Эпидемия коронавируса, заставшая человечество врасплох, перевернула привычный мир вокруг нас. Мы очутились в новой реальности, в которой только учимся жить. Запрос на достоверную информацию вырос неимоверно. Все чаще мы вынуждены обращаться за помощью к профессионалам, чтобы сохранить здоровье и не утратить последнюю надежду.

Как правильно воспринять пугающую реальность? Можно ли научиться справляться с тем, с чем современная цивилизация еще не сталкивалась? Есть ли готовые рецепты или нам их предстоит найти? Выпускник Военно-медицинской академии, врач-психотерапевт из Санкт-Петербурга Аркадий Кузнецов уверен, что нам еще повезло.

- Коронавирус, которому вначале не придавали особого значения, перевернул жизнь миллионов людей в разных странах. Закрылись границы, остановились предприятия, оказалось парализованным авиасообщение. Чем обусловлена такая реакция и насколько она, с вашей точки зрения, адекватна?

- Когда человечество встречается с чем-то новым, то, естественно, возникает и дезорганизованность, и отрицание очевидного, и несогласованность действий. Я думаю, что коронавирус – это своего рода учение для нашей цивилизации. Нам повезло, что эта зараза, хоть и весьма опасная, но не столь смертельная, какой могла бы быть. Эпидемия коронавируса – это стресс-тест для системы здравоохранения всего мира, тренировка для врачей, испытание наших технических возможностей в области медицины.  

 

- Аркадий, как вам кажется, насколько оправдан информационный ажиотаж вокруг темы коронавируса? Сначала о новой инфекции было принято говорить с легким пренебрежением, а сейчас утро начинается с сообщений, напоминающих сводки времен Второй мировой.  

- Общаясь со своими коллегами, а это около 300 специалистов из разных городов и стран, я наблюдаю, как меняется отношение к эпидемии и в головах врачей. От первоначального «зачем СМИ раздувают панику на пустом месте?» до серьезного отношения к новому вирусу. Реакция менялась по мере того, как сами доктора стали сталкиваться с тем, что болеют и умирают их коллеги, как лично стали свидетелями очень тяжелого течения заболевания у пациентов. Коронавирусу уступает даже гриппозная пневмония, которая считается грозным заболеванием.

Когда человек лично сталкивается с опасной инфекцией, риторика меняется очень быстро. Истина, как обычно, где-то посередине: когда не ужас-ужас, но и не полная ерунда. Коронавирус – это серьезный вызов человечеству, требующий мобилизации имеющихся ресурсов, реорганизации, кадровых перестановок.

Я думаю, одним из последствий эпидемии, после того как это все отбушует, станут кадровые перестановки в области здравоохранения. А сейчас - на войне как на войне.

- О чем говорят врачи между собой, когда обсуждают реальную опасность COVID-19? У специалистов есть понимание того, с чем мы столкнулись?

- Один из центральных тезисов во врачебной среде заключается в желании вообще закрыть тему коронавируса на телеэкранах и в целом в средствах массовой информации, так как там тиражируются либо фейки и паникерские настроения, способствующие возникновению депрессии и панических атак, либо навязывается мнение, что новый вирус – это ерунда и ему не стоит придавать значения.

Самое страшное для нашего мозга – это неопределенность. Особенно когда мозг одновременно получает две полярные точки зрения. Об этом врачи говорят открытым текстом.

Второй тезис касается организации самой работы. Вместо того чтобы разгрузить врачей, ослабив бюрократическую составляющую, во многих стационарах бумажной работы, наоборот, прибавилось.

Третья тема – это дефицит масок, индивидуальных средств защиты. В каких-то больницах проблемы решают оперативно, а где-то руководство считает, что медперсонал должен в свободное от работы время заняться индивидуальным пошивом. Везде ситуация разная.

И четвертая, наверное самая обнадеживающая, тенденция связана с тем, что врачи активно обмениваются друг с другом информацией, методическими рекомендациями, каким-то своими наработками. К счастью, врачебное сообщество быстро обучаемое.

 

- Насколько реальная ситуация с коронавирусом в России совпадает с официальной картинкой дня? Как воспринимают происходящее врачи, которым приходится непосредственно соприкасаться с инфицированными?

- Как говорится, есть ложь, есть наглая ложь, а есть статистика. При сравнительно ограниченных масштабах тестирования и при наличии как ложноположительных, так и ложноотрицательных результатов цифры официальной статистики весьма плавающие. У меня сейчас идет волна пациентов, которые переболели инфекцией в легкой форме. Как правило, это молодые крепкие ребята, которые страдают от панических атак. И справляться со страхами придется еще долго. Вот, например, двое молодых мужчин, коллеги по работе, съездили в командировку в Москву. Оба заразились, переболели в легкой форме, но у одного из них заболели родители, причем мама умерла. На этом фоне у его коллеги произошло нервное расстройство.

