«Петрозаводск говорит» объявляет уникальный литературный проект «ЧИТАТЕЛЬ & ПИСАТЕЛЬ». Карельские писатели вместе с горожанами создадут коллективное произведение. Жанр — мистическая история. Место действия — Карелия, благо наша республика - просто кладезь таинств и загадок: петроглифы, гора Воттоваара, сейды и пр. 

Наша работа будет строиться так:

1. Профессиональный карельский писатель пишет часть книги. Каждую пятницу она выкладывается на сайт без указания имени автора. У вас есть три дня - до понедельника, чтобы угадать автора, оценить его работу и, главное - предложить свое развитие сюжета. Это важно! Потому что следующий писатель будет продолжать историю только на основе предложений читателей. То есть именно вы, читатели, будете мотором этой истории, ее движущей силой.

2. Вы также можете присылать свои варианты иллюстраций к нашей книге в социальных сетях. Вступайте в наши группы Вконтакте или в Фейсбуке. Ваше участие в одной из них для нашего проекта является обязательным!

3. Через неделю на сайте называется имя автора, писавшего текст, и читателя, предложившего лучший поворот истории. Последний получает приз! И мы выкладываем продолжение книги, которое вы также можете оценить и задать истории дальнейший ход.

Проект продлится до конца года, и, когда завершится, мы вместе дадим название нашей книге и опубликуем ее не только в Интернете. В качестве авторов будут указаны фамилии профессиональных писателей, комментаторов, чьи идеи продвигали сюжет, и художников, чьи иллюстрации окажутся лучшими. Художественное произведение, у которого будет несколько десятков авторов, — вы такое видели? Давайте попробуем!

 

ГЛАВА I. Как странный мужчина ищет в Петрозаводске Кариспарт (Яна Жемойтелите)

День клонился к закату. В августе случаются золотистые вечера, подернутые легкой поволокой скорой осени, когда не хочется поскорее попасть с работы домой, напротив, приятно пройтись по старому Парку пионеров – для меня он так и остался Парком пионеров, и где-то возле современной детской площадки до сих пор призраком парит летний кинотеатр с гипсовым горнистом у входа. В такие вечера воспоминания будто плотней, они ткутся из самого загустевшего воздуха… Потом подняться по Гоголя – не спеша, известным с детства путем из Закаменского переулка, в котором некогда обитала наша семья, - к 9 школе… Иногда возникает странное ощущение, что скоро 1 сентября, и я снова пойду в свою 9 школу. В паспортном столе на перекрестке мы получали свои первые паспорта, а через дорогу вообще находились таинственные учреждения, ограниченные забором. Там располагался то ли военный госпиталь, то ли еще какое-то военное заведение, окруженное высокими старыми деревьями. Нырять под арку, за которой открывался этот сквер, вроде не возбранялось, но однажды нас выгнал из сквера сердитый майор с лохматыми бровями, и наше любопытство после этого поиссякло.

Вчера, когда я по пути с работы поравнялся наконец с этой аркой, внимание мое невольно зацепил человек, куривший у забора в некотором волнении, нашептывая что-то в усы. Вроде бы ничего особенного на первый взгляд, ну курит себе человек и курит. Однако шляпа на нем была основательная для августа, двубортный пиджак с ватными плечами и обширные штаны, из-под которых выглядывали носы тяжелых ботинок. Можно было, конечно, подумать, что человек любит ретро и одевается на барахолке, однако костюм был будто с иголочки, в таком даже страшно присесть. Я тут же окрестил его про себя Начальником.

- Товарищ, - неожиданно окликнул меня Начальник. – Где находится Кариспарт?

- Простите? – я действительно не понял, о чем это он.

- Понимаете, я завагитпропом волкома. Приехал утренним поездом, а где находится Кариспарт… На Гоголя и на Гоголя, а где точно на Гоголя…

Глава II. Как чокнутые Гаскойны нарвались на братков (Вениамин Слепков)

Конечно, можно было сразу сказать, мол, не знаю я такого места, но мне захотелось продлить беседу. Занять себя, кроме прогулки по городским улицам, все равно нечем…

На дереве, раскинувшем корявые ветви над начинавшем жухнуть газоном, сидела ворона и внимательно на нас смотрела гудроновыми бусинами глаз. Она и прервала затянувшуюся паузу.

- Кр-рра!

«Начальник» поджал губы и строго взглянул на грубую птицу. В этот момент мы увидели спешащего к нам толстенького человечка. Он был еще метрах в пятидесяти, но его паровозное дыхание уже отчетливо слышалось в тишине субботнего вечера.

Мой собеседник всмотрелся в бегущего, затем перевел взгляд на меня, опять на него и пожевал губами.

