«Что за нетерпение?!», — возмущался мой папа всякий раз, когда я не могла удержаться и донести купленный теплый каравай до кухни, отщипывая горбушку по пути. Или когда допрыгивала на одной ноге до телевизора, где уже вовсю шел «Кабачок 13 стульев», а вторая болталась еще где-то в запутавшихся мокрый рейтузах. Папа мгновенно вспыхивал, если видел вокруг себя невнятную суету, а видел он ее постоянно, потому что окружали его в основном женщины. Поэтому фраза «Что за нетерпение?!» — была бичом моего детства.

С тех пор меня тоже выводит из себя торопливость и необдуманность решений. Иногда лучше, как сегодня говорят, стормозить. Зато потом не приходится расхлебывать тяжелые последствия. Спасибо папе.

Вчера был выходной день. И только благодаря продавщице в магазине, которая в профессиональную скороговорку: пакет, карта, чек — вставила поздравление, я сообразила, что это не обычный выходной, а «по поводу».

Начиная с 2005 года (когда учредили День народного единства), я честно стараюсь запомнить, что мы празднуем. И каждый раз приходится начинать сначала. Потому что моя логика с логикой государства уже не совпадает. Кстати, по опросу Фонда общественного мнения, у нас 46% респондентов не может даже вспомнить название праздника, не говоря уже о его начинке.

Мы родились, когда страна отмечала другой день — 7ое ноября. И смысл его впитали накрепко. Он был нагляден: вот и памятник тут есть, и улица, и вся идеология страны ему подчинена, и между прочим, еще были живы бабушки, которые видели дедушку Ленина. И сам праздник был — с демонстрацией, песнями и застольем. Хотя не из тех, на которые подарки принято дарить, но все равно его любили.

Не буду сейчас сравнивать эти два дня с точки зрения исторического аспекта. Тем более не собираюсь революции петь дифирамбы. Просто прояснить бы, зачем было менять одно на другое? Да, 7-ое ноября перестало быть днем, когда все дружно выходили на улицу отмечать. Но ведь и 4-ое — таковым не стало. Неужели надеялись, что события, которые произошли аж 400 лет назад, могут заставить народ — вспыхнуть теплыми чувствами?

Думаю, что так устроен мир: мои правнуки уже не будут с теплотой думать о моем папе. Он для них будут — никто. Предок. История. Это как для нас были герои войны с Бонапартом. А сейчас, как ни прискорбно мне это осознавать, для нынешних школьников таковыми становятся герои Второй мировой. Уважительный реферат, вот что ждет моих пращуров и нас всех в свое время от потомков — и это в лучшем случае. Так неужели мы сможем принять праздник всем сердцем, прочувствовать некое единение, если мы даже не знаем — на чьей стороне тогда были наши пра-пра-пра-прадеды?

Идея, кстати, неплохая. Вот кратко события, если кто-то, как и я, все время забывает. Минин и Пожарский (представители, что важно, разных сословий) сумели собрать ополчение, причем тоже — людей разных взглядов. И выбили захватчика из Кремля. Неважно какого, давайте не будет уточнять, а то еще больше запутаемся. Прекрасная идея. Но то, что это предложили нам — сверху, не укладывается у меня в голове. В этом как раз и проявляется торопливость и непродуманность этого решения. Ведь если народ вдумается и прочувствует идею, так ведь из Кремля можно выбить кого угодно, при условии единства, конечно. Если кратко — получается, что власть довела страну до ручки, а народ проявил гражданское самосознание и отстоял ее. Нас к этому призывают придумыватели праздника?

Фото: «Новая Газета»

Не сумели они предвидеть и печальные последствия — во что обернется понимание народом слова «ополчение», а также триединства, которое нынче активно внедряется обратно: православие, самодержавие, соборность. Отбросив прекраснодушные мысли, народ пошел напролом: теперь у нас к 4-му ноября приурочены так называемые Русские марши, где собирается вся националистическая дичь, где не стесняются и «зиговать», и хоругвями размахивать, и о будущем страны печалиться, и карьеру себе делать — убойная смесь. Вся эта гидра подняла свои головы и распрямила плечи. Они и впрямь решили, что у них теперь есть свой государственный праздник? И как теперь это остановить? И между прочим все громкие погромы на национальной почве — от Кондопоги до Бирюлева — идут по нарастающей. И между прочим, в каждом участвуют те, кто идут в первых рядах Русского марша.

Фото: Пресс-служба правительства Карелии

У нас с этим, к счастью, потише. Стоит кучка продрогших чиновников на площади у мемориала, который никакого отношения к событиям 1612 года не имеет. И это — праздник?Ну допустим, нет у нас памятника специального, так давайте в городе хотя бы что-то подобающее предпримем? Не слыхала. Нет ничего подобающего. Скука в праздник. Разве что — и опять же сверху — были спущены директивы: провести Ночь искусств, приуроченную ко Дню народного единства. Летом я еще могу понять Ночь в учреждении, но в холод и темень? Как-то странно… Хотя единство ощутила с очередью в гардероб, в которой простояла 15 минут плечом к плечу.

И фильмы снимают о тех событиях, и передачи по телевизору показывают — но что-то не клеится у нас с единением… Громыхнет отдаленно в интернете, полыхнет из центра зарницей — и снова тишина. То призывают бойкотировать фильм Бондарчука, то подписать петицию против назначения Цискаридзе, то присоединиться к тем, кто осуждает реформу РАН, то к тем, кто одобряет действия Гринпис. Какой там Гринпис?, — хочу я спросить. Какой Бондарчук? Почему мы все время в первую очередь спасаем тех, кто далеко, и возмущаемся тем, что никак не влияет на нашу жизнь?

Нам что — и правда, чтобы хоть что-то предпринять, нужны минины и пожарские? Неужели до сих пор у нас народ не проснулся, недостаточно настрадался, неужели его мало унижали? Намедни выяснилось, что у нас по указу об экономии людям не смогут платить за сверхурочные. И что одновременно повысили зарплаты депутатам до ста тысяч рублей и машины им покупают недешевые. И я бы не сказала, что народ сильно возмущался таким совпадением даже в интернете. Не говоря о том, чтобы выйти на улицу всем без исключения и запретить так поступать. Просто запретить и все. И не уходить, пока не выполнят.

Потому что я не знаю, какой из Цискаридзе директор, не понимаю ничего в структуре РАН, не хочу видеть, что снимает Бондарчук, но в своей жизни немного разбираюсь. А в жизни моей происходит следующее: родной «кремль» уже трещит от жадности и немощности оккупантов. Вот это то, что я знаю. И это пора прекращать. И самое смешное — мы можем это прекратить, потому что мы все — граждане. Но почему-то единства в этом вопросе с народом не ощущается.