Этот текст в редакцию портала «Петрозаводск говорит» прислала жительница Пудожа Наталья Мурзина.

Я с любовью храню фотографии, ордена и медали моего дедушки Афанасия. Но, наверное, самым ценным семейным документом стала маленькая книжечка — дневник, который дед начал писать в Торне (Торуни) во время лечения в госпитале весной 1945 года...

Пудожанин Афанасий Богданов был очень скромным человеком, не требовал к себе особенного отношения и не кричал о своих военных подвигах и лишениях, поэтому дневник был для него тем личным пространством, где он имел возможность высказаться и рассказать что-то очень важное для него. Но я думаю, что писал он дневник не только для себя. Он ждал, что придет время, когда люди перелистают эти странички.

Афанасий Иосифович (Осипович) Богданов, 17 июля 1945 в западной Польше.

Расшифровка этого ценнейшего документа стала моей обязанностью перед памятью о дедушке. Я хочу, чтобы моя семья, мой сын знали и гордились тем, что наш родственник выжил в нечеловеческих условиях фашистских лагерей и бежал из неволи.

Необычная экскурсия

18 сентября (1945 г.) решили с другом Николаем Кузнецовым взять разрешение и сходить на место бывшего гитлеровского лагеря смерти на левом берегу Вислы. Там мы провели несколько лет за колючей проволокой. Время 10 часов утра. День очень хороший. Яркое солнце поднялось прямо из России над городом. Жители идут по тротуарам по своим делам... А ровно 9 месяцев назад здесь орудовали гитлеровские мерзавцы... Полякам было запрещено говорить на родном языке, только по-немецки….

Бывший немецкий гарнизон

Идем по мосту через Вислу – длина около километра. Его немцы еще в 1939 году взорвали. И в 1945-м снова взорвали при отступлении. Наши саперы за 29 дней построили новый, временный. Он охраняется польскими солдатами. Здесь, на берегу Вислы, было поймано много наших товарищей, бежавших от фашистской неволи и после замученных в застенках. На берегу лежит баржа с цементными плитами для постройки бункеров на аэродроме. …В июле 1944 года я работал на выгрузке этих плит...

Железнодорожная станция

Проходим железнодорожную станцию. Здесь нас выгрузили из вагонов осенью 1941 года. В каждом вагоне было по 2- 3 мертвеца: умерли от холода и голода. Прибыли мы из лагеря смерти Остров-Мозовец… Слева на горе была радиовышка около 80 м высотой… на которой круглые сутки горели огни. Возле этой вышки были пойманы наши товарищи, бежавшие из Гамбурга. Стали обходить город и попали на гарнизон немцев, были ранены.

Лагерь №11

Время 11 часов. Справа видим лагерь №11. Осталась одна колючая проволока вокруг и руины каменных бараков. Все сгорело. Здесь в 1942 году летом я жил 2 дня, потом угнали дальше. Здесь была баня. В ней работали англичане-военнопленные. Они ходили чистые, получали через Красный Крест все продукты и одежду и делились с нами последним куском хлеба, папиросой и одеждой.

Этот лагерь славился тем, что была группа русских пленных с Кавказа – полицаев, которые отнимали у пленных последние тряпки, вместе с немцами били до смерти за мелкие проступки. Они очень часто раздевали и выбрасывали на двор в ящик с трупами еще живых людей.

Бункер

Возле этого лагеря — тюрьма - бункер в земле. В четырех отделениях сидели пленные англичане, поляки, американцы, русские, чехи, французы, итальянцы... Кругом цемент и железные двери. Все стены исписаны адресами... Николай провел тут 15 дней... Увидел свою надпись...

Недалеко — стены и труба барака №2, из которого я был отправлен дальше в лагерь. После десяти с половиной месяцев пребывания тут люди до того истощали, что не могли влезать в барак – две ступени. Помогали друг другу.

Лагерь №14

Идем дальше: слева виден лагерь смерти №14. В нем я провел больше 7 месяцев. Прибыл сюда из общего лагеря. Здесь находилось около 5 тысяч пленных. Мы были рады тому, что впервые за 4 месяца попали хотя бы под крышу, а то все в чистом поле.

5 месяцев нам давали на день по 100 г хлеба и 1/3 литра супа. Из этого скудного пайка еще отбирала полиция – русские продажные шкуры. И истощали так, что ветер носил с боку на бок. Здесь я болел тифом. Спасибо друзьям — санитарам Василию Жижину и Яковенко, когда я был в лазарете, они мне помогли. Однажды меня носили в баню в мороз, и я вторично обморозил ноги (первый раз — на финском фронте в январе 1940 года). Ноги почернели. Еще полтора месяца пролежал в лазарете. Была одна мысль: как бы скорей пришла смерть: голодный, обмороженный и больной тифом.