Или другой случай. Семья – муж, жена, ребенок – строго соблюдали карантин, один раз съездили в супермаркет, теперь женщина в реанимации. К сожалению, пока лично беда человека не коснется, он не осознает всей опасности. В этом смысле жесткие меры государства, связанные с режимом самоизоляции, вполне оправданны.  

 

- Как лично вы защищаетесь от коронавируса?

- Общение с пациентами я по максимуму перевел в онлайн-формы. Но есть ситуации, когда мне приходится вести очный прием. В нашем медицинском центре все кабинеты оборудованы дезинфицирующими лампами. Соответственно, соблюдаю дистанцию, мою руки - в общем, ничего сверхъестественного.

Если говорить о походах в магазин, то существуют разные мнения относительно необходимости одноразовых перчаток и масок. Перчатки – это хорошо, но только при условии, что после магазина вы их правильно снимите, вывернув наизнанку, и тут же выбросите. На здоровой коже есть бактерицидный слой, которые затрудняет существование вирусов и бактерий. На перчатках такого слоя нет. Но руки нужно мыть чаще, чем мы обычно это делали. К маскам тоже двоякое отношение. Маска задумана для того, чтобы хирург не занес бактерии в открытую рану. Больному человеку, который чихает и кашляет, носить маску нужно в обязательном порядке. Это даже не обсуждается. Если человек здоровый, то маска, по разным данным, от 20 минут до 2 часов, обрастает микробами. К тому же наличие маски заставляет человека непроизвольно лишний раз прикасаться к лицу. С другой стороны, в метро или супермаркете, где много народа, маска и перчатки не будут лишними. Сам я стараюсь посещать либо маленькие магазинчики, либо заказывать доставку продуктов домой.    

- Санкт-Петербург попал в список городов с одной из самых неблагополучных эпидемиологических ситуаций. Вы сталкиваетесь с какими-то необычными реакциями людей на происходящее или они вписываются в то, что уже описано в учебниках по психиатрии или психологии?  

- Происходящее идеально вписывается в то, о чем говорит военная психиатрия. Реакция на боевой шок бывает двух типов – либо это ступор, когда человек замирает, либо фуга, когда человек бессмысленно суетливо бегает. Аналогичную картину мы наблюдаем и сейчас.

Одни ушли в глубокую самоизоляцию с явным перебором, боясь заразиться через телефон или телевизор. Вторая категория, напротив, усиливает свою активность во внешнем мире, слегка даже бравируя своим пренебрежением к опасности заражения. Понятно, что и первая, и вторая реакция являются болезненными.

Все, кто имеет глаза и уши, сегодня находятся в шоковом состоянии, потому что никто не знает, что будет дальше с экономикой, нам никто ничего не гарантирует, мы, как обычно, предоставлены сами себе. По огромному количеству своих пациентов я вижу, что они дезорганизованы, у них рушится бизнес, они не понимают, как платить свои ипотеки и кредиты. А учитывая опыт нашего государства, нам давно внушили, что спасение утопающих есть дело рук самих утопающих. Сейчас действительно у людей преобладают панические настроения, усиливается депрессия. К сожалению, по моим оценкам, это только начало. Когда уйдет вирус, нам придется столкнуться как с экономическими, так и с очень мощными неврологическими последствиями.

 

- Какие переживания – страх заболеть или страх остаться без средств к существованию – имеет более мощный эмоциональный импульс? Как психологически противостоять угрозе экономического характера?

- Существует базовый страх – страх смерти, к которому можно подходить, образно говоря, с двух концов. В этом смысле для человека смерть от коронавируса может быть психологически даже меньшей проблемой, чем продолжать жить, но не иметь возможности накормить свою семью, своих детей. Так что страх остаться без средств к существованию – это тот же страх смерти, только развернутый во времени. Очень многие и хотели бы соблюдать карантинные мероприятия, но из-за страха остаться ни с чем они продолжают работать, нарушая режим самоизоляции. Закон не защищает их от нищеты, и они идут на нарушения. К сожалению, нас ожидает волна депрессий, панических атак, предстоит волна самоубийств.

- На днях ваш коллега, врач-психотерапевт из Санкт-Петербурга Андрей Курпатов, заявил, что после завершения эпидемии 20% россиян, а это каждый пятый, пострадают от посттравматических расстройств. Вы согласны с подобными прогнозами?

- Андрей Курпатов тоже по базовому образованию военный психиатр, и поэтому он действительно хорошо разбирается в военных ситуациях и в том, чем нам это грозит в будущем. Я думаю, что он дал оптимистичный прогноз.

-  В последнее время со всех сторон сыплются банальные советы о том, чем занять себя в период самоизоляции. Сложно сказать, насколько они помогают. Как можно в истерике вырезать аппликации или нервно вышивать крестиком? Что можно посоветовать людям ради сохранения душевного равновесия?

- Лучший рецепт, который можно дать, - из истории. Во время Второй мировой войны австрийский психиатр еврейского происхождения Виктор Франкл оказался в нацистском концентрационном лагере. Он провел исследование, какие факторы увеличивали выживаемость в этих адских условиях.

