«Давай об этом напишем», — насколько раз предлагала я моей приятельнице Лизе (имя изменено), наблюдая, как она отчаянно борется с опутанной бюрократическими лианами системой здравоохранения, чтобы победить страшную болезнь. Женщина каждый раз отказывалась, но после очередного пережитого унижения все-таки дала добро.

Мы решили в деталях воспроизвести события последних нескольких месяцев. Сразу же отметим, что судьба позволила Лизе встретить немало замечательных врачей, которые помогли ей обрести надежду на будущее. Многие из них считают, что в системе карельского здравоохранения давно пора навести порядок.

Опухоль

Страшный диагноз обрушился, как это нередко бывает, когда Лиза меньше всего этого ожидала. Женщине казалось, что самые счастливые годы у нее впереди. Но два страшных слова «злокачественная опухоль» перевернули все ее планы.

То, что она пережила за последние полтора года, могут понять, наверное, только люди,  которые тоже вынуждены каждый день бороться с невидимым, а потому еще более страшным врагом. Но Лиза не сдавалась, понимая, что нужно быть сильной.  

Позади остались операции, химиотерапия, изнурительные сеансы лучевой терапии, долгие недели недомогания и слабости. Лизе стало казаться, что самое тяжелое она пережила. Тогда она не знала, что ее ждет еще одно испытание — испытание Системой.

Женщине выписали относительно недорогие противоопухолевые таблетки, которые нужно было принимать на протяжении пяти лет. Но очень быстро стало ясно, что таблетки вызывают серьезную аллергию.

Врач-химиотерапевт решила заменить таблетки на дорогостоящие уколы. Благо для Лизы, которая не могла похвастаться высокими доходами, новый препарат, который в свободной продаже стоит в пределах 5-6 тысяч рублей, предоставлялся бесплатно. Врач объяснила, что инъекции необходимо делать строго по графику — раз в 28 дней и ни днем позже в течение года. Проблема состояла в том, что каждый раз для получения препарата пациенту необходимо проходить довольно непростую процедуру согласований. С направлением из онкодиспансера необходимо обратиться в поликлинику по месту жительства к врачу, который выписывает рецепт, отдает его на согласование врачебной комиссии. После одобрения комиссии, обычно на следующий день, пациенту выдают рецепт, по которому он получает препарат. А дальше можно «колоться».

Первый блин комом

Все не задалось с самого начала. Женщина сходила на прием, выписала рецепт и стала ждать обещанные уколы.

— Пока мне подбирали новое лекарство, прошло довольно много времени. Естественно, я волновалась, что одни препараты принимать перестала, а новое лечение никак не могу начать, — рассказала моя собеседница.
В конце концов в аптеке выяснилось, что Лиза в списках не значилась. Женщину отправили в поликлинику к онкоответственной. После очередных мытарств Лизе наконец сообщили, что в аптеку поступили необходимые ей таблетки.

— Естественно, я возмутилась. Какие таблетки, если мне выписали уколы, — вспоминала начало своей эпопеи Лиза. Медсестра снова стала трезвонить в онкодиспансер, попутно объясняя пациентке, какими бюрократическими трущобами препараты доходят до больных. Сначала онкодиспансер направляет пациента в поликлинику с направлением, где в подробностях расписан необходимый курс лечения. На основании этого документа онкоответственная выписывает рецепт, отдает ее врачебной комиссии. Параллельно сведения о препаратах передаются в онкодиспансер, оттуда в Минздhав, а из Минздрава информация уходит в «Карелфарм», где заказывают необходимые лекарства и развозят по аптекам, работающим при поликлиниках.
На то чтобы получить необходимый препарат, у Лизы ушло в итоге примерно полторы недели. Столкнувшись с такой неразберихой, она поняла, что беспокоиться о том, чтобы вовремя получить лечение, нужно заранее.

Игра в мини-футбол

Следующий укол прошел относительно безболезненно.

— Когда подошло время делать третью инъекцию, я, как обычно, заранее записалась на прием через регистратуру, — продолжает Лиза. —  Прихожу к онкоответственной, а она мне с порога сообщает, дескать, с меня эти обязанности сняли, я ухожу в отпуск, обращайтесь к хирургу, вас должны принять без номерка.

Хирург, по словам моей собеседницы, удивилась подобному «футболу», но без проблем выписала рецепт. Когда онкоответственная вернулась из отпуска, Лиза вновь через регистратуру записалась к ней на прием.

— Я до сих пор помню даже номер кабинета — 7 и время приема — 9.36. Прихожу вовремя, захожу, а она, едва меня завидев, бросает, мол, вам не ко мне, с меня эти обязанности сняли, идите к хирургу. Я ничего не понимаю. Говорю ей, что объяснила цель визита в регистратуре и меня записали именно к вам, зачем же тогда регистратура записывает, если с вас сняли эти обязанности? На что она мне отвечает: «Кто вас записывал, тот вас пускай и принимает», — Лиза заметно побледнела. Она до сих пор не может забыть, как выйдя из кабинета онкоответственной, разрыдалась прямо в поликлинике. Вечером пришлось ехать в поликлинику на прием к хирургу.

По словам Лизы, хирург, завидев знакомое лицо, не смогла скрыть удивление, мол, вы опять ко мне? Пациентка рассказала о своих блужданиях по врачебным кабинетам. Хирург сочувственно покачала головой и, как обычно, все сделала безупречно.

Лицензия на укол

Возмущенная столь странным отношением онкоответственной к больным людям Лиза встретилась с заведующим терапевтическим отделением. Пациентка рассказала о своих мытарствах, ей принесли извинения, уточнили, какого числа необходимо делать очередной укол, и посоветовали за рецептом пока обращаться к хирургу.

— Я пришла в назначенный день в процедурный кабинет и стала ждать, пока мне приготовят препарат для инъекции.  Жду-жду, никто ничего не говорит. Медсестра куда-то ушла. Затем приходит другая медсестра и сообщает, мол, извините, но мы не имеем права вам делать укол, потому что у нас нет лицензии, а инъекцию могут сделать только в онкодиспансере. Я возмутилась, ведь в поликлинике мне до этого спокойно сделали четыре укола и никто не вспоминал ни о каких лицензиях. Я впала в отчаяние, ведь был уже вечер и в онкодиспансер ехать было бессмысленно.

Всю ночь Лиза не могла заснуть, сбивался график лечения, а утро не сулило никакой определенности. Как могло произойти, что в поликлинике отказались делать укол? Что это — случайность или изощренная месть за то, что она посмела пожаловаться на грубость онкоответственной?

— Мне повезло. Рано утром я встретила в онкодиспансере знакомую медсестру, у которой от моего рассказа округлились глаза. Она внимательно изучила инструкцию, сделала мне укол, успокоила, сказала, что всегда поможет, — добавила Лиза. Она с ужасом думает о том, сколько визитов в поликлинику ей предстоит сделать и какой еще лицензии не хватит в поликлинике № 5, чтобы оказать медицинскую помощь.

Может быть, Лизе просто не повезло. Но слишком часто пациенты стали жаловаться на то, что месяцами нет номерков к специалистам, исследование оперативно можно провести только за отдельную плату, а скорая едет катастрофически долго. А ведь Лизе нужно было, чтобы просто вовремя выписали рецепт и сделали инъекцию. Казалось бы, мелочь... Но даже такие мелочи стали превращаться для больных людей в какие-то безумные тренинги на психологическую выносливость.

P.S. Если в Минздравсоцразвитии РК возникнет желание вернуться к этой истории, редакция «ТВР-Панорамы» готова предоставить более подробную информацию.