01 марта 2017, 14:03

Александр Шарапов: «Равнодушный чиновник хуже преступника»

Эксклюзивное интервью уполномоченного по правам человека в Карелии по итогам нашумевшего доклада о ситуации в республике.

Информационную среду Карелии всколыхнула публикация текста выступления уполномоченного по правам человека в Республике Карелия на совместном заседании Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека и Совета при главе Республики Карелия. Почему этот скупой на эмоции, но содержательный текст выглядит значимым для Карелии? 

Надо сказать, что омбудсмен Александр Шарапов в этом выступлении не делает никаких открытий. Не говорит ни о чем таком, что, в общем-то, не было бы известно гражданам республики.

Но, видно, до того мы незаметно дошли, что даже простая констатация официальным лицом реальных фактов нашей реальной жизни выглядит как нечто из ряда вон выходящее.

И в этом смысле выступление Шарапова, конечно, надо читать и принимать как факт региональной политики.

Очень показательно это выступление и для понимания эволюции омбудсмена Шарапова в профессиональном качестве. Два с половиной года назад, когда его кандидатура после долгих колебаний была утверждена Законодательным собранием, его назначение на должность сопровождалось скорее скепсисом, чем надеждами. Воспитанник и типичный представитель советской милицейской школы, офицер, депутат ЗС от Пудожского района и, казалось бы, надежный выдвиженец «ЕР», член соответствующей парламентской фракции, Шарапов никем не воспринимался как потенциальный ниспровергатель устоев.

И если его кандидатуре на должность омбудсмена, в конце концов, было отдано предпочтение, то, кажется, именно благодаря тому, что власть видела в нем человека, который не создаст лишних проблем. Который будет тихо и бесконфликтно наследовать стиль работы прежнего уполномоченного Валентина Шмыкова – то есть как бы обозначать, что правозащитник в Карелии есть, но при этом не высовываться, когда не просят.

Начало его работы было действительно неярким. Но от выступления к выступлению начал проявляться характер, и постепенно стало понятно, что человек на должности омбудсмена не собирается даром есть свой хлеб. В 2015 году – впервые в истории публикации Ежегодного доклада о соблюдении прав человека в Карелии, который прежде носил чисто ритуальный характер – в докладе Шарапова появляется слово «коррупция». И прямое заявление о том, что в Карелии имеет место лоббирование интересов отдельных коммерческих структур в ущерб государственным и общественным интересам. Тогда это почему-то прошло почти незамеченным, что не остановило прогресс Шарапова. И вот мы пришли к тому, о чем сегодня хотим поговорить с Александром Шараповым.

– Александр Сергеевич, так случилось, что приезд в Карелию президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека совпал с окончанием правления в республике Александра Худилайнена и в некотором смысле подвел черту этому периоду. Можете ли вы сказать, что этот приезд оправдал ваши личные и профессиональные ожидания?

– Должен сказать, что от этого визита я ожидал большего. И прежде всего я ожидал, что обо всех острых проблемах нашей жизни буду говорить не я, а сами граждане республики, которые ради этого пришли и приехали из самых отдаленных уголков Карелии. В частности, я возлагал большие надежды на личные приемы граждан, которые должны были провести члены Совета.

Визит членов СПЧ в Петрозаводск

 

Но тут произошло то, что я бы назвал некоторой дезорганизацией приема граждан. И у меня есть основания думать, что она, возможно, была преднамеренной. Вот почему я так думаю. 

У нас с председателем Совета была предварительная договоренность, что мы вместе проведем прием граждан 9 февраля в здании правительства. Более двухсот жителей Карелии предварительно записались на личный прием, и люди продолжали прибывать. Параллельно в здании Законодательного собрания должен был пройти личный прием членами Совета.

