Он шел без меня десять лет, а я только облизывалась. Надо же, думаю, умеют норвежцы устроить себе и другим развлечение! Городок-то маленький, у нас Медгора больше. А съезжаются известные артисты, целый год затем участники делятся впечатлениями, целый год организаторы готовят будущее действо.

На юбилейный, десятый Баренц-Спектакль в Киркенес я все же попала. На этот раз слоганом фестиваля был «Ticking Barents», то есть тикающий, пульсирующий, дающий толчок к созиданию, отсчитывающий секунды до взрыва новых идей. Но впечатления фестиваль оставил очень двойственные, и если отталкиваться от слогана, то у меня как раз получился эффект неразорвавшейся бомбы.

Наверное, я сама виновата. Во-первых, потому что, наслушалась восторженных отзывов и ждала чего-то запредельного. Во-вторых, потому что слаба здоровьем. А здесь — Север. Оооочень крутой. Настоящий. Обжигающий. «Мы так живем, терпите» — как бы говорят нам организаторы и устраивают половину представлений под открытым небом, умея радоваться жизни в любых условиях. И вот тут такие сопляки, как я, сдаются. Я не умею радоваться, когда у меня ноги ледяные. Я сама превращаюсь в рыбу, которой богата и славна Норвегия — холодную, одеревенелую, шершавую как чешуя на сущике.

Вообще, поездив по округе на экскурсии, оглядев эти холмы и заливы, которые тут называют сопками и фьордами, черно-белые долгой зимой, без единого оттенка, мне стало понятно, откуда взялись неторопливость драмы Ибсена, отчаяние прозы Гамсуна, снежная рассыпчатость музыки Грига, одиночество творчества Мунка, ну и шесть олимпийских медалей Бьёрндалена, которые он будто выдохнул своими лужеными легкими. Усовестившись за свою оранжерейность и запасясь ватными штанами, я все же посетила некоторые из мероприятий, которые теснились в эти шесть дней и набегали друг на друга, как ледяная глазурь на скалистые берега.

Здесь собирают все самые модные течение в искусстве. В «серьезных» мировых столицах стало модно устраивать видео-мэппинг на знаковых постройках, и Киркенес «срисовал» эту игрушку себе. На старейшем здании города, администрации судоверфи, в полнейшей тьме расцвели видео-зарисовки. Это было открытие Баренц-фестиваля. Даже появление принца Хокона и традиционный фейерверк не произвели такого впечатления.

Кьетиль Берге. Он поездил по городам и весям Баренц-региона, побывал и у нас в Петрозаводске. Кто-то помнит сумасшедшего водилу из яркого фургончика, который, едва выговаривая по-русски «бесплатно морожено», активно общался с каждым встречным. Таких было в свое время много на Руси, калик перехожих, так что Кьетиль пришелся нам очень ко двору. На нем как будто написано — странник. И лицо у него иконописное, как будто с наших образов. Его помощник снял это путешествие на видео, и на киркенесской площади они вновь угостили всех эскимо и показали свой роуд-муви. И хотя челюсти сводило от холода, все улыбались, глядя на Берге. Не потому что его идея привлечь внимание к угрозе глобального потепления на таком морозе выглядела забавно, а потому что он и его истовое служение этой идее — вызывает сочувствие. Теплое сочувствие. Растопить льды, ведь арт-проект называется «breaking the ice», норвежскому Одиссею удалось.

Кьетиль Берге раздает эскимо

По вечерам под звездами на трескучем морозе работал уличный кинотеатр. Садишься на ледяной куб, покрытый оленьей шкурой, получаешь стаканчик чая из термоса и 45 минут смотришь кино. Мы просидели ровно пять минут, уткнувшись замерзшим взглядом в титр «Группа «Chto Delat». Что делать — поняли быстро, все же мы, русские, привыкли к таким вопросам: уносить ноги, пока насмерть не окоченели. Концептуальный приграничный мюзикл прошел мимо нас.

