Где любили отдыхать петрозаводчане в старину: от городской суеты 50, 100, 200 лет назад наших предков спасали выезды на природу и дачу.

Полянки для пикника

Кратковременные выезды на природу (воскресный отдых) ничуть не изменились. Это можно заключить, взглянув на снимки 100-летней давности: уж очень узнаваем характер местности, где раскинуты скатерти со снедью, за которыми возлежат наши предки. Вот, например, сосновый бор с низкорослыми деревцами и ровным мхом — это Чертов Стул.

К этому местечку можно было поехать на лодке. Благо хорошие лодки-кижанки имелись тогда у многих и отправляться на них через Петрозаводскую губу можно было безбоязненно. Они считались мореходными, легко ходили под шпринтовыми парусами и могли нести порядочный груз. На таких лодках петрозаводчане возили сено с дальних покосов, ездили за ягодами-грибами, на рыбалку, охоту и просто на пикники. С гитарами, гармошками, вином-пивом и закусками.

А вот горожане Зарецкой части любили отдыхать на хорошо прогреваемом солнцем южном склоне цыганской горки, под которой журчал чистейший Каменный ручей. Добираться туда приходилось на пролетке, так как Цыганская горка находилась за Кукковской горой. Стоит отметить, что на этом
месте часто останавливался цыганский табор, который приезжал к нам из Финляндии и Швеции. Так  что участники пикника имели возможность за небольшую мзду послушать цыганских песельников, гитаристов и полюбоваться на пляски. Даже дети, по воспоминаниям старожилов, приходили к табору — и бойкий цыганенок за медную денежку исполнял им «цыганочку с выходом».

Первый дачник

Все окрестности Петрозаводска, за исключением всего противоположного берега Петрозаводской губы, считались городскими владениями еще с начала 1780-х годов.

Ведь горожанам нужны были выгоны для скота, поля для ржи и овса, покосы и так далее. Но уже тогда в городской зеленой зоне появились и первые дачи в нынешнем их понимании. Первым дачником нашего города в конце XVIII века был, повидимому, генерал-губернатор Тимофей Тутолмин. Он имел роскошный огромный загородный дом на Древлянке, окруженный тенистыми аллеями и экзотическими цветниками. Туда по приглашению хозяина съезжалась вся петрозаводская знать. Гости гуляли, амурничали в уютных беседках, но по сигналу пушки непременно должны были явиться к обеду. У самого Тутолмина за просторным столом имелось отдельное кресло на подиуме. После отъезда генерал-губернатора земли на Древлянке достались епархии и были известны как архиерейская дача.

Чуть позже дачником стал и горный начальник Адам Армстронг. Он построил себе загородный дом на берегу Логмозера, через пролив от Сретенской церкви. Летом он буквально каждый день ездил туда на собственной двуколке по лесной дорожке, берущей начало от Предтеченской часовни, что стояла на Петербургском тракте возле нынешней высотки налоговой инспекции на Первомайском проспекте.

Еще Адам Армстронг в начале XIX в. частенько наведывался в Кончезеро, где его крепостные занимались огородничеством и выращивали диковинный американский клубень картофель для барского стола. Местные крестьяне с неодобрением восприняли непривычные «земляные яблоки», поэтому в их обиход картошка вошла только через полвека. Но зато всерьез и надолго.

Почему Армстронг не обзавелся дачей в самом Кончезере? А все очень просто. Расстояние в пару десятков верст в те времена представлялось не в пример значительнее, особенно если учесть, что моста через полноводную и быструю Шую очень долго не было. Была лодочная переправа, отчего одну из Шуйских деревень называли Перевоз. Даже к приезду государя императора Александра Первого мост не поднатужилисьвыстроить. Так Благословенный и переехал Шую на крестьянской лодочке, скамейку которой из уважения к высочайшей особе застелили ковриком.

Кто живет на Бараньем Берегу?

