Монументальность в романтических порывах, однако, коварная штука. С год или больше тому назад соседний 12-тиэтажный дом со стороны двора по всей вертикали украсила надпись «Даша я тебя» и сердечко. Красно, крупно.
Писавшему признание не требовались умения альпиниста: буквы и иконка «сердца» были изображены на стенах прогулочных лоджий. Ну, такая архитектура у дома.
Если бы надпись мешала кому-то лично, оскорбляла бы чьи-то эстетические, орфографические, религиозные и иные чувства, ее — всю или по отдельным буквам — давно бы уже закрасили или смыли. Но, похоже, как в песне Митяева про фразу, написанную «каким-то местным идиотом», люди, скорее, мысленно одобрили романтический порыв молодого (не старого уж!) Ромео.
Признание неведомой Даше не было поругано ни вандалами, ни мизулинистами. До недавнего времени.
Я это заметил сегодня: часть букв утрачена. Причем как-то избирательно. В результате частичной редактуры романтическая повествовательная фраза превратилась едва ли не в призыв или робкий вопрос. Осталось лишь «ДАШ» и несмываемое, похоже, сердечко.
Что-то мне подсказывает, что изменения претерпело отношение юного романтика к своей пассии, а не что-то иное. Если бы фразу решило смыть ЖЭУ, оно устранило бы все буквы. Если бы уставшие от посторонних взглядов ввысь жильцы многоэтажки попытались избавиться от наскальной живописи, они стирали бы буквы исключительно на своих этажах (какое дело им до соседей?), и буквы исчезали бы в случайном порядке, а способы вымарывания различались бы.
Нет, здесь работала одна рука, и это не рука жильцов или жилконторы. Ромео охладел к Даше. И монументально же отобразил динамику процесса.
Николай Габалов. «Начирикано» в ЖЖ.