Деятельность европейских парламентских организаций редко становится предметом обсуждения с карельскими политиками: не наш, как говорится, уровень. Между тем, европейские парламентарии принимают и немало решений, так или иначе связанных с Россией и оказывающих влияние на нашу жизнь.
Сенатор от Карелии Владимир Федоров – член делегации Совета Федерации, работает в Комитете по политическим вопросам и безопасности Парламентской ассамблеи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Недавно он вернулся с очередного заседания Парламентской ассамблеи, где были принят, в том числе, и ряд резолюций, касающихся России. Это дало нам повод поговорить с сенатором Федоровым о «большой» политике.
– Владимир Александрович, не секрет, что большинству россиян аббревиатура ОБСЕ не совсем понятна, и тем более люди мало знают, чем занимается Парламентская ассамблея…
– Парламентская ассамблея – это объединение 320 парламентариев из 56 стран региона ОБСЕ, включая Европу, Азию и Северную Америку. Она является форумом для парламентского диалога, направляет миссии по наблюдению за выборами, выполняет ряд функций в таких областях, как безопасность, экономика, охрана окружающей среды и права человека.
Фактически это – собрание профессиональных и, я бы сказал, матерых политиков, поднаторевших в политических спорах. Здесь озвучиваются разные, порой даже крайние политические позиции, вырабатываются и принимаются резолюции. Эти резолюции далеко не всегда превращаются в государственные решения, однако здесь формируются некие векторы, направления международной политики, с которыми надо считаться.
– На последнем заседании парламентской ассамблеи, в числе прочих, были приняты и несколько резолюций, которые по содержанию можно назвать если не антироссийскими, то, по крайней мере, неприятными для России. В частности это Резолюция по Грузии и Резолюция по известному делу Сергея Магнитского. Как и почему это происходит?
– Проекты резолюций вносят, не побоюсь этих слов, все кому не лень. Причем нередко это делают люди, слабо разбирающиеся в ситуации. Рассмотрение каждого такого проекта – это острая политическая дискуссия, борьба взглядов и точек зрения.
Я выступал на заседании по Резолюции о Грузии. Говорил европейским парламентариям о том, что Резолюция не учитывает политических реалий в Грузии, Абхазии, Южной Осетии. Говорил об антироссийской тенденциозности, о прогрузинской направленности Резолюции. О том, что Резолюция неприемлема для России в силу того, что ее текст изобилует введенными в оборот М. Саакашвили и его западными покровителями политизированными определениями Абхазии и Южной Осетии. Но, тем не менее, эта явно антироссийская Резолюция была принята.
Также была принята и Резолюция под названием «Законность в России: дело Сергея Магнитского». В прениях по этой Резолюции очень хорошо выступила моя коллега – сенатор Людмила Нарусова, которую, вообще-то, трудно упрекнуть в излишней комплиментарности в отношении российских властей. Но европейские парламентарии не послушали и ее, приняв Резолюцию, которая называет арест Магнитского «политически мотивированным» и поддерживает инициативы США и Великобритании, предусматривающие запрет на въезд в эти страны ряда российских чиновников и замораживание их активов.
– Владимир Александрович, вокруг ареста и смерти юриста Магнитского действительно много неясного, и об этом активно спорят и у нас в стране. Какова ваша позиция, ваше отношение к этому делу?
– Ну, во-первых, я должен сказать следующее. То, что человек умер в тюрьме, – это отнюдь не красит ни Россию в целом, ни нашу систему исполнения наказаний. В данном случае неважно, кто этот человек, что ему инкриминировалось. Неважно, что там об этом думают в Европе. Человек, российский гражданин, умер в тюрьме – и это очень плохо. Факт требует самого пристального расследования и сурового наказания всех виновных.
В целом же моя позиция в отношении «дела Магнитского» — это позиция человека, всю жизнь прослужившего в правоохранительных органах. Она такова: дайте хотя бы закончить следствие, а потом делайте выводы! По этому делу работает очень серьезная следственная группа, истина будет выявлена и обнародована – в этом заинтересованы, в первую очередь, власти. Но давайте не будем мешать следствию работать! Не надо разводить «политику» там, где еще ничего не ясно, где нет никаких ответов – одни вопросы. По-моему, это нормальный принцип в любом цивилизованном сообществе. К сожалению, наши европейские коллеги-парламентарии не склонны следовать этому принципу.
–А для чего Россия и ее представители все-таки участвуют в Парламентской ассамблее ОБСЕ, где нас никто не слушает, не понимает, где нередко принимаются решения, унижающие Россию?
– Вы знаете, этот вопрос я довольно часто слышу от журналистов. Действительно, не проще ли хлопнуть дверью – и пусть там принимают что хотят, нас, мол, это не касается…
Да, сегодня в европейской политике Россия играет в меньшинстве, пропускает «голы». Политика очень похожа на спорт, где всегда кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает – иначе не бывает.
Например, наша хоккейная сборная тоже часто играет в меньшинстве, пропускает шайбы, отдает матчи. Но пропущенная шайба – это ведь не повод сломать клюшки и всей командой уйти с площадки. Надо продолжать бороться, преодолевать обстоятельства, вести свою игру, учиться на ошибках. Чтобы, в конце концов, победить.
Точно также и в парламентской ассамблее ОБСЕ: уверенная и последовательная позиция России ложится в основу многих решений, голос нашей страны слышен и часто принимается во внимание. Иногда и мы забиваем «голы» в европейской политике…
– Владимир Александрович, а вам не кажется, что российские власти во многом сами провоцируют европейских парламентариев на негатив, принимая, мягко говоря, спорные законы? Последний пример – принятие Госдумой закона, возвращающего в Уголовный кодекс статью о клевете, да еще в предельно жестком варианте, с какими-то немыслимыми штрафными санкциями. Какова будет ваша позиция по этому закону при голосовании в Совете Федерации?
– Я понимаю, что у журналистов к этой теме особое отношение, и едва ли мне удастся вас переубедить. Но, тем не менее, моя позиция в том, что такие действия необходимы.
Я считаю, что этот закон принципиально не направлен против действительно профессиональных журналистов и не будет никому мешать публично говорить правду. Что такое клевета? Это когда человек заведомо знает, что говорит неправду – но сознательно говорит ее, публикует в СМИ. И не дай Бог кому-то из нас быть оклеветанным – ведь иногда это убивает человека, ломает ему не только карьеру, но и жизнь.
В очередной раз мы столкнулись с этим во время трагедии в Краснодарском крае. В сетевых СМИ, в Интернете прошла целая грязная волна – волна дезинформации, лжи и клеветы. Попытка посеять панику, страх у населения, нелепые обвинения в адрес властей, простой самопиар на трагедии – все это было и еще продолжается. Мне кажется, ничего общего со свободой слова и печати тут нет. Это преступление – и именно так оно должно быть обозначено в Уголовном кодексе.
За свою жизнь я научился не только не бояться журналистов, но и с большим уважением относиться к этой профессии. Честью для себя считаю личную дружбу со многими профессиональными журналистами. Знаю, насколько это непростая работа. Обсуждал со знакомыми журналистам и этот закон. Убедился: профессиональные журналисты, те, кто привык отвечать за свои слова, его не боятся. Уверен, что и все наше общество сможет отделить злаки от плевел: защитит слово правды, но оттолкнет и осудит заведомую ложь. В этом – суть и дух закона. Я его поддержу.