- Ну, что такое?! – выдохнул толстячок, подбежав к нам. Впрочем, вблизи я увидел, что он, скорее не толстый, а коренастый, как сосновый кряж. Рябоватое и круглое, словно пицца среднего размера, только вытащенная из духовки, лицо его лоснилось от пота.

«Начальник» молчал, предоставляя возможность ответить мне.

- Да вот, - промямлил я, - товарищ спрашивает какой-то Кариспарт….

- Не у того спрашивает! – «пиццеход» рубанул рукой воздух и повернулся к моему собеседнику. – Я же сказал, встречаемся наверху Гоголя!

Он вытер ладонью капельки пота, стекавшие со лба, и укорил «начальника»:

- Эх, вы! А еще потомок! – голос его набирал силу, сам он приосанился и заговорил, словно кандидат в депутаты перед избирателями. – Не тот нынче исторический момент, товарищ, чтобы вводить в наше дело непроверенных людей! А если это засланный агент?!

Так, ясно. Эти двое – чокнутые. Странно, «Петрозаводск говорит» не сообщал о побеге из Матросов…

- Если бы не…

Пиццеход замолк, посмотрев на ворону. Мне показалось, что они – ворона и пиццеход – перемигнулись.

Разговор был прерван вынырнувшей с Антикайнена троицей. Парни были похожи на братков девяностых годов, на бычьей шее лидера посверкивала толстая цепь… Он резко затормозил, и двое других чуть не врезались в его широкую спину.

- Есть! – выдохнул он утробным голосом. – Попались, Гаскойны!

 

Глава III. Как шляпа незнакомца избавила странную троицу от преследования братков

(Олег Целебровский)

Между тем братки быстро приближались и, судя по выражению их лиц, «Гаскойнов» ничего хорошего не ждало. Улица была безлюдна, и я был единственным человеком, который мог хоть как-то помочь моим странным собеседникам.

— В чем дело? — нервно спросил коренастый «пиццеход». — Что вам надо?

— Скоро узнаешь, — недобро улыбнулся главный браток. - С нами сейчас прогуляетесь…

Двое его товарищей взяли под руки «потомка», как его назвал коренастый.

— Так и знал, что так просто до Кариспарта не добраться, — вздохнул человек в шляпе, не пытаясь оказать хоть какое-то сопротивление.

Я подумал, что сейчас сделаю стопроцентную глупость, поскольку единственно верным решением было бы просто удалиться, но все же сделал её, обратившись к главарю братков:

— А в чем, собственно, дело? Может, вы сами прогуляетесь куда-нибудь? Мамы вас дома, наверное, заждались… Игрушки, наверно, не убраны.

Мой голос был тверд, как карельская скала, хотя сердце билось как у кролика.

Главарь посмотрел на меня так, будто уже проводил в последний путь.

— Ты чё, герой наших будней? — с неподдельным интересом спросил он. — Шел бы ты…

— Отпустите «шляпу», пока не поздно! — всё тем же железным голосом сказал я, понимая, что мой вербальный «наезд» ни на кого особого впечатления не произвел.

— А то что? — поинтересовался главный браток. — Маме пожалуешься?

— Молодой человек, — вдруг обратился ко мне коренастый, — вы настоящий товарищ, с вами в разведку можно. Дайте мне вашу руку!

Я машинально протянул ему руку. Он крепко сжал мою кисть, а другой рукой быстро схватил шляпу Начальника и натянул ее ему на глаза.

На секунду у меня потемнело в глазах. Потом снова стало светло, и я с изумлением обнаружил, что мы втроем стоим в лесу! Братки исчезли. Петрозаводск исчез. Мы стояли посреди небольшой лесной поляны на тропе, которая, вынырнув из леса, снова в него уходила. Впереди сквозь деревья неясно угадывалась какая-то постройка. То ли охотничий домик, то ли часовня. Понять было трудно.

— Вот тебе и Кариспарт, — только и мог сказать я.

Глава IV. Как Сулажгорский портал привел героев в логово азиатской красотки

(Владимир Софиенко)

События развивались так стремительно, что лишь теперь, оказавшись в незнакомой глуши в компании с двумя странными типами, я по-настоящему испугался. Кто они? Где мы оказались? Что за избушка за деревьями? В голову лезла всякая несуразица с бабами-ягами и людоедами. Солнце скатилось за верхушки деревьев, раскрасив низкие облака на чернеющем небе в ярко-розовый цвет. Гигантские стволы елей, окутанные сизой дымкой, отбрасывали длинные таинственные тени на поляну. Было тихо, лишь в кронах деревьев то ли шептал, то ли предупреждал о чём-то лесной ветер. Под джинсу задуло холодом, и я поёжился.

