Помню, какое потрясение я испытала в детстве, когда папа сказал, что не верит в коммунизм. Сказал втихаря, на ушко. Просил никому не говорить. Я держалась почти сорок лет, думаю, срок давности истек, уже можно.
Вы представляете, каково это для детского сердца? Брежнев верит, учительница верит, вся страна верит. А твой родной папа, который самый лучший, не верит. Катастрофа! Глядя в мои несчастные глаза, папа начал оправдываться тем, что «от каждого по способности, каждому по труду» – это справедливо и разумно, а «от каждого по способности, каждому по потребности» – ну не получится, как ни крути, потому что люди по сути своей ленивы и не любопытны и всегда стараются взять больше, чем требуется, просто на всякий случай.
К папе после этого разговора я относилась настороженно, как к человеку политически незрелому. Но с годами убедилась в его прозорливости. И с мечтами о коммунизме рассталась ну почти безболезненно, спасибо папе.
Буквально неделю назад мы всерьез переживали, что гречка подорожала. Ха-ха. Гречка! Вот умора-то. При коммунизме человек бы славно потрудился и пошел в магазин за ста граммами гречки, потому что потребность в ней, согласитесь, невеликая. Но у нас не коммунизм: мы кое-как отсиживаем свои человеко-часы в ненавистном офисе и потом хапаем на кредиты чего не попадя, лишь бы побольше. А потом удивляемся, что рубль ко дну идет. Не идиоты ли мы?
Пришла вчера в гости к лучшей подруге. И снова – как в студенческие годы: ну что, тебе чай с сахаром или руки с мылом? Я выбрала сахар. Ну их, эти руки, о штаны обтер, и так сойдет. Смеялись. Позвали подруг, сели кружком, пироги лопаем, салат какой-то заковыристый. Пушкина поминаем, а именно «Пир во время чумы». У всех евро – сто рублей, а у нас – праздник.
А потому что простому нормальному человеку, который на свою скромную зарплату бюджетника живет, нипочем эта валюта. «Ты успел евро купить?», — спрашиваем с порога каждого приходящего к нам на чай – и ухахатываемся. Потому как на что его купишь-то? Да и когда? Время свое и нервы тратить в бешеной гонке по обменникам? Вот богатых людей жалко. Они много потеряли. А у кого вечный ветер в карманах – что ему терять-то в этот замечательный, черный декабрьских вечер? Только здоровье в очередях. А здоровье нам дорого. Поэтому мы печем пироги и смеемся.
У подруги два месяца назад сын родился. Третий ребенок в семье. Ну как тут не устроить праздник? Только заговорим про то, что сейчас исчезнут продукты из магазинов, а посмотрим на него – и радуемся. Только заспорим, кто первый обанкротится, куда все эти понастроенные гипермаркеты теперь девать, да что предпринимателям, которые на «купи-продай» сидят, делать, а малыш крякнет, улыбкой одарит всю честную компанию – и мы таем. Потому что вот оно – счастье.
Хозяйственная Оля прикупила лишнюю пачку памперсов – вдруг исчезнут с прилавков? Не менее домовитый Андрей спокоен: простыней нарвем, нас как-то воспитали без памперсов, и ничего, мол. Тоже верно. Все мои друзья безо всякой паники просто вспоминают навыки выживания. В студенческие годы мыкались с малыми детьми, а они как-то выросли. Только мы начали голову поднимать, ремонты делать – бац, снова голод. Ладно, главное было детей прокормить, облизывали тарелки за ними, чтобы вкус еды не забыть, ходили чуть теплые, но веселые. Влюблялись, смеялись, гостей встречали. Только начали вставать на ноги, выезжать отдыхать летом – бац, снова-здорово, опять государству понадобилось нас головой макнуть, не выйдет, дескать, дорогие сограждане, пожить легко. Что ж, плакать что ли? Мы легко никогда не жили, но ходили влюбленные, гостей встречали, на вечеринки собирались. Фиг тебе, дорогое государство, не дождешься наших слез.