Колодки, смертельный паспорт

В этом лагере впервые увидел деревянные колодки на ногах. Когда немного поправился, тоже надел их — все пленные носили такие кандалы. Больше 3-х лет проходил в них… Здесь мне русский полицай разбил голову палкой за то, что опоздал в строй. Но я уже едва мог ходить. Здесь же нам выдали смертельные паспорта, — так мы их звали - это металлические пластинки со шнуром и номером. Мы должны были всегда носить их на шее. Мой паспорт — 6516. Потом написали знаки СУ (Совет Унион) 20 x 20см — на спине, на груди, шапке и везде, чтобы знать, что русский пленный.

Жетон военнопленного лагеря. Торн

Голод

…Ели уголь – смолу – траву – червей – мышей, все что есть… Когда находили сырую картошину, считали за счастье… Каждый день вывозили более 50 умерших от голода. Часть убивала полиция и немцы, в сильные морозы людей держали на улице по нескольку часов голыми…

Захоронения

Идем дальше по направлению к Бромбергу (Быдгощ). Слева кладбище… пленные на своих руках привозили повозку с трупами и валили в яму по нескольку десятков и даже сотен. Один раз и я привозил с ребятами из лазарета 30 трупов своих товарищей.

…Как-то неподалеку отсюда, когда нас гнали немцы, несколько женщин-полячек вынесли хлеба и хотели дать нам. Один протянул руку, фашисты убили его и женщину.

Лагерь в Торне. Снимок с борта английского самолета, 1944 год

В поле за колючей проволокой

Идем прямо. Слева были бараки, их уже нет. Сгорели. Справа — общий лагерь. Сюда нас привезли из лагеря «Остров-Мозовец»… Чистое поле огорожено проволокой, цементные полы и крыши над ними. Мы тут существовали около 3 месяцев. Первые три дня нас не кормили, обессиленные люди не могли вставать. В солнечный день нас сгоняли с полов и вытряхивали вшей из одежды… Здесь же для потехи немцы стреляли в толпу пленных: пробовали, сколько можно убить. Убили троих и ранили двоих. Однажды группа пленных ворвалась на кухню, взяла продукты и вырвалась. Войско окружило, поймали и всех расстреляли.

В этом лагере прямо на глазах умирали наши товарищи. Некоторые стоя. Снег-мороз, а мы все раздетые по несколько часов стояли в строю... До кухни было 80 метров, всех отстающих стреляли или забивали. На площади одного застрелили за то, что на два шага вышел из строя… Заключенных, кто мог ходить, заставляли носить по 5 кирпичей, рыть землю для строительства бараков....

Немецкие пленные

Из этого лагеря нас угнали в 14-й лагерь… Мы сидим с Николаем возле него на траве. Сейчас здесь находятся свыше 15 тысяч пленных немцев. Когда они строили этот лагерь смерти, не думали, что сами будут сидеть в нем. Колонну немцев конвоируют красноармейцы. Все пленные чистые, одеты, и главное, обувь у всех кожаная...

Когда меня, раненого, взяли в плен, я был в нательном белье. В лагере в Белостоке один товарищ дал комбинезон. И так босиком в комбинезоне ходил месяца 3. Потом нашел валявшийся немецкий мешок из бумаги. Наступали холода. Надо было во что бы то ни стало найти обувь и что-нибудь на плечи. За две пайки хлеба и за мешок достал военную плащ-палатку. И еще за пайку — рваные ботинки. Потом каждый день отдавал по кусочку со своей пайки долг. Был уже в этом лагере, когда выпал снег. Друзья помогли за палатку и две пайки хлеба по 150 граммов выменять плохую шинель. А однажды нашел сигару, брошенную немцами. На нее купил рваный шлем. Вот так приоделся, а не то в течение двух-трех дней мог бы погибнуть, как те, у кого не было теплых вещей. Люди обвязывали свое тело травой, клочки бумаги привязывали к рукам, ногам... Из сотни в живых, наверное, один оставался. Остальные все погибли за колючей проволокой.

Дот. Лагерь смерти «Форд 17»

Время 13.00, пошли назад по направлению к дому. Справа стоит дот, из него немцы обстреливали шоссейную дорогу, город Торн и Вислу. Возле железнодорожной станции по правую руку стоит старинная крепость. Здесь располагался лагерь смерти «Форд 17». Здесь я был летом 1944-го около месяца. Нас сюда выслали за то, что четыре наших товарища сумели бежать. В другом отделении находились наши офицеры. Их содержали так же, как и нас. Все были очень истощены.

Я читала дедушкин дневник, содрогаясь от ужаса лагерной жизни и восхищаясь стойкостью и выносливостью простых парней, попавших в нечеловеческие условия. Дедушка не выпячивает себя, он благодарит своих товарищей.

Теперь на месте концлагеря музей — чтобы помнили...

22 января 1945 года мой дедушка Афанасий бежал из лагеря Швец. Ежегодно в 20-х числах января он делал записи в дневнике, таким образом отмечая для себя день побега, день возвращения к Жизни.

Автор публикации Наталья Мурзина.