Я уверена, что начитанные дети, которым повезло родиться в до-интернетовскую эпоху, встречали однажды в какой-нибудь книге этот замечательный портрет. И уж девочки обязательно замирали на минутку, с восторгом разглядывая необычный аристократический профиль итальянского философа.
Джованни Пико делла Мирандола (1463 – 1494)
Мое поколение, чье отрочество и юность пришлись на «перестроечные» годы, не было избаловано информацией о европейской культуре, собирая ее образ из осколков, дозволенных советской цензурой. Как правило, они, эти осколки, встречались в альбомах репродукций или старательно выхолощенных книгах, посвященных истории человеческой мысли. И в параграфах школьных учебников, тщательно проверенных на предмет «буржуйского» яда.
«Не всякое знание полезно!» — разумеется, и сегодня это утверждение не перестало быть актуальным, и, судя по скудным переводам на русский язык, Джованни Пико делла Мирандола по-прежнему находится в списке сомнительных личностей. 24 февраля исполняется 550 лет со дня его рождения и, в связи с этим, предлагаю считать эту дату еще и Днем всех наивных мечтателей – поскольку, несмотря на опасные знания и невероятной силы ум, его гений оказался почти невостребованным ни в свое время, ни по сей день. А все потому, что хотел он невозможного и совершенно противоречащего человеческой природе – духовного единства всех людей. И что самое страшное – говорил об особом месте человека в мироздании, которое наделяет его не столько всевластием, сколько самым невыносимым для большинства обязательством: ответственностью.
Итак, произошло это в те времена, когда магия считалась наукой, а само это слово не было бранным, и не отдавало запахом сушеных летучих мышей и бормотанием деревенской бабки. Физика и химия еще не выделились в качестве самостоятельных наук, а из всех точных знаний с гордостью заявляли о себе лишь математика с геометрией. Такое образовательное учреждение, как университет было и впрямь – Universitas, универсальным. И выпускники владели всем возможным кругом наук, который только можно было представить, а не были подобны одностороннему флюсу, как мы с вами, специалисты своего дела. Но философия была все еще неотделима от богословия.
Родился удивительный мальчик по имени Джованни в графской семье, и приходился либо племянником, либо кузеном почти всем принцам, князьям и прочим аристократам раздробленной в то время Италии. Перед ним открывались все дороги, и долгое время он почти ни в чем не встречал препятствий. Возможно, потому и был так короток его путь: он успел сделать очень многое. Оставалось только применить это на практике, увлекая за собой других. Но именно этого у него и не получилось.
Получив великолепное образование, юный Мирандола странным образом избежал влияния самого передового объединения философов и ученых той поры – Платоновской академии во Флоренции, хотя познакомился с несколькими ее представителями. Но и это стало несомненным плюсом в его личностном росте: может быть, взгляды неоплатоников и были передовыми, но все же это – система. А Пико чужд всякой системе.
Перечислять все науки и языки, которые постиг этот мыслитель, я не буду. Сами знаете, в каких энциклопедиях искать информацию. Этот огромный свод человеческой мысли он обработал и заключил в ряд своих сочинений, которые хотел представить на богословском диспуте. На него он созвал всех знакомых ученых, философов и богословов, обещая из собственных графских средств оплатить им научную командировку. Мирандола был движим не столько общей для ученой среды страстью к спорам, сколько наивным желанием поведать всему миру о своем открытии: все – едино, и подчинено одним и тем же законам. И он, кажется, знает, каким… Юноше в то время было всего 23 года – его идеализм простителен.
Как всякий последователь алхимиков, Пико делла Мирандола считал, что абсолютно все явления природы, как видимой, так и невидимой, подчиняются одним и тем же законам – «что внизу, то и наверху». Но человек – удивительное исключение из этого правила. По замыслу Бога, он, Адам, стоит за пределами мироздания и наделен полнейшей свободой творчества Самого Себя. Вот что захочет – то и слепит из своей податливой глины. И, разумеется, несет за это ответственность.
Пожалуй, никто еще до него так решительно не ставил человека на совершенно особый пьедестал. Жаль только, что прочитано все это было большинством в угоду собственному эгоизму. Антропоцентризм по прошествии времени превратился в страшное орудие многих политико-идеологических систем. Слишком часто из него исчезает понятие ответственности и остается лишь убеждение во вседозволенности и всевластии. «Центр мироздания» с охотой орудует пилой, уничтожая зеленые «легкие» планеты; сдирает шкуры с пушных зверей; забивает китов; проводит сомнительные эксперименты с представителями собственного биологического вида… Это все настолько банально, что об этом даже и не принято говорить – засмеют, упрекнув в недостатке житейской мудрости.
Но вернемся к Пико. Папа Римский, предварительно прочитав тезисы Мирандолы, испугался не на шутку, а затем пошел привычным путем: собрал инквизиционный комитет для расследования. Особенно Его Святейшеству не понравились очертания вечного камня преткновения земного гуманизма: еврейского вопроса. Дело в том, что Джованни привлек в качестве лучшего доказательства божественности природы Христа… Каббалу.
Впрочем, Папу Римского напугала вовсе не возможность популяризации очередного якобы «тайного» знания, вся секретность которого обеспечивается лишь разницей интеллектов. Гораздо серьезней была другая угроза: молоденький мальчик, стоявший перед ним, уверял, что собрал воедино истоки всех религий и учений, и пришел к неоспоримому выводу о существовании некой «предвечной философии». Общего учения о мироздании и Боге, которое следует распространить, чтобы положить конец распрям, спорам, убийствам…
Вот это и было самым опасным в Мирандоле. Наивный философ предлагал убрать из повседневной жизни государств их любимый принцип – «Разделяй и властвуй». Поэтому все, что произошло после и было похоже на увлекательный приключенческий роман – заключение в застенки инквизиции, освобождение, покровительство Медичи, тайные любовные связи, продолжение творчества, посвящение в орден доминиканцев и, наконец, отравление в возрасте 31 года – вполне предсказуемо.
И с этого момента в истории европейской цивилизации отчетливо прослеживается знакомый нам всем сценарий: борьба науки и религии. Мирандола, как мы понимаем, хотел вовсе не этого. Запретив ученым «изучать Бога», церковь надолго затормозила развитие науки, сама поставив ее в сухие и нетерпимые рамки материализма. Это хорошо разыгранное противостояние было меньшим злом, чем восторг Пико: «Постойте, кажется, еще немного, и я пойму, как все работает!»
Но не только вершителям судеб мира чужд гуманизм Мирандолы. Простой люд тоже не будет зачитываться его книжками: у нас другие интересы. И другие законы психики, обеспечивающие нам эмоциональный комфорт при одном странном условии: нам обязательно надо дружить не просто так, а «против кого-то». И даже впервые столь явно посетившая нас угроза близкого знакомства с астероидами оставила в памяти лишь легкомысленные шутки – несмотря на расширенные от страха зрачки ученых, нервными голосами старавшихся убедить нас, что «все должно быть в порядке».
Откуда только, с каких звезд и миров приходят к нам эти неисправимые мечтатели, уверенные, что сила их ума и духа способна убедить остальных в том, что единство, гармония, созидание – куда как лучший путь развития, чем то, что мы имеем сейчас? Будто перепутали они свой мир с нашим, и забыли: в чужой монастырь со своим уставом не лезь! Не знаю, что может заставить землян почувствовать свое единство… Разве только инопланетное вторжение… Надо же против кого-то дружить.