Я не специалист в экономике. Но даже мне понятно, что наши невеликие зарплаты сегодня превратились в пыль. И есть вскоре будет снова нечего. И разводить тут разговоры о первопричинах не собираюсь – скажут за меня умные люди. Я могу лишь сказать, как собираюсь выкарабкиваться из ямы. А так как делать это мне приходилось в жизни трижды (если по крупному), то совет один. Сесть, успокоиться, пять минут подумать о том, что ничего изменить ты не можешь, а значит, нужно просто встать и начать вкалывать. Поверьте, это единственный способ остаться на плаву, помочь своим детям.
Давно пытаюсь достучаться до каждого, кто готов не смеяться над моими словами: мы отвыкли трудиться! Мы уже не знаем цену труду, и не трудимся (извините за каламбур) ее узнать. Все эти годы относительного благополучия большинство из нас работало в пустоту. Сидение в офисе, перебирание бумаг, здесь добыл, туда отправил, разницу в карман – да, наверное, на этом можно неплохо заработать. Но разве за счет этого выживает человечество? Нет. Только если человечество умеет держать в руках лопату, знает, как класть кирпич, месить тесто, лить сталь или собирать станки – вот тогда оно выживает. Для тех, кто все это умеет, нужно ноль-ноль-ноль тысячных процента тех, кто будет обеспечивать логистику всех этих трудов – то есть сидящих в офисах. А у нас все наоборот: один с сошкой, семеро с ложкой. Почему мы настолько глупы, что думаем, что так может оставаться всегда, и мы всегда, ничего не делая по существу, будем при деньгах, при продуктах в магазинах, при бензине для наших автомобилей? А кто эти продукты, кто этот бензин и автомобили для нас изготовит-то? Почему мы всей страной долгое время верили в коммунизм, потом стремительно поставили на нем крест, но столь же бездумно стали верить в безделье? «От каждого – по безответственности, каждому по потребности» — вот формула, по которой мы жили последние годы.
Государство двадцать лет назад полностью развалило систему среднего профессионального образования, совершенно нивелировало уважение к людям, которые умеют что-то делать своими руками, и эта большая беда сказывается как раз сегодня. На тех немногих производствах, которые у нас остались, почти нет специалистов, которые бы любили свое Дело, и почти нет просто хороших, ответственных за свое Дело мастеров. Об этом без слез нельзя думать. Именно от неуважения к людскому труду, мне кажется, у нас все беды, а не от того, что дурни безголовые в правительствах заседают. Их, конечно, хватает, но если бы мы так безответственно не бросились им подражать, страна жила бы по-другому. Нечего было смотреть на непорядочных людей, нечего было брать с них пример. Нас развратило государство, это правда. Но нечего было подражать этому разврату. Качай нефть – клади в карман. Стань министром/депутатом – клади в карман. Не делай ничего, не производи ничего, не ищи, не люби своего дела – просто создавай воздух, клади в карман. Мы расплачиваемся за свое легкомыслие.
А то, что в школе теперь не заставляют детей трудиться – разве это хорошо? Что было плохого в том, что мы научились уважать труд уборщиц, сами по очереди подметая свой класс и натирая в нем окна? Чем плохо, что мы научились пропалывать бесконечные, до горизонта грядки в совхозе? Что мы получили свои первые профессиональные навыки на УПК, а потом по месяцу трудились каждый на своем производстве? Меня в студенческие годы упк-ашные «основы машинописи» буквально спасли от голодной смерти. То, что школа меня бесплатно научила стучать по клавишам и заставила пройти практику, меня выручило, и когда мы пересели за компьютерную клавиатуру в редакции. Все двумя пальцами, а я десятью – это ж как производительность труда повысилась!
Так что сейчас мы с подругами засучили рукава. На всякий случай взяли еще по одной подработке плюс к имеющимся. А по вечерам занимаемся рукоделием – тоже пригодится. Чай будем пожиже брать, а масло сливочное я еще в 1992 году отвыкла есть, с тех пор и не покупаю. Ну а если станет совсем туго, соберемся у Оли снова. Она не только накормит, но и научит добывать продукты из земли, а не из консервов. Она как-то это умеет.