- Не бойся – мы недалеко за городом. Теперь всё самое страшное позади, - не понял коренастый, смерив меня взглядом. Моё состояние он, видимо, нашёл неважным и, решив приободрить, подмигнул, растянув лицо-пиццу в улыбке. Он ещё что-то хотел добавить и уже открыл было рот, но вдруг в лесу сухо треснул валежник – будто выстрелил кто-то. От деревьев отделилась чья-то тень. «Пиццеход» занервничал и снова потянулся к шляпе начальника.
- На вашем месте, Иван Степанович, я бы не злоупотребляла возможностями шляпы – эти возможности не безграничны, - в густом, напоённом лесными запахами вечернем воздухе женский голос прозвучал неожиданно и громко.
На поляне появилась женская фигура в комбинезоне (или в чём-то похожем на него – в сумерках можно было легко ошибиться).
- Маргарита Ильдаровна, я, как говорится, на всякий случай, подстраховаться, – смутившись, коренастый кашлянул в кулак. В бирюзово-золотистом свете тлеющего дня было заметно, как зарделось его лицо. – Вот, привёл, - указал он на «потомка», - Корней Михайлович Демидов. Прошу, как говорится, любить…
Тем временем женщина подошла к нам и протянула руку человеку в ретрокостюме.
- Маргарита, – коротко представилась она, с интересом подняв на незнакомца глаза.
- Демидов, - откланялся тот, пожимая узкую ладонь.
- Как вы завагитпропом волкома с такой-то фамилией? – скорее чтобы завязать разговор, чем из любопытства, спросила она.
Корней Михайлович пожал плечами:
- Не знаю, пока жалуют.

- А это кто? – обратилась Маргарита к коренастому, кивнув в мою сторону. Женщина развернулась ко мне, и я наконец смог рассмотреть её. На вид ей было не больше тридцати-тридцати трёх. Волосы аккуратно собраны в тугой пучок на затылке. На худом азиатском лице выпирают скулы, над тонким носом чуть раскосые глаза. Взгляд строгий, но не лишённый мягкости и женского очарования. Она была в тёмном комбинезоне с перехваченным на талии широким армейским ремнём и неприметной эмблемой на груди в левой его части. Эмблема представляла собой овал жёлтого цвета с рассекающей его красной молнией. Ниже кроваво-красным написано: "Гаскойны".
- Агенты-временщики вышли на нас. Пришлось нашим Сулажгорским порталом воспользоваться. Вот он помог уйти, - коренастый указал на меня. «Неужели мы где-то у Сулажгоры?» - удивился я.

- Где это случилось? – при упоминании агентов голос её стал резким, глаза вспыхнули тёмным пламенем, лицо заалело.
- На Гоголя у арки напротив паспортного, - коротко, по-военному отрапортовал тот.
- Они знают о Кариспарте? – Маргарита требовательно, в упор смотрела на коренастого, нервно заламывая руки.
- Думаю, догадываются, но местонахождение его им до сих пор не известно, – Иван Степанович виновато заморгал. Волнение девушки теперь передалось и ему.
Маргарита перевела взгляд на меня.

V глава. Где Маргарита раскрывает тайну Кариспарта и рассказывает, чем его исчезновение грозит Петрозаводску

(Александр Воронин)

И тут я понял, что сплю.

А иначе как объяснить все это? Раз – и ты переносишься из города в лес, как в детстве мечталось. Имена людей (персонажей?), одежда и манеры – странные, не сказать что дебильные. В общем, либо проснуться и перевести будильник на попозже, чтобы досмотреть, либо…
Прочитав меня, словно матрицу из двух символов, Маргарита как ее там Ильдаровна сказала:
– Странно?
Я был в полном сознании, но почему-то, вместо того чтобы бодро рявкнуть «А ТО!», беспомощно развел руками.
– Иди в дом, станет легче. А мы сейчас. Только кое-что быстренько с ними обсудим.
И я пошел. Вот ей-богу, не задаваясь вопросами, взял и пошел в этот как бы дом.

Строеньице было не церковкой, не избушкой. Строеньице было обычным ладным дачным домиком из рекламных проспектов. Но вот входа в него не было. Я обошел домик кругом, но, поворачивая за угол, оказывался у очередной стены.
Пора просыпаться, ведь прямо сейчас, наверное, надо бриться, чтобы не опоздать на работу.

– Все-таки не смог, – в голосе Маргариты обертонило не разочарование, а некая усталость рабочего дня.
Я и не заметил, как она оказалась рядом. Зато заметил, что лес вокруг вдруг стал обычным: вековечные сосны уже не казались вековечными. Потоньше, потолще, но как в любом лесу, который не очень далеко от города.
– Встань ко мне передом, к лесу задом, – негромко сказала Маргарита, но не мне (я бы не потерпел). – Пошли.
А это уже мне. Во сне очень трудно быстро передвигаться когда надо. А вот женщина в комбинезоне это могла. Не успел я моргнуть глазом, как Марго взлетела на крылечко, и я остался один на один со сном.
- Брррр.
Крылечко оставалось.
- Брррр. Брррр.
Которого только что не было.