Его главный вывод состоит в том, что шансы выжить резко увеличиваются, если человек нашел смысл, который лежит за пределами данного контекста, то есть за пределами концентрационного лагеря. Он заметил, что те, кто мечтал в будущем воссоединиться со своими близкими, найти утерянную семью, завершить научную работу, дописать незавершенную книгу, оказывались более жизнестойкими в чрезвычайных ситуациях.

Позднее Франкл вспоминал, что каждый день мысленно представлял, как он выступает перед венским научным сообществом и делает доклад на тему, что помогает выживать в экстремальных условиях. Он не только выжил, но и завершил свое научное исследование.

Понятно, что мы оказались не в столь отчаянном положении и нас не собираются сжигать в печах. Но мысль о том, что все рано или поздно закончится, играет важную терапевтическую роль. Необходимо генерировать новые образы и смыслы, которые будут обращены в будущее, когда пандемия сойдет на нет. Именно по этой причине очень полезны образовательные онлайн-проекты, которые позволят овладеть новой профессией или новыми навыками, помогающими более уверенно почувствовать себя после завершения эпидемии. На мой взгляд, бессмысленно просто убивать время вышиванием крестиком. Намного эффективнее подкинуть мозгу идею поиска того, как лучше адаптироваться в меняющихся условиях и научиться чему-то новому.

 

- Я правильно поняла, что рецепт – успокоиться и заняться поиском того, что могло бы в будущем стать источником заработка?

- Да, но только успокаиваться не следует. Спокойствие означает снижение мотивации. Волнуйтесь на здоровье. Тревога – эта та сила, которая поможет вытолкнуть на поиск чего-то нового. Конечно, это не универсальный совет, потому что сверхчувствительные люди могут так растревожиться, что уехать в клинику неврозов на стационарное лечение. Но все же внутреннее беспокойство можно использовать как ветер, который поможет раздуть парус наших возможностей для движения вперед. Когда человек живет по накатанной, у него нет мотивации что-то менять. Удел немногих поменять свой вектор среди размеренной сытой жизни. Это дано единицам. Большинство людей на это не способны. А вот время, когда эпидемия завершится, может стать весьма продуктивным для широких слоев населения. Если, конечно, правильно воспользоваться этим шансом.

- Пандемия и связанные с ней запретительные меры поставили на многом крест. От чего вам сложнее всего было отказаться?

- От путешествий. В июне мы планировали экспедицию в Перу. Мы ее перенесли на август, но нет никакой уверенности, что не придется передвинуть поездку на более отдаленную перспективу.  

 

- В различных культурах эпидемию коронавируса переживают по-разному. Например, послушный Китай сложно сравнивать с эмоциональными Италией или Испанией. Что в данном случае можно сказать об особенностях российского менталитета и в какой стране вы бы хотели пережить пандемию?

- Если говорить о том, где лучше пережить пандемию в плане здоровья, то, наверное, я бы выбрал Китай, где все очень строго, зато не долго. И уж точно я бы не хотел оказаться в Италии при всей моей любви к этой стране.

В нашей генетической памяти есть опыт войны, в Питере опыт блокады, опыт лихих 90-х. В принципе, мы нация закаленная. Это и хорошо, и плохо.

С одной стороны, есть тенденция недооценивать опасность, мол, все это ерунда – прорвемся, даже не будем заморачиваться с соблюдением правил безопасности. С другой стороны, опыт поколений заключается в том, что государство всегда не на нашей стороне, не защищает конкретного гражданина. И это снижает эффективность предпринимаемых государством усилий, связанных с карантинными мерами.

Хотя я как врач понимаю, что это пока единственно разумная линия поведения.

- Считается, что любой негативный опыт можно обернуть себе на пользу. Какую пользу вы собираетесь извлечь для себя, а что должны понять россияне и мир в целом?

- Лично для меня пандемия, как бы кощунственно это ни звучало, - глубочайшее благо. Около семи лет я хотел сделать интернет-продукт, заняться соцсетями - в общем, освоиться в цифровом пространстве. Сейчас вместе с коллегами нам удалось запустить в соцсетях свой проект. Я прошел порядка шести курсов, связанных с миром интернета. Раньше я считал, что это доступно только айтишной молодежи. Но оказалось, что все имеет свои правила и ничего сверхсложного там нет. Для меня сейчас наступил очень интересный период открытия новых возможностей и новых направлений деятельности. Я уж не говорю, что из-за пандемии появляется новый профиль пациентов, которых раньше не было. И это тоже требует профессионального осмысления. Так что я, наверное, выбиваюсь из общего тренда.

Современная цивилизация предоставляет человеку очень много благ и удобств. Но, с точки зрения психологии и здоровья, это играет против нас. Мы становимся неподготовленными, изнеженными, уязвимыми. Пандемия доказала, что нам все время нужно быть в тонусе, следить за здоровьем, правильно питаться, развиваться интеллектуально и эмоционально. Если этого не происходит, наступает деградация. Главный урок, как мне кажется, простой: все, что не убивает меня, делает меня сильнее.    

Антонина Кябелева