30 октября 2013, 11:56

Комсомол ответил — есть!

Комсомол ответил — есть!

Совершенно сознательно не хотела писать текст — к юбилею. 29-го октября Всесоюзный Ленинский коммунистический союз молодежи отметил 95-летие. Хотела сначала побывать на презентации, где вчера собрались те, кто сейчас — олицетворение комсомола. Без них текст был бы совсем иной, потому что отношение к этой организации у меня неоднозначное… А здесь как раз не тот случай, когда стоить быть субъективным и делать скидки на возраст и собственный опыт.

Редактор Юрий Шлейкин и издательство «Острова» выпустили книгу, у которой почти 70 соавторов. В ней собраны их воспоминания. Большинство пришло на праздник. Даже ветераны, которым за 90 лет. Но на удивление ощущения ветхости, которое часто сопровождает подобные посиделки, не было.

Светлой ностальгией по детству повеяло сразу. «Товарищи!», — обратился к залу директор музея, и был прав. Именно это слово всю жизнь слышали эти люди. Показательно, что Глава республики, видимо, по привычке — выбрал другое обращение: «Уважаемые присутствующие». Сегодня у нас общество разрознено настолько, что не всякий из нынешних «господ» на крепкое, советское «товарищ» позволит себе отозваться. Впрочем, Александр Худилайнен сразу оговорился, что аудитория собралась столь внушительная, что он чувствует себя, как на экзамене.

Но губернатора пощадили — человек-то приезжий. Не стали допытываться, знает ли он о заслугах собравшихся. И Юрий Шлейкин взял на себя труд представить практически каждого. Причем, на официоз это не было похоже. «Познакомьтесь, Александр Петрович — это товарищ Оськин! Он — лучший друг Валентины Терешковой. А это — товарищ Валентик. Это он придумал «Лыжню Антикайнена» А этот — друг Андропова, а тот — как лучший лесник к Брежневу ездил, вот и фотокарточка. А вот последние лауреаты премии Ленинского комсомола: товарищ Разбивная и товарищ Никитин». Второй стал директором Кадетского корпуса Карелии, который создавался при горячем участии первой. Кадеты у нас и сегодня учатся, и многие мамы мечтают отдать своего сына в это учебное заведение. И так далее, и так далее… Ну разве кто-то из молодых знает, что даже сегодня они могут познакомиться с такими легендарными личностями, что они живут здесь, ходят по одним и тем же улицам? Что их воспоминания можно успеть записать…

Вот товарищ Трошев. Он вступил в комсомол в 1942 году. Стал комсоргом своего пулеметного подразделения. Еле уцелел под Сталинградом. Можете себе представить: каждый день пальба. Всюду — смерть. Нечеловеческие условия. А люди хотели не только есть, греться, жить. Хотели еще чего-то. Чего-то такого… человеческого. Не такого, о чем рассказывает жуткий фильм Бондарчука-младшего. Вечного, возможно. Для души. И этим стал для них комсомольский билет.

На знамени ВЛКСМ шесть орденов, каждое поколение заслужило один из них, напомнил руководитель парламента Владимир Семенов. А вот последняя его фраза получилась двусмысленной, если вспомнить, что депутаты недавно одобрили себе повышение зарплат для ровного счета до 100 тысяч рублей. Но звучала она искренне: «Если и сейчас нас пошлют куда-нибудь, я верю, что мы поедем и начнем что-нибудь строить». Как раз комсомольцы старой закалки, если Родина попросит, поедут и начнут снова поднимать камни, корчевать пни… А вот за других — не уверена.

