказывал о своих действиях во время похода, и с каждым словом становилось понятно, что он-то конкретно, признавший свою вину еще во время следствия, ни в чем не виноват.

Почему он посадил в устойчивый рафт самых здоровых ребят, а в каноэ – самых легких и, соответственно, самых юных? Потому что у рафта больше грузоподъемность, а у каноэ меньше, и оно под весом тяжелых подростков может опрокинуться.

Почему в каноэ было по 13 человек, хотя по нормативу лодка вмещает 12? Ну они же дети, они меньше взрослых, и вообще – так всегда делали.

Почему сам он сел в рафт, а не в каноэ? Потому что рафтом тяжелее управлять, чем лодкой, и там нужен был опытный взрослый.

Почему на рафте было 25 человек, хотя положено не более двенадцати? Это норматив для сплава по горным рекам, а так грузоподъемность рафта целых две тонны. И прежний аргумент – всегда так делали.

Почему в одном из двух каноэ вообще не было взрослых? Оказывается, и здесь Виноградов ни при чем.

– Куратор Людмила Васильева наотрез отказалась садиться в каноэ с детьми. Сказала, что не умеет им управлять. Она заявила: «Я поплыву с Валерой». Что же мне ее, силой было заталкивать?

Во время движения группа Круподерщикова – каноэ, в которых сидели 24 ребенка и два инструктора, – ушла далеко вперед. Виноградов говорит, что несколько раз звонил Круподерщикову и требовал того остановиться и подождать, но тот не слушался. В конце концов Виноградов встал на носу рафта и поднял вверх весло. Как обвиняемый заявил в суде, этот знак у моряков означает «суши весла» – то есть «стоп».

Один из адвокатов спросил Виноградова:  студент педколледжа Валерий Круподерщиков знал значение этого жеста?

– Я был уверен, что знает… – ответил бывший замдиректор «Сямозера».

– Кто виноват в том, что каноэ оторвались от вас? – спросили обвиняемого.

– Виноват тот, кто быстро греб, – ответил Вадим Виноградов. «То есть дети», – прозвучал шепот со скамьи, на которой сидели потерпевшие.

На полпути к острову Фокенсуари поднялся сильный ветер. Чтобы боковые волны не перевернули рафт, Виноградов решил перейти в дрейф. То же самое сделала группа Круподерщикова. По словам замдиректора лагеря, в рафте никакой паники не было – детям было даже весело. Не поступало тревожных сообщений и от каноэ. Наконец впереди замаячили острова. Виноградов позвонил Круподерщикову, дал команду причаливать и договорился созвониться после высадки.

Но когда группа Виноградова выбралась на берег, телефон Круподерщикова уже не отвечал. Тогда замдиректора лагеря позвонил в Москву – Решетовой.

– Я объяснил, что у группы Круподерщикова нет ни провизии, ни спальников, только котелки. Сказал, что нужно соединить группы, и предложил вызвать МЧС. Она ответила: "Не надо вызывать МЧС, не надо сеять панику. Мы сами справимся".

Участники процесса стали допытываться: был ли это приказ со стороны Елены Решетовой? Что произошло бы с Виноградовым, если бы он ослушался начальницу и всё-таки позвонил спасателям?

– Звонок в МЧС – это административные функции. Это должен был сделать директор! – оправдывался мужчина.

В конце концов Виноградову пришлось признаться: отказ от звонка в МЧС – отчасти и его решение.

– Я был уверен, что Круподерщиков благополучно высадился! Я рассчитывал на его профессионализм! – говорил обвиняемый. – Мы видели каноэ на соседнем острове и думали, что они на берегу!

В 22.30 позвонила Елена Решетова. Она прислала из лагеря катер, который, по мысли Виноградова, должен был найти группу Круподерщикова и доставить им провизию. Но прибывшая ближе к полуночи Мария Попова (по делу проходит свидетелем) сослалась на плохую погоду и отправилась назад в лагерь.

– Зачем они тогда вообще плавали?! – воскликнул в суде Виноградов и отвернулся, чтобы вытереть слезы.

Старшие, но без документов

Адвокаты других подсудимых только что не пытали Виноградова, чтобы тот объяснил лагерную субординацию. Например, Павла Ильина он упорно называл старшим инструктором, потому что тот приходил практику на Сямозере в прошлом году и был опытнее остальных. Адвокат Ильина спросил: то, что он «старший», закреплено где-то документально? Спустя пять минут путаных объяснений Виноградов всё же ответил: нет, не закреплено.

Согласно должностной инструкции, которую зачитала гособвинитель, Виноградов в лагере отвечал практически за всё – вплоть до безопасности, в том числе во время походов. Мужчина эту инструкцию и читал, и подписывал. Но смысла ее, судя по всему, не понимал.

– Почему, по словам экспертов, некоторые спасжилеты были на десять размеров меньше нужного?

– Об этом нужно спрашивать Круподерщикова и Ильина…

– Кто был руководителем похода? – спросили обвиняемого.

– Круподерщиков и Ильин, – ответил Вадим Виноградов, заявивший в конце допроса, что вообще отвечал только за свою группу – то есть за детей, сидевших в рафте.

– Почему вы думали, что практиканты знали о том, как водить детей в водные походы? – спросил отец одного из погибших детей Игорь Заслонов.

– Мне их привели и сказали: работай с ними. Что мне оставалось делать?

– Не работать, – заметил Заслонов. К слову, в ходе судебного заседания выяснилось, что Виноградов зарабатывал за смену – 21 день – 70 тысяч рублей.

Замдиректора лагеря сообщил, что до 2015 года с лагерем сотрудничали обученные инструкторы, туристы-разрядники. Но затем все они ушли, очевидно, недовольные зарплатой. Их место заняли студенты-практиканты, учившиеся премудростям водных походов одновременно с детьми.

Впрочем, на программу лагеря смена кадрового состава не повлияла.

– Это же были простейшие походы, фактически походы выходного дня! – убеждал участников процесса Вадим Виноградов.

– Ну как-то в этом простейшем походе люди погибли…

– глядя ему в глаза, сказал Игорь Заслонов.

«Мимо проходил»

Ответы Виноградова натолкнули адвокатов на очевидный вопрос: если он ни в чем не виноват, в чем же он тогда признаётся?

– Вы признаете вину в полном объеме. Но исходя из ваших показаний, виноваты-то все остальные, а не вы. Вы вообще как будто мимо проходили! – обратились к обвиняемому защитники.

–  Моя вина в том, что я, получив СМС об ухудшении погоды, не отказался от этих походов. Во-вторых, несмотря на то что отсутствовала пробка остойчивости, я понадеялся, что не произойдет таких событий, что лодки начнут соединять (это сделал Круподерщиков после начала шторма. – Прим. ред.), они станут черпать воду и лодка утонет. Когда Елена Решетова мне на острове сказала, что не нужно звонить в МЧС, я подчинился ее приказу. Надо было включить больше голову…

Во время допроса всплыли еще несколько интересных деталей. Например, Вадим Виноградов подтвердил, что лагерь был переполнен: перед проверкой Роспотребнадзора Решетова меняла списки – просто вычеркивала «лишних детей». Виноградов, по его словам, в это не вмешивался. Еще стало известно, что до 2015 года администрация лагеря (если быть точным – почему-то завхоз) уведомляла МЧС о предстоящих походах. Затем это делать перестали. «От меня этого не требовали…» – пожимал плечами Виноградов.

Почему руководство «Сямозера» не хотело ставить спасателей в известность о передвижениях детей? Думается, этот вопрос обязательно зададут Елене Решетовой. Ее допрос в суде еще впереди.