Однако утром 9 февраля я неожиданно узнаю, что «планы изменились», так как председатель Совета выехал в Сортавалу и вернется не скоро. Да, в Сортавале немало проблем, но пришедшим на прием людям от этого не легче. К четырем часам вестибюль здания правительства на Ленина, 19 был заполнен. Здание гудело! То же самое наблюдалось и в здании Законодательного собрания, куда к четырем часам собралось множество людей. А в здании Законодательного собрания кто-то на это самое время, 16 часов, назначил еще и встречу Совета с представителями некоммерческих общественных организаций. И члены Совета ушли на эту встречу! 

Здесь, в ЗС РК, люди, пришедшие на прием задолго до четырех часов, были вынуждены ждать начала приема почти до половины восьмого. Толпа возмущалась, и людей можно было понять. Я несколько раз выходил и успокаивал собравшихся. Один пожилой человек в сердцах сказал мне: «Я вижу, права чиновников надежно защищены!» – и ушел. Многие не дождались начала приема. А тех, кто дождался, потом принимали до позднего вечера – принимали в ускоренном, авральном порядке. По нескольку минут на каждого. 

Что тут можно было рассказать и в чем разобраться?.. Кому было выгодно, чтобы простые жители Карелии как можно меньше смогли пообщаться с членами Совета? Не знаю. И мне представляется, что эти «накладки» в программе были не случайны.

Видя такую ситуацию, я тем более счел своим долгом обязательно выступить на следующий день, чтобы донести до участников совместного заседания все то, с чем ежедневно обращаются ко мне граждане. 

– Как было воспринято ваше выступление членами президентского Совета?

– Знаете, у меня опять-таки складывается впечатление, что кто-то очень осторожный сделал все, чтобы я смог сказать как можно меньше. Еще за час до начала заседания мне позвонил представитель администрации главы республики и спросил: «Собираетесь ли выступать? Сколько времени необходимо? Нет, двадцать минут – это слишком много… А о чем вы собираетесь говорить?..» И так далее.

В программе заседания мое выступление стояло под третьим номером – после вступительных и приветственных слов. Однако заседание повели по-иному. Мне не дали слова ни третьим, ни десятым. Около шести часов с перерывом шло заседание, и лишь под его окончание мне дали выступить. Но, учитывая дефицит времени, мне пришлось лишь очень кратко, тезисно, пробежаться по своему выступлению – по сути, за пять-семь минут я успел озвучить только выводы. Разумеется, к этому времени все уже устали и слушали уже не все. Это  одна из причин, по которым я решил опубликовать на официальном сайте омбудсмена полный текст своего выступления, чтобы все смогли с ним ознакомиться и сделать определенные выводы.

Я надеюсь, что члены президентского Совета все-таки смогут разобраться во многих случаях нарушений прав граждан. Все же они увезли с собой увесистую пачку заявлений. Я успел добавить им еще ряд обращений граждан. А что-то по их просьбе уже послал вдогонку. Будем ждать результатов.

– В своем выступлении вы обозначили нарушения прав человека в базовых, жизненно важных сферах – здравоохранение, жилье, образование, социальная защита. Многие цифры поражают. Особенно показательно, что за время вашей работы количество жалоб и обращений граждан во все инстанции, в том числе к Президенту РФ, увеличилось в разы. Все больше жители Карелии обращаются именно к президенту Путину. С чем это связано?

– Во-первых, конечно, это говорит об огромном доверии жителей республики к Путину. Люди всегда обращаются к тому, кому верят, от кого ждут реальной помощи.

Во-вторых, на мой взгляд, это свидетельство того, что ряд местных и региональных представителей власти не могут, а порой просто не хотят вникать и решать проблемы людей. Граждане со своими проблемами годами обращаются во все многочисленные муниципальные и государственные органы власти, в бесчисленные проверяющие, контролирующие, лицензирующие и надзорные органы – и, к сожалению, получают отписки.

Граждане обращаются ко мне как к уполномоченному, я направляю свои запросы и обращения в компетентные органы – и нередко тоже получаю отписки. Люди просто вынуждены писать президенту Путину как в последнюю инстанцию.

К сведению, от жителей Карелии в адрес президента ежегодно поступает свыше двух тысяч обращений!

