Один из вместительных залов Суоярвского районного суда оказался тесным для российских и карельских журналистов, приехавших 28 февраля на открытый процесс по так называемому «Сямозерскому делу». А для обвиняемой в гибели 14 детей фельдшера Суоярвской центральной районной больницы Ирины Щербаковой последний день зимы стал настоящим испытанием.

Фотоаппараты, видеокамеры, диктофоны и множество вопросов еще до начала судебного заседания. Журналисты ждали сенсационных заявлений, публичного признания вины. Глядя на Ирину, еще недавно веселую и улыбчивую, а сейчас сидящую перед камерами с потухшими глазами, убеждаешься, что все это время ее мучает один и тот же вопрос: почему она не услышала в голосе дозвонившегося до скорой помощи Севы Заслонова крика о помощи? Почему приняла сигнал о бедствии за очередное баловство детей?

О случаях хулиганства свидетельствовали на процессе коллеги Ирины – фельдшеры и санитары Суоярвской центральной районной больницы. С телефонными хулиганами они за годы своей работы уже свыклись. Конечно, случается, что звонят дети, чьи родители действительно страдают различными заболеваниями. Но их голоса уже знакомы, потому без промедлений выезжают по указанным адресам. Да и ложные звонки подростков они поначалу принимали за чистую монету, мчались на помощь тем, кто, как оказывалось, в помощи не нуждался. Говорят, что пытались привлечь «телефонных террористов» к ответственности через полицию, и пару раз даже удалось наказать несовершеннолетних. Но каждый ложный звонок не хватало сил отрабатывать ни у медиков скорой помощи, которые едва успевали обслуживать вызовы, ни у сотрудников местной полиции, тоже загруженных работой. К таким звонкам балующихся детишек привыкли и не принимали их всерьез, как и тот, ставший трагическим. Даже 19 июня, когда вся страна узнала о гибели детей на Сямозере, Ирина не сопоставила это с поступившим накануне звонком мальчика. И только спустя пять дней, 23 июня, когда ей было предъявлено обвинение, стало понятно, что звонивший ребенок действительно просил о помощи.

Сейчас Щербакову обвиняют в том, что из-за ее халатности на 18 часов позже началась спасательная операция. Сложно судить о том, в разряд каких звонков попал бы этот, где ребенок сообщил: «Помогите, мы в Карелии. Спасите нас, пожалуйста, мы в озере», например, в полиции, куда фельдшер обязана была сообщить. Возможно, и там это было бы воспринято как ложный сигнал. Ведь озер у нас в республике тысячи, а крупных – десятки. Даже в отдельно взятом районе не сразу разберешься, о каком озере идет речь, а уж в Карелии в целом тем более. А если учесть тот факт, что накануне трагедии на телефоны большинства граждан республики пришли сигналы МЧС о надвигающейся стихии, никто даже и предположить не мог, что найдутся среди взрослых те, кто бросит детей на гибель. И об этом тоже говорили работники Суоярвской больницы.

Да, косвенно Ирина Щербакова оказалась причастна к гибели подростков. Подтверждение тому – и ее частичное признание вины в Суоярвском суде. Но взваливать на нее весь груз ответственности за людей, которые в течение многих лет зарабатывали на детском отдыхе в Сямозере, используя каждое лето одну и ту же схему, нельзя. По мнению Игоря Заслонова, отца погибшего мальчика, в данном случае стоит серьезно разобраться, как Департамент образования Москвы проводил конкурс по отбору места отдыха детей из малообеспеченных семей, и почему именно в этот лагерь, как оказалось впоследствии, не соответствующий санитарно-эпидемиологическим нормам, отправляли детей из столицы страны, платя за путевки довольно приличные суммы? Кстати, путевки предлагали родителям ребятишек, мотивируя тем, что это одно из лучших мест для детского отдыха. Бывшую супругу Игоря Заслонова неделю уговаривали отправить туда сына Всеволода. К счастью, младший сын Костя не подошел по возрасту.