А днем морозоустойчивая публика собиралась напротив витрины, в которой 85-летняя хореограф Мейда Уитерз из Нью-Йорка представляла свой проект «This Space occupied». Смелая Мейда (смелая уже тем, что отпустила своих сыновей делать бизнес в Москву) выпрыгивала из мусорного мешка, заголялась буквально до трусов, производила массу рискованных в ее возрасте телодвижений (и, кстати, все же серьезно ударилась ногой), — и все для того, чтобы привлечь внимание к простой и мудрой мысли — человечество само себя губит. Человечество, услышав в очередной раз, что деньги зло, ретировалось греться и тратить их в магазин напротив. Чтобы вы имели представление, что такое — творчество Мейды, представляем вам видео-ролик.

Мейда в витрине

За ужином бойкая балетмейстерша не давала поесть танцовщику Владимиру Варнаве, так он ей приглянулся. Буквально «оккупированный» Мейдой Владимир со своим коллегой тоже выступал на открытой площадке, и до их проекта «Finnmark Diaries» (видео, музыка и контемпорари-данс) я уже не добралась, второй день пылая температурой. Вообще, Баренц-регион предполагает участие многих территорий, в том числе и Карелии, но сотрудничество с нами идет не шибко, все же мы — не приграничный с Норвегией регион, и не столица, откуда выписываются звучные группы. Поэтому культ-обмен с Карелией ограничивается тем, что наших журналистов приглашают на фестиваль. А жаль! Думаю, местные этно-проекты дадут фору тем, которые были на открытии.

Я уже писала о коллективе из Архангельска «Сполохи», который работал в стиле площадного театра и открывал конференцию, где присутствовал принц Хокан. Стилистику площадного театра — грубую, народную, эпатажную — тоже можно передать тонко, вкусно, без сиропной удали. Будет жаль, если о нашей богатой фолк-культуре королевская семья Норвегии будут судить по этому выступлению. А как министрам-нефтяникам всерьез обсуждать контракты с Россией, если мы им только что задницу показали, хоть и завуалированно?

Разухабистые «Сполохи» на открытии конференции

Зато весьма уместно «Сполохи» смотрелись в общем преставлении, которое устроил музыкант Петр Айду, руководитель московского театра «Школа драматического искусства». Вместе с архангелогородцами, а также группой Евгения Гомана из Мурманска «The Хор» они создали концерт, в котором чтение замысловатой поэзии Алексея Крученых, состоящей из нервных звукосочетаний, перемежалось прославляющего советского человека песнями 30-х годов и исполнением известных произведений Чайковского и Бетховена в буквальном смысле на табуретках, пылесосах и откровенном хламе. Контрабасист труппы с гордостью говорил после концерта, что не сыграл на своем инструменте ни одной ноты. Стилистика «Цирка» и «Веселых ребят». Блантер, Лебедев-Кумач. Пара песен о товарище Сталине. Зачем?! После выступления Петр Айду попытался ответить на этот вопрос… но не смог. Занимаемся, дескать, реконструкцией. Берем то, что было модно в 20-е, 30-е годы. Не делаем пародии, не идеализируем. А зачем же про Сталина-то? Что о нас тут подумают? И так Путин, путинизм, авторитаризм не сходят с уст во время диспутов в кафе! Нет ответа… Мы занимаемся искусством — и только. В России эту программу уже прокатывали. Зрители слушают благосклонно. Это-то и страшно. Сейчас все чаще достают из закромов эстетику того времени, и чем это кончится — неизвестно.

Напоследок исполнили ноктюрн на «флейте водосточных труб», некой конструкции, источающей скрежещущие звуки. Думала, будет звучать по-маяковски, и звучало премерзко… Надо же, как классик ошибся! Это было сколь интересное, столько и спорное выступление, которое я бы не стала выносить на Баренц-фестиваль просто в силу того, что, если наша публика в состоянии почувствовать идею авторов, а если не идею, то хотя бы страх на генном уровне, то, боюсь, коллеги из других стран примут все за чистую монету. А не хотелось бы.