Дачное местечко Бараний Берег со временем заняли под дачи маститые члены разных творческих союзов, степень заслуг которых перед властью очень часто находилась в явном несоответствии с их талантом (ничего не меняется в «датском королевстве» со временем». — Прим. авт.). Поэтому горожане, что называется, «из хулиганских побуждений» иногда звонили особо одиозным фигурам и вежливо интересовались, знают ли они, почему место их летнего проживания называется Бараний Берег. Особо непонятливым объясняли, что в честь их присутствия на этом некогда очень престижном и недоступном для простых смертных побережье.

А действительно, почему это симпатичное место назвали так неподобающе?

В городских документах до середины 1920-х годов ни о каком Бараньем Береге никто не вспоминает. Говорится только про местечко Зимник. Раньше там стояла изба для обогрева путешествующих по Олонецкому зимнику (санному пути). Первое упоминание о местечке Бараний Берег (в просторечье — «Барашка») относится к началу 1930-х годов. И этому названию есть вполне прозаическое объяснение. Оказывается, в начале 1920-х на берегу была устроена мастерская по выделке овчин. Обработка бараньих шкур требовала большого количества воды и изрядно загрязняла природу. Поэтому через несколько лет производство там свернули, а прибрежные участки отдали под первый дачный кооператив. Для своих работников землю на «Барашке» получила Петрозаводская лыжная фабрика. Участки там отдавались только ударникам и стахановцам. В 1930-е годы туда ходил речной трамвайчик.

Лучшее разобрали в XX веке

Стоит отметить, что в XX веке дачное строительство развивалось очень быстро. Например, на полуострове с противоположной стороны Бараньего Берега (со стороны открытого озера), в местечке Окунья Тоня, был построен дом инвалидов. После войны его передали министерству образования для детей-сирот. Потом бывший детский дом был отдан опять-таки под дачи работникам просвещения. На побережье между Зимником и Бараньим Берегом появились писательские дачи, утратившие вскоре свой исключительный статус. Финны-оккупанты, признанные знатоки и ценители северных красот, освоили для отдохновения тихое местечко Маткачи на Сургубе, доставшееся потом по праву сильного республиканскому НКВД. У партийной номенклатуры некоторое время в почете был Сайнаволок, затем Шуйская Чупа. Иными словами, нынешние села и деревни в окрестностях Петрозаводска можно рассматривать как дачные селения.

(На снимке: молодежь из купеческих семей на пикнике. Цыганская горка. Начало XX в.)

ЭТО ЛЮБОПЫТНО

На месте Зарецких пикников цыганские таборы появились почти одновременно с присвоением Петрозаводску звания города. Интересно, что первый указ о запрете цыганам «праздно шататься по Петрозаводску и окрестностям» подписал поэт и губернатор Державин. «Без пашпорта их нигде не терпеть» оказалось делом трудновыполнимым, поскольку цыгане-то были иностранные — шведские. Выдворить их «на родину» — в Швецию (теперь Финляндию) — так и не удалось: цыганам и финским нищим здесь жилось сытнее. Сейчас ситуация обернулась «с ног на голову». Финские цыгане теперь кичатся «богатством»: щеголяют в бархате и велюре и, кочуя в Швецию и Норвегию, ухитряются получать везде пособия по безработице. А петрозаводские лишь номинально остались шведами (если не стали Новиковыми) — некоторые все еще носят старые, данные когда-то при лютеранском крещении, фамилии Хогерт, Берг, Бламбирус... За два века их в конце концов удалось обратить в православие, а в 1956 г. советская власть сумела воплотить в жизнь державинский указ — окончательный запрет на таборную жизнь. Правда, кочевников на первых порах выручала военная хитрость — фальшивые справки от колхоза на следование с семьей в отпуск к родственникам, допустим, во Владивосток... Но и эта лазейка скоро была прикрыта — в результате в Петрозаводске появились оседлые цыгане-птицеводы.