Дело о гибели детей на Сямозере будет рассматривать суд Петрозаводска, а не Пряжинского района. Такое решение накануне принял Верховный суд Карелии. Важный шаг с процессуальной точки зрения, но самым интересным во вчерашнем заседании стало не это.  Самым интересным стало заявление адвокатов потерпевшей стороны о том, что данное уголовное дело – не последнее.

– Нами было проведено самостоятельное расследование. Были собраны сведения о нарушениях прав детей не только в 2016 году, но и в другие периоды времени по другим эпизодам. Мы надеемся, что по результатам соответствующего расследования, о деталях которого я рассказывать не могу, будут предъявлены новые обвинения как тем фигурантам, которые находятся здесь, так и иным лицам, – сообщил адвокат Дмитрий Лапин. – Мы благодарны руководителю Следственного комитета России Александру Бастрыкину, который лично изучал материалы дела, представленные нами доказательства, лично давал указания по организации расследования. Дело находится под его контролем.

Порталу «Петрозаводск говорит» удалось встретиться с Дмитрием Лапиным и его коллегой Натальей Степановой после судебного заседания. Они оба представляют интересы одиннадцати семей – родителей, чьи дети погибли в июне 2016 года. Кроме того, среди их доверителей есть девочка, которая пострадала в этой истории; она выжила, но долго болела воспалением легких.

Адвокаты рассказали, что творилось в детском лагере под руководством Елены Решетовой, почему практикантов из педколледжа нельзя считать попавшими под раздачу «стрелочниками» и как может расшириться список фигурантов «Сямозерского дела». Вот наша беседа.

– Как прожили ваши клиенты последние полтора года? Удалось ли им справиться с горем?

Наталья Степанова: Мы думали, что время лечит, но это не тот случай. До сих пор с родителями работают психологи. Все они очень тяжело переживают трагедию. Как бы там их ни пытались выставить в прессе какими-то маргиналами, это очень хорошие семьи. Да, у них много детей, поэтому они пользовались услугами департамента соцзащиты. Они положились на то, что это предложение исходит от государства…

Дмитрий Лапин: Есть семьи, которые распались после этого. Не смогли выдержать этого напряжения. Но интересна и другая сторона вопроса. Это ужасное горе объединило и сплотило родителей.

Наталья Степанова: Они объединились, помогают друг другу. Одна женщина сломала ногу, другие родители помогали ей как могли. Их объединяет не жажда мести: они хотят, чтобы подобная трагедия не повторилась с другими детьми. Чтобы чиновники, которые занимаются детским отдыхом, ответственно подходили к своей работе.

Дмитрий Лапин: Это хорошие люди. Для нас честь представлять их интересы, добиваться всестороннего и объективного расследования.

– Что вы можете сказать о фигурантах дела, в первую очередь  о владелице лагеря Елене Решетовой и ее подчиненном Вадиме Виноградове? Вы же наверняка виделись с ними. Возникает чувство, что это люди специфического склада…

Дмитрий Лапин: Ни с Виноградовым, ни с Решетовой мы не общались. Но при ознакомлении с материалами дела мне очень интересны были заключения комплексных психолого-психиатрических экспертиз. Ряд особенностей психической конституции Виноградова я изучил. У меня сложилось впечатление, что Виноградов по своему психическому развитию в полной мере не соответствует своему биологическому возрасту. Всех черт характера, которыми должен обладать мужчина, у него по какой-то причине нет. Решетова, будучи исключительно опытным манипулятором, нашла Виноградова как лицо, которое подпадало под манипулятивное влияние и управление Решетовой.

– То есть он просто подчинялся Елене Решетовой, не думая о последствиях?

Дмитрий Лапин: У меня сложилось впечатление по результатам исследования экспертиз, по результатам общения с потерпевшими, что Решетова – исключительно ловкий и тонкий манипулятор. Она использует познания в сфере психологии, обладает природным даром осуществлять внушение. Она пыталась оказывать психологическое давление на родителей, которые с нею непосредственно общались, оказывала давление на детей, которые приходили к ней с жалобами. Она пыталась оказывать влияние на наших потерпевших, даже находясь в СИЗО.

– Как такое возможно?

Дмитрий Лапин: В определенный момент люди стали получать письма – рукописные письма за ее подписью, которые она, судя по всему, передавала через своих защитников. В этих посланиях она пыталась создать впечатление общей беды, где она является таким же потерпевшим, как и несчастные родители. Это вызвало колоссальное возмущение у наших доверителей. Это было один раз, но письма пришли нескольким родителям.

У Решетовой есть определенные черты характера: властность, лживость, жестокость. Мы точно знаем, что она была свидетелем проявления жестокости по отношению к несовершеннолетним, однако никаких мер не предпринимала.

Все дети отмечали атмосферу запугивания, которая в этом лагере царила. Обстановка жестокости и насилия насаждалась непосредственно ею, чтобы легче было манипулировать детьми. Это наше мнение, основанное на материалах дела и на материалах нашего самостоятельного расследования.

– Почему этого так долго никто не замечал?