И вот странно. Когда администрация президента реагирует, обращает внимание местных властей на проблему, то те же чиновники, которые годами писали отписки, мигом берут под козырек: «Сделаем! Все решим!» А что мешало им эффективно работать раньше? Непонятно. Вот такую «вертикаль» выстроили, что без Путина – никак… 

Давайте посмотрим на все известные конфликты последнего времени. «Невский пассаж» в Петрозаводске. Сунский бор. Лесные заборы в Сортавальском районе. Выселение людей с Валаама… Каждый такой конфликт – это следствие действий конкретного чиновника. А страдает при этом огромное количество людей.

Возьмем тот же Валаам: когда один чиновник одним росчерком пера в свое время передал с обременением здание Зимней гостиницы монастырю. При этом не подумав о том, что передал ее вместе с жителями! Другой чиновник решил переселить людей в дом, который непригоден для проживания. И как результат – порой рождаются многолетние конфликты. И почему-то эта история подается в СМИ как конфликт населения и церкви. Да при чем тут церковь? Конфликт создали известные чиновники и заинтересованные лица, а церковь теперь расхлебывает…

Я глубоко убежден, что равнодушный, плохо работающий чиновник не менее опасен, чем некоторые уголовные преступники. Потому что от действий даже самого матерого преступника страдает один человек или группа людей. А от равнодушного чиновника страдают десятки, а порой и сотни человек…

Моя должность называется «уполномоченный по правам человека». В реальной жизни мои полномочия ограничены региональным законом. И главная моя задача – победить равнодушие должностных лиц в отношении человека, попытаться побудить чиновников восстановить права людей.

– Меня потрясли приведенные в вашем выступлении данные о катастрофическоий ситуации с обеспечением онкологических больных обезболивающими средствами. Мои мама и папа оба умерли от онкологии, и я представляю себе, что это такое. От чиновников здравоохранения мне уже довелось услышать, что вы «преувеличили» проблему. Откуда у вас эти данные?

– Это данные не мои. Их озвучил Росздравнадзор на одном из заседаний региональной группы при главном федеральном инспекторе по Республике Карелия. Я был на этом заседании, и его протокол у меня имеется. Там отражены эти цифры, например, что за год в Кондопожском  районе умерли от онкологии 92 человека,  а в  Суоярвском районе  – 73, но и из них только единицы в каждом районе были обеспечены обезболивающими наркотическими препаратами. 

Я не драматизирую ситуацию так, как это представляют отдельные руководители, а лишь пытаюсь привлечь внимание к тому, что в Карелии не исполняется категорическое требование и президента Путина, и премьера Медведева, что все нуждающиеся онкобольные должны быть обеспечены обезболивающими препаратами. Считаю, что об этом на всю Россию должны говорить все наши контрольные и надзорные органы. Но, к сожалению, многие молчат. 

– Рассчитываете ли вы на некий новый уровень взаимоотношений с властью с приходом к руководству Артура Парфенчикова?

– Да. Очень рассчитываю! Просто я пока не вторгаюсь к нему со своими проблемами. Понимаю, что ему сейчас очень непросто и, наверное, не до меня. Но я надеюсь, что со временем мы сможем выстроить эффективное взаимодействие. Потому что без взаимодействия с главой региона, без понимания общих задач работу по защите прав и свобод граждан построить невозможно. Тем более, если Артур Олегович не просто будет назначен на должность, а всенародно избран – у него появится новый уровень ответственности перед гражданами, в том числе и ответственность за обеспечение всех гражданских прав жителей Карелии. Готов всеми своими силами помочь ему в этом. У меня впереди еще два с половиной года до окончания срока полномочий. Отсиживаться просто не имею права.

Максим Тихонов's picture
Автор:

Журналист, блогер, редактор. Более 30 лет в профессии. За это время убедился многократно: у человека есть только один способ защитить себя от лжи и манипуляций — осведомленность. Своих читателей я пытаюсь заставить думать, анализировать, сопоставлять. Хотя, увы, все реже встречаю людей, которые, вообще, хоть что-то читают...