Кажется, сетования на власть уже давно стали неотъемлемой составляющей нашей жизни. Мне нынешнее правительство, как и многим, тоже не симпатично, но вовсе не представляется неким исключением из русской традиции. Как всегда, то, что есть – уже следствие длинной цепочки ошибок выбора. Да и имеет ли смысл вообще ждать появления Человека на политическом Олимпе? Макиавелли хоть и расставил все точки над «i» в начале XVI века, но и задолго до него, еще в каком-нибудь египетском царстве, общественности было понятно, что человечность (в нормальном понимании этого слова, с учетом и достоинств, и недостатков), искренность и прямолинейность – качества, не совместимые с властью. Но есть у нас какой-то ген крепостной мечтательности – вот придет хороший царь-батюшка, и все сделает, как надо. Все организует, нам только жить и пользоваться останется. Еще при этом и на чай с пряниками позвать не забудет. Но если признаться себе честно, то мы не человека на троне ждем, а ангела. Когда на троне оказывается человек, Россия его, как правило, не узнает.
И вот яркий пример двух политических образов из русской истории.
Первый. Неказист, невысок, с непропорционально большой головой на узких плечах. Лицом напоминает обезьянку. Подвержен нервным припадкам. Не в состоянии охватить всю картину происходящего целиком, часто зацикливается на мелочах и в своих решениях исходит из них. Субъективен, раздражителен в спорах, имеет репутацию деспота. Отвергнут даже собственной матерью. Порой склонен к мечтательности и инфантильности, проявляющейся в безудержной трате денег на свое хобби – военное дело.
«Убийство русского царя Павла I (художник Филиппото Анри Феликс Эмманюэль)
Второй. Привлекательный внешне, высокий, белокурый, с большими светлыми глазами и кротким выражением лица. Вежлив, гениально дипломатичен, обходителен с дамами, начитан, утончен, даже изнежен. Терпелив и внимателен. Тактичен, не принимает скоропалительных выводов, умеет учитывать разнообразие фактов и мнений. Хорошо поставленная речь, царственная осанка и походка.
Два русских императора – Павел и его сын Александр. Известие о смерти первого вызвало почти повсеместное ликование в обеих столицах. Кончина второго породила легенду о старце, впоследствии канонизированном. То, что делал Павел, нередко носило противоречивый характер. Современники порой думали, что многие законы и решения были приняты им назло царственной матери, Екатерине Великой. Он вверг всех в недоумение болезненным, но, согласитесь, понятным поступком – не только перенес прах своего отца, Петра III, всячески униженного ею, но и короновал его останки. Он покончил с присутствием женщин на русском троне и ослаблял дворянство – шаг за шагом, от восстановления телесных наказаний за пьянство, разбои и разврат, до указов сообщать императору о случаях жестокого обращения с крестьянами. Историки обычно говорят в таких случаях: боялся дворцового переворота, вот и преследовал дворян. Нелогичный вывод, опровергнутый историей: Павел погиб в результате заговора.
Павел I (художник Степан Щукин)
Но не только недовольство дворян ущемлением своей вседозволенности привело к таком исходу. Решающим фактором стало изменение внешнеполитической концепции. Если говорить кратко, то произошло следующее: в 1789 г. во Франции началась Великая буржуазная революция, которая привела к установлению Республики. Экономика государства изменилась, повернув в капитализму. И больше всех переживала по этому поводу Великобритания, владычица морей, колоний и мировых торговых путей. Вот и все причины, по которым Франция стала неугодна ей и целой коалиции государств, якобы сплотившихся под знаменем принципа легитимизма – дескать, верните законного монарха на престол. Россия в екатерининское правление, хоть и провозгласила «политику свободы рук», шла в русле британской концепции. Павел же, с 1801 г. начал сближение с республиканской Францией – несмотря на всю свою неприязнь к революционным переворотам. Объяснял он это просто: уверенностью, что Наполеон Бонапарт вскоре и сам станет монархом. А какая разница, кто он по происхождению – главное, что монархическое достоинство блюдет, да мир в Европе установит. Мало того: русский император «попросил» наследника Бурбонов, Людовика XVIII из России, да еще и перестал выплачивать ему денежную субсидию. Это было уже открытое неповиновение «владычице морей». В ночь на 12 (24) марта 1801 г. Павел был убит в собственных покоях в Михайловском замке – целой группой заговорщиков, большая часть которых состояла в проанглийской придворной партии.
Неэффективный был менеджер, не понимал интересов олигархии. Реагировал на происходящее бурно и порой неадекватно – в силу нестабильности своей психики. Но всегда искренне. Заблуждался, как любой человек, но в принятых им решениях не было подлости и длительного обдумывания интриги.
На престоле оказался Александр. Вопрос об участии этого «ангела кротости и мира» в убийстве своего отца, деликатно «не решен историками до конца», хотя еще исследователи прошлых веков печально признавали: да, был осведомлен о заговоре. Когда обезумевшие и успевшие вскрыть винный погреб дворяне-убийцы вошли в его спальню, чтобы отправить царствовать, он спал или «притворялся, что спит». Пробовал заплакать, за что тут же получил жесткий выговор. И пошел управлять империей, расточая улыбки и обещания.
Александр I (художник Степан Щукин)
Этот белокурый АНГЕЛ еще не раз обведет вокруг пальца величайшего гения своего времени – Бонапарта. Кстати, наивного и поддающегося на лесть, как и полагается всем гениям. И такого же «припадочного», как убитый Павел. Как правило, по отношению к Наполеону чаще упоминаются различные комплексы неполноценности и прочие психологические термины. На мой взгляд, психоаналитикам неплохо бы досконально изучить и личность Александра. Только приглядитесь к замечательному обещанию, данному им насчет французского императора: «Или я, или он. Вдвоем мы не можем царствовать в Европе». И только раз он выдал низость своего духа – на торжественном параде по случаю возвращения русских войск в Петербург, когда тщедушный мужичонка, зевака из толпы, не сможет вовремя перестроиться в образовавшихся колоннах, и посмеет перебежать на другую сторону улицы в нескольких метрах от лошади царя. Тот выхватит шпагу из ножен и пришпорит коня, устремившись на «врага»: «Я – Александр, освободивший Европу!» Приближенные лишь сконфуженно переглянутся: недавно почивший старик Кутузов – и тот умолял Александра «оставить Наполеона в покое, выдворив за пределы России».
Да, вне всякого сомнения, Александр был ценнее для России, покончив с Наполеоном, угрожавшим уничтожить крепостное право везде, куда ступала его нога. В конце-концов, это была интервенция, пусть и с прогрессивными буржуазными идеями. Конечно, сомнительным выглядит фарс с защитой легитимной монархии во Франции, когда один из главнейших участников «притворялся, что спит», пока его приближенные убивали другого законного государя. Аксиома: политика – грязное дело, и для нее нужны особые качества. Но нам, вконец запутавшимся, неплохо бы задавать себе и такой вопрос: а кого бы из этих русских монархов мы предпочли бы иметь в друзьях, если бы выбор из них был обязателен?
И вопрос о смерти Александра Павловича тоже «не решен историками до конца». В XIX веке, уже после кончины государя, распространилась знаменитая легенда о сибирском старце Федоре Кузьмиче (он же Феодор Томский). Некоторые узнавали в нем Александра и повсюду расползлись слухи о том, что он инсценировал собственную смерть, дабы удалиться от мира и замолить свои грехи. Что ж… Учитывая все остальные «нерешенные историками вопросы», это было бы лучшим исходом для «спасителя Европы». Иногда и человеком можно побыть. Тогда историкам не придется так часто ставить кавычки.