Там же в зале выяснилась такая деталь: республика не нашла нужной суммы на издание этой книги. Как вы думаете, кто стал собирать деньги? Они, эти сегодняшние старики — кто сколько мог… Они сочли, что это важно — чтобы память об их деле жила, чтобы о них могли прочесть новые поколения. Думаю, что стало стыдно не только мне. Впрочем, нашлись и спонсоры, честь им и хвала. Кстати, все они гордятся, что тоже были комсомольцами. Один из них, вы не поверите, товарищ Левин! Ему горячо аплодировали, как будто хотели таким образом возместить недавний провал и поддержать друга. А товарищ Петров, например, принес еще и коллекцию значков по тематике юбилея. Мы рассматривали сотни маленьких эмблем комсомольских строек: господи, как же их много…

Товарищ Кирьянов так и сказал: мол, я и узник малолетний, и прошел через послевоенный голод, но судьбу на другую не поменял бы — зато я побывал на Целине, на комсомольских стройках. И волей-неволей тут даже не умом поймешь, а всей душой прочувствуешь: а ведь нынешним нечем гордиться. Мы ничего не создаем, мы не пройдем по городу и не скажем — я его строил. Не пройдем по парку — я его растил. Я что-то сделал для людей, что будет помогать им многие годы — неужели это безвозвратно ушло? А ведь это одно из самых прекрасных человеческих чувств — со-переживания, со-причастности, со-трудничества. Мы же пока говорим — я это снес, а это вырубил.

Национальный музей с трудом вместил всех желающих. Такого не было ни разу на презентации, а ведь музей, как шутливо назвал его Юрий Шлейкин, «родильный дом новых книг». Но еще и хранилище реликвии! Комсомольцы 60-х замуровали в его стену капсулу с посланием к молодежи 2018 года (к столетию ВЛКСМ). Этот день Шлейкин помнит прекрасно, потому что и сам присутствовал на площади Ленина в 1968 году. «Тогда пришло тысяч 20 студентов и школьников. И глаза горели — тогда время такое было. С чем сравнить? Ну вот разве что Олимпийский огонь недавно несли, да и то… Если бы нам тогда сказали — не будет ни комсомола, ни Советского союза — мы бы не поверили, это как конец света. Мы этим дорожили». Предлагаю посмотреть сюжет телекомпании «Ника» об этой капсуле.

Движение стало рассыпаться в 80-е годы прошлого столетия. Все-таки всеобщая стагнация в стране не могла не наложить отпечаток. Люди обжились, стали забывать голод, войну. Юные комсомольские вожаки превращались в функционеров, которые просто использовали организацию для личной карьеры, получения благ. Все это видели. И даже особо не скрываясь об этом говорили вслух. Когда пришел наш черед вступать в ряды, четверо из нашего класса сознательно отказались. Я заявляла: «если вы мне объясните настоящую причину, зачем это нужно, я вступлю». Но мне что-то невразумительно-идеологическое отвечали. Правды в этом не было уже. Правду я видела — и она была другой: допустим, комсомольцам было легче поступить в вуз, получить путевку. И все. Последний довод был такой — если ты комсомолец, ты можешь делать добрые дела. Пришлось практически «назло» делать добрые дела, чтобы доказать, что их можно делать, не опираясь на идеологию. И стала я у малышни вожатой «без галстука». Воздвиженский, помню, зубами скрипел, но терпел. Он-то, кстати, был настоящим.

В общем, таких отщепенцев, как я, становилось все больше, учителя уже не настаивали на обязательном вступление в ВЛКСМ, дело потихоньку развалилось. Не думаю, что мы в этом виноваты. Там и без нас уже хватало причин. Наступил 85-ый год.

Сегодня при каждой партии есть своя «молодежь» — молодогвардейцы ЕР, соколы ЛДПР, нашисты, есть даже — «идущие без Путина». Все у нас есть, а объединяющей идеи нет. К счастью, многое из хорошего осталось: волонтерство, стройотряды, поисковики — вышли из комсомольской шинели. Но ни Юрий Шлейкин, ни товарищи в зале не верят в то, что сейчас можно создать единую молодежную общественную организацию.

На презентацию книги пришли разные люди. Я многих знаю. Некоторых — не с лучшей стороны. И вы знаете, что меня поразило? Они все были там какие-то человечные. Как будто коросты функционеров и бюрократов слетели, когда они объединились с теми — настоящими, «вечно молодыми», для которых это были не просто слова. Надо же — какая живительная сила у этого движения. «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым», — пели хором и, конечно, под гитару. Стоя. Слова знал каждый.

Фото: Игорь Георгиевский