– Сева больше всего на свете не любил овсяную кашу, – рассказывал на суде Игорь Заслонов. – Накануне трагедии он позвонил матери и сообщил, как о подвиге, что съел овсянку. Моя бывшая супруга расценила его поступок как личностный рост, воспитание воли, а я посчитал, что так плохо кормили ребят в лагере, потому дети ели даже то, что не любили...

Игорь Заслонов, которому пришлось, как это ни было трудно, опознавать и голос своего сына, и дважды знакомиться с материалами дела, не хочет привлечения Ирины Щербаковой к уголовной ответственности. Об этом он сказал в Суоярвском суде и очень подробно изложил письменно в своих пояснениях.

– С моей точки зрения, единственной целью следователей, занимавшихся расследованием этого дела, было выгородить настоящих виновников происшедшего и обвинить в гибели детей того, чья вина не так велика, – говорит Игорь Заслонов. – Формулировки процессуальных документов в процессе расследования были изначально направлены на то, чтобы всю вину за то, что система «112» не сработала, возложить на Щербакову. Щербакову обвиняют в халатности, то есть неисполнении ее служебных обязанностей, которая по неосторожности повлекла за собой смерть двух и более лиц. Из материалов уголовного дела видно, что Щербакова работала в Суоярвской центральной районной больнице фельдшером скорой помощи и по совместительству выполняла обязанности фельдшера на приеме телефонных звонков. В ее должностные обязанности не входил прием телефонных звонков «Системы 112». Никакой специальной подготовки как оператор «Системы 112» Щербакова не проходила. Поэтому считаю, что халатности в действиях Щербаковой не было. Она не была обязана принимать звонки, поступавшие по «Системе 112»...

По мнению Игоря Евгеньевича, его сын Всеволод, да и все остальные дети в тот момент были здоровы, им нужны были не медики, а спасатели.

– Хотелось бы отдельно остановиться еще на одном обстоятельстве, которое по своему цинизму, глупости и преступности вообще выходит за рамки здравого смысла. Как видно из материалов дела, после того как мой сын, Всеволод Заслонов, ребенок (на момент смерти ему было полных 11 лет), оказавшийся в экстремальной ситуации, дозвонился в службу приема звонков «Системы 112», ему было предложено в интерактивном режиме определить свой звонок как относящийся к определенной категории и в соответствии с этим нажать одну из клавиш телефона. ​Я искренне не понимаю, как люди, которые стараются получить информацию от тех, кто находится в опасности, чья жизнь, может быть, зависит от тех секунд, в течение которых длится телефонный звонок, как они могут предлагать людям в опасности, в воде, в огне, в полной темноте и панике, дослушать сообщение до конца и потом нажать одну из клавиш?

Это что, черный юмор? Это проявление крайней степени некомпетентности? Как такое возможно? Дети были в беде, растеряны, испуганы. У них, может быть, были секунды для того, чтобы сообщить о своем местонахождении и опасности, пока лодки не перевернулись, и средства связи пришли в негодность, а «Система 112» предложила им выбрать и нажать одну из трех клавиш. Я не знаю, кто внедрил эту интерактивную систему, но явно этот человек не заботился о безопасности людей…

Игорь Заслонов попросил Суоярвский суд вынести И. В. Щербаковой оправдательный приговор.

Сама Ирина Владимировна на третьем заседании суда обратилась к Игорю Евгеньевичу Заслонову и Светлане Ивановне Фоминой, чьи дети Всеволод Заслонов и Игорь Фомин погибли 18 июня 2016 года во время шторма на Сямозере:

– Я очень сожалею, что моего жизненного опыта и профессионального опыта не хватило, чтобы отреагировать на звонок. Я до конца дней буду нести моральную ответственность за случившееся. Если когда-нибудь сможете, то простите меня.

Судебное заседание под председательством судьи В.Я. Терешко продолжится в Суоярви 14,15 и 16 марта. До того, как огласят приговор, еще будут опрошены свидетели, изучены материалы дела прокурором Суоярвского района О.В. Болговым и адвокатом подсудимой С.В. Переплесниной.

Наталья ВАСЕНИНА