Александр Костин

Хочу сразу оговориться, что к предмету данной публикации я никакого отношения в личном плане не имею и не имел, поскольку в жизни не выкурил ни одной сигареты. Но пройти мимо «табачной» темы в своих исторических изысканиях не посчитал возможным. Во-первых, за свою жизнь наглотался табачного дыма от курильщиков, как говорится, по самое «не могу», а, во-вторых, курение затрагивало в прошлом и затрагивает в настоящем жизнь и здоровье очень и очень многих людей. Да и в ближайшем будущем от этого зла никуда не деться.

Считается, что впервые запрет на курение ввел в  XVII веке царь Алексей Михайлович, видя в нем причину московского пожара 1634 года.

И наказания предусмотрел серьезные: битье палками, ссылку и т.д., вплоть до смертной казни. Однако такая суровость не отвадила тогдашних курильщиков от их увлечения. А с 1697 года табак указом Петра Первого и вовсе был разрешен к свободной продаже и достаточно быстро проник во все слои русского общества. За исключением, пожалуй, старообрядцев.

Следует иметь в виду, что до начала XIX века в России табак больше нюхали, чем курили. Но старообрядцы не жаловали ни курильщиков, ни нюхальщиков «сатанинского зелья». О первых выражались достаточно крепко: «Злосмрадные козлы», «Табак – змеиный яд и смерти жало» и т.д. О вторых отзывались не менее смачно: «Свинья не столь зимой пожрет мякины, сколь в нос попхают себе сквернины». Или: «Кто нюхает табак, тот хуже собак». Примечательно, что в 1872 г. от пудожского уездного исправника П. Петрова в только что созданный Олонецкий губернский музей поступило «Слово о табаке. Из раскольничьих сочинений XVII века». Содержания этой книги я не знаю, но направленность можно достаточно точно представить.

А теперь с общероссийских высот опустимся на грешную Пудожскую землю. Первое упоминание о распространении у нас табака я нашел в пожарной хронике за 1874 г., где говорится, что 4 июля «…в Авдеевской волости, д. Ижгоры, от неосторожного курения  табаку сгорело 4 дома, принадлежавших крестьянам Антону Ефремову, Даниле Ефремову, Филиппу Иванову и Фёдору Иванову. Во время пожара упавшим с крыши бревном убило крестьянского сына Антона Трутнева, 15 лет…». Гибель имущества и смерть людей, отмеченные в этой короткой заметке, стали обычным следствием (и остаются сейчас), почти любого значительного пожара, происшедшего по вине курильщиков, а таковых в общей пожарной статистике – немалое число. Однако это никогда не смущало любителей табаку, их число только множилось. И что печальнее всего, к курению привыкали дети. Такой факт засвидетельствовал, например, Предтеченский в своей публикации в «Олонецких губернских ведомостях» (1906 год) о жителях Коловской округи: «К детям младшего возраста относятся равнодушно. Нередко встретить мальчиков 13-14 годов, уже курящих».

Никуда не делась эта проблема, а именно, курение среди детей, и в первые советские годы, что подтверждает следующая заметка в «Звезде Пудожа» за 16.11.1919 под интригующим заголовком. Вот она:

Где они берут табак?

«На улицах нашего городка (да, говорят, и в школе) нередко можно встретить курящих детей. Идет этакий лилипут и дымит с важным видом самодельной или настоящей папироской. Откуда дети берут табак? Ведь, по правилам распределения, табак выдается только гражданам от 17 лет. Сотни и тысячи граждан страдают от недостатка табака, а маленькие граждане курят… вовсю».

Правда, надо учесть, что речь идет о гражданской войне, а в военное время распространению табака способствовало наличие в рядах армии огромного количества мужиков, которым табак (махорка) выдавался в составе солдатского пайка. Не случайно папироса (сигарета) тогда выступала в роли своеобразного платежного средства, что видно еще из одной заметки в «Звезде Пудожа» за 1919 г., где говорится о том, что  второй коммунистический  субботник  в Пудоже прошел при низкой явке пудожан, и что «Несколько граждан обратились к секретарю партии т. Костину: «Будут ли выдавать папиросы?» И получив отрицательный ответ, удалились домой».

В 1920-годы опасность курения среди детей все больше осознавали не только взрослые, но и сами «маленькие граждане», особенно с зарождением пионерской организации. На этот счет я нашел довольно интересный пример в «Наказах» I Всекарельского слета юных пионеров (1929 г.?) в адрес  торговли:

Ни в коем случае не продавать детям папирос и спиртных напитков, не принимать пустой посуды из-под вина…

Сказаны эти слова были почти 90 лет назад, а звучат вполне злободневно, так как указанные явления не изжиты до сих пор.

Кстати, еще один «Наказ», в адрес Наркомпроса (тогдашнего «Министерства образования»), звучит тоже не по-детски смело: «…Изжить случаи грубого обращения педагогов с учащимися и случаи пьянства среди учительства…»..

В военное время (1941-1945 гг.) в нашем прифронтовом районе табак (махорка) выращивали для нужд армии, только в 1942 году под его посадки было выделено более 10 гектаров земли. А в отдельных случаях местные жители с голодухи пробовали его в пищу в сыром виде. Ни к чему хорошему, конечно, это не приводило, о чем поведала в своих воспоминаниях пудожанка Г. С. Левина: « Жили мы (В Гакугсе. – А. К.) трудно, часто голодали. Вспоминается такой случай. Мама выращивала табак для солдат. Однажды она сушила табачные листья в доме, подвесив их к потолку. А высушенные собирала. Младший брат подумал, что мама тайком что-то ест. Он забрался на печку, дотянулся рукой до табачных листьев и несколько штук съел. Вскоре у него разболелся живот, началась рвота. Пришлось лечить его. После этого он никогда не ел табачных листьев и никогда не курил».

 Кстати, некоторые пудожане  тоже выращивали табак у своего дома, я знал таких в 1970-е годы.

Но большинство, конечно, предпочитало запасаться куревом в магазинах или у торговцев, тратя на эту заразу деньги и здоровье. Правда, из истории Пудожья мы знаем, о применении табака для поправки этого самого здоровья. Например, у краеведа Николая Васильевича Кофырина (с. Песчаное) можно узнать, что его земляки для излечения от лихорадки использовали такой рецепт:

В воду с табаком положить рубашку больного и кипятить. Затем надеть ее на больного, а воду не выливать. Носить рубашку три дня. На четвертый день поставить больного на неподвижный камень и окатить табачной водой. Затем больной должен разорвать на себе рубашку от ворота до подола и закопать ее в землю.

О действенности этого средства я промолчу, но не удивлюсь, что, учитывая распространенную в нашем народе вере в народную медицину, такие «лекарства» и до сих пор в ходу.

А теперь позволю себе вернуться к заголовку данной публикации. Одно из объяснений поговорки, положенной в его основу, таково: когда в старые времена бурлаки тянули бичевой суда по берегу, им приходилось заходить в воду, и при этом мог намокнуть табак для курева, который носил при себе каждый уважающий себя бурлак. Чтобы избежать этой неприятности, бурлаки клали драгоценное зелье, куда повыше. Но если и здесь табак намокал, значит, совсем глубоко забрели. Тут-то и звучал клич: «Дело — табак!». Так ли было на самом деле или не так, теперь не разберешь. Но смысл этих слов понятен: «Беда, братцы!». А ведь, по сути, так и есть — одна беда от этого табака. Лучше с ним в жизни дела не иметь. Для своей же пользы.

.