Наталья Степанова: Нельзя отрицать тот факт, что некоторые дети, приезжавшие в сямозерский лагерь, были из неблагополучных семей. Вот ребенок дает пояснения и даже не видит странности в том, что его ударили или на него громко крикнули. Мой бы ребенок, наверное, телефон оборвал, а для некоторых детей это была норма жизни.

– С Решетовой и Виноградовым все более или менее понятно, и не случайно они уже полтора года находятся под стражей. Но за инструкторов Павла Ильина и Валерия Круподерщикова многие вступились. Те же студенты педагогического колледжа говорили, что легко могли оказаться на их месте: условия прохождения педпрактики были жесткие.

Дмитрий Лапин: Я беседовал с десятком несовершеннолетних и их родителей, которые отмечали факты жестокости именно со стороны Ильина и Круподерщикова. Это, вообще говоря, заслуживает отдельного расследования. Что же касается непосредственно трагических событий, есть факты грубого отношения этих лиц к несовершеннолетним. Тот, кто работает с детьми, не имеет права себя так вести.

– Но им не побои инкриминируют. Насколько я понимаю, речь идет о других статьях – некачественное оказание услуг, оставление в опасности. А они ведь просто следовали указаниям людей, у которых проходили педпрактику.

Дмитрий Лапин: Всем – и детям, и вожатым –  пришли штормовые предупреждения. Это обсуждалось в лагере. Инструкторы могли устраниться от посадки детей на плавательные средства. Они ничего не предприняли. Вас директор педагогического колледжа не обязывала выполнять противоправных указаний! Пожалуйста, возьмите паузу, позвоните педагогам! Но они не сделали даже этого.

Наталья Степанова: Они были совершеннолетними. Человек пришел на работу. Это вопрос ответственности за то, что ты делаешь.

Дмитрий Лапин: Железная закономерность есть: невозможно было при таком стечении обстоятельств прийти к другому исходу.

– Не должны ли на скамье подсудимых находиться еще какие-то люди? Например, руководители педколледжа, а также чиновники, ответственные за функционирование системы 112, которая явно сработала неправильно, направив звонок от тонущего ребенка в Суоярвскую больницу?

Дмитрий Лапин: По тому делу, которое сейчас рассматривается, круг обвиняемых определен достаточно точно. Но нам достоверно известно, что имеется и другое уголовное дело, возбужденное в отношении неустановленного круга лиц, в том числе и должностных, по факту халатности. Вся собранная нами информация передана следствию и, насколько мне известно, реализуется.

Кроме того, мы писали заявление о том, чтобы в отношении директора педколледжа Шевелевой также была проведена проверка. Результатов проверки пока мы не знаем, но полагаем, что интересами службы Шевелева пренебрегла. У нее были очевидно дружеские отношения с Решетовой, они друг друга называли «дорогая» и общались неформально.

Мы не исключали, что студентов этого колледжа, в том числе несовершеннолетних, принудительно привлекали к труду.

– Как вы прокомментируете то факт, что под судом оказались всё же двое чиновников – руководители Роспотребнадзора Анатолий Коваленко и его заместитель Людмила Котович?

Дмитрий Лапин: По материалам дела можно говорить не просто о недосмотре, а о вопиющей, демонстративной халатности. Есть массив нормативных актов – как должны проводиться проверки. Вот настолько ничего не сделано, что это выходит далеко за рамки обычного недосмотра.

Я уверен, что Коваленко имел какие-то неформальные контакты с Решетовой и именно поэтому закрывал глаза на вопиющие нарушения.

Наталья Степанова: Очень важно, что именно чиновники оказались на скамье подсудимых. Потому что все привыкли считать, что такие люди просто сидят и перебирают бумажки. Но за каждой такой бумажкой скрывается судьба какого-то человека. И очень важно, чтобы люди понимали, что они за все свои действия будут отвечать.

Вообще говоря, в этой истории не просто количество нарушений зашкаливает, там наоборот – по пальцам можно посчитать вещи, которые делались правильно. Всё было поставлено с ног на голову. В этом проблема. Может, сработал бы какой-то защитный механизм, и жертв бы не было, но не сработало вообще ничего.

– Насколько я помню, был человек, который задолго до трагедии бил тревогу. Это глава Эссойльского поселения Андрей Ореханов. Он давно говорил, что с лагерем не всё в порядке.

Дмитрий Лапин: Самый чудовищный показатель для меня абсолютной недееспособности системы защиты детей заключается в том, что были проигнорированы сигналы главы Эссойльского поселения Ореханова. Ведь он писал, звонил, принимал жалобы от детей, требовал, чтобы этот лагерь закрыли. Это глава местного самоуправления! Он напрямую выражает интересы населения! И его никто не послушал из представителей исполнительной власти!

– Когда, по вашему мнению, следует ждать приговора?

Дмитрий Лапин: Процесс займет не менее года. Он будет исключительно тяжелым. Мы уже сейчас видим, что обвиняемые не представляют собой единой группы. Каждый сам по себе. Возможно, у них будут противоречить позиции. По опыту могу сказать, что это вредит обвиняемым. Мы сделаем все от нас зависящее для того, чтобы приговор был обвинительным и максимально суровым.