Вышедшая во втором отделении певица Майя Ратке и ее музыканты тоже много играли отсылок к прошлому, в том числе музыку военных лет. И, можно сказать, именно она ответила на вопрос — к чему приводят славословия фюрерам. Военные мелодии Америки, Германии, Норвегии звучали как ответ. А известную песню «True colors» Майя исполнила в красной балаклаве, и эта отсылка к «Pussy Riot» сделала из сопливой любовной песенки революционный манифест.

Артисты из России перед концертом устроили небольшой перформанс. С книгой Крученых в руках — артист Игорь Яцко

Я вообще заметила, что искусство «Тикающего Баренца» перенасыщено различными манифестами, смыслами, идеями. Здесь в фаворе творчество, которое идет от головы, а не от сердца. Часто ловишь себя на мысли: идея вот она, и хорошая, и все с ней согласны, а душа не приемлет. Или — а душу не затронуло. Я не очень люблю такое искусство. Хочется сопереживать гораздо больше, чем думать, когда смотришь спектакль, выставку, концерт…

Две экспозиции были похожи, скорей, на индустриальную выставку, а не на акт искусства. «Источник юности» рассказывал о нефти, которая теперь подчинила себе все телодвижения Норвегии. Кстати, сам фонтан не получился, инженерная мысль забуксовала, и в центре была выставлена только огромная тарелка с черной жижей, не пульсирующая. «Шойна Рассеченная» — повествует о судьбе рыбацкой деревни ненцев, которую занесло песками вследствие промышленного рыбопромысла. Это символ того, что происходит сегодня с ландшафтом Арктики, и фантазия на тему — как могли бы жить люди в ее суровых условиях.

Индустриальный пейзаж ненецкой деревни Шойны

Благодаря тому, что двадцать лет назад началось Баренц-сотрудничество между странами, в Киркенесе обосновался Баренц-секретариат, и десять лет существует фестиваль, жизнь с приграничье пошла по-другому. Здесь теперь даже названия улиц на двух языках — на норвежском и русском. Соотечественники валом повалили сюда жить и принимают активное участие в культурном движении. Здесь даже родился театр, который называется не как-нибудь, а «Самовар»! Представление «Голоса Арктики», смесь драмы, танца и интерактива со зрителем — это тоже манифест. В нем заняты профессиональные актеры из разных стран, они говорят на всех языках Баренца сразу. Идея представления — чувства людей не знают границ. Границы — это то, что мешает нам жить. Очень живо, доходчиво и трогательно сделано. Артист Николай Щетнев, говорят, на предыдущих фестивалях бегал раздетый по заводским цехам. Посему бывалые журналисты в сердцах записали сие действо в самодеятельность, и не пошли. А зря. На сей раз он одет был вполне прилично.

Николай Щетнев в центре. Герои делят карту Баренц-региона

После дебатов о путинизме мы остались на странный концерт. Хотелось стряхнуть с себя политические споры и поскакать уже под какой-нибудь старый добрый фолк, показать норвежцам, как у нас в Карелии любят народную культуру. Но нам предложили музыку опять-таки «от ума». Замысловатые конструкции издавали заунывные звуки, а видео всей этой машинерии транслировали на экраны. Ну мы поразглядывали и ушли. Невозможно смеяться и плакать, когда музыку создает не душа, а какие-то детские паровозики.

Колесики, шпунтики, заклепочки — конструктор для изготовления музыки

Зато три следующих выступления понравились многим. Группа «DakhaBrakha» из Киева пробила на пляс, хотя была доселе неизвестна публике. А популярные в Норвегии Сандра Колстад и Сондре Лерке тем более были обласканы зрителем. Их появление в клубах вызвало прямо-таки восторг.

В целом же — да, двойственные чувства у меня от фестиваля. Непонятно — то ли Конституции, то ли севрюжины с хреном душа просит… Но здесь (и Салтыков-Щедрин сейчас мне не поверил бы) предлагается и то, и другое.