…Ну и кто я после этого?! Ведь знаю по фильмам ужасов, что никогда не следует лезть в подозрительные подвалы и дома. Но все-таки вошел в домик, вместо того чтобы бежать в лес и семафорить службе 001 со своего мобильника.
Увы, ни стола, ни разносолов не было. А камин был. Маргарита сидела на полу очень близко от огня. В ее позе было что-то настолько беспомощное, что я забыл про все остальное. Наверное, в снах так и бывает. Когда фокусируешься на чем-то одном. Я не знаю, я сны не помню.
Я присел рядом.

Огонь был настоящим.
– Я сочувствую. Поверь, искренне. Ты тут ни при чем. Точнее, от тебя ничего не зависит. Лишь мне лишняя головная боль – как вывести тебя из схемы?
Негромкая скороговорка Марго не сразу до меня дошла.
– Постой. Ты о чем?
– Да ты вряд ли поймешь.
– Я во сне, знаешь, столько всего понимаю. Сам диву даюсь.
– Если бы во сне…

Марго подтянула колени к подбородку и стала едва заметно покачиваться: влево-вправо-вперед-назад, влево-вправо-вперед-назад. Я завороженно смотрел на нее.
– Может, и правда, лучше все сразу объяснить? Без скидок на варварство, – вдруг сказала она.
– Ты о чем? Это я – варвар?
– Еще какой! – она едва не рассмеялась. Ей-богу, едва не рассмеялась. Но сказала вполне серьезно:
– Ты не смотри, что Корней Михайлович одет несуразно. У них Коммунистическая Барышня засела во главе, и они застряли в 30-х годах вашего 20-го века. Я имею в виду не только синкретизм моды двух континентов, Европы и Америки, но и мозги. А Иван Степанович – из среза Всеобщего Непонятного. Как они там живут, я сама не понимаю.
– Какой классный сон. Масштабный.
Наверное, я сказал это вслух.
– Сон? Да это наиреальная реальность. А они оба – смотрители Кариспарта. Каждый – в своей мерности.
– И что?
Более умных в данный миг сочетаний букв мне на ум не пришло.
– Как что?! Кариспарт пропал!!!
– И что?

Эх, мою бы твердолобость да в мирных целях…
– Как что? Для начала Петрозаводску – абзац, а потом – может, и шарику всему во всех мерностях.
– Ти-ти-тише, – сон начинал меня пугать, – я не очень-то втыкаю, в чем дело. Я вообще думаю, что сплю.
Маргарита пошла в мою сторону дымком, словно развеялась на мелкие частицы, и вдруг я ощутил себя лежащим на полу, а мое горло сжимал стальной захват женских ручек.
– Марго, прекрати, – просипел я.
– Я не Марго, – она отпустила меня, – я Маргарита. – И пока я разминал шею, добавила:
– Может быть, лучше, если бы ты перестал дышать прямо сейчас, но, кажется, сейчас у тебя появилась своя роль.

Что я мог сказать? Я лишь тупо глядел на нее и отчаянно желал проснуться.
– Слушай внимательно. Я постараюсь покороче и попонятней. Кариспарт – средоточие силы, локализованное под урбанистический объект. Это проекция Воттоваары в районе наибольшей ментальной насыщенности в ближайшей местности. Это просто здание, которое обычным людям не видно. Стоит и стоит себе на Гоголя. Ну, как в "Гарри Поттере". Кому надо, увидит, войдет, сделает свои дела – встретится с кем-то, возьмет что-то, переместится куда-то – и все нормально. Но с недавних пор Кариспарт стал блуждать по городу и путать смысловой узор и всемирную логистику.
– И что? - боже, неужели я в третий раз сказал это.
– В Кариспарте есть нижние этажи. И есть этажи ниже нижних. И вот там защита по какой-то причине истончилась. Вы бы сказали, что грунтовые воды размыли бетон фундамента. Вот только это не грунтовые воды, а несколько тёмных мерностей, которые с разных сторон стали синхронно бить в одну точку. В точку равновесия.
– Ого! Они что, в сговоре? И что это за мерности?
– Долго объяснять. Но одна мерность – это мир духов, где правит Лоухи, которая получила доступ к подземельям Валгалы. Другая мерность – это то, что у вас принято называть христианским адом. Третья – это…

Марго не договорила. В доме появился посторонний звук. Словно все предметы и даже стены стали вибрировать в диапазоне человеческого слуха, но каждый предмет на своей частоте. И эта какофония нарастала.
– Добрались-таки, – спокойно сказала Маргарита или как ее там. – Пошли, надо найти Кариспарт.
– По лесу блуждать?
– Да какой лес? Машина в гараже.
Я уж не стал говорить, что никакого гаража не видел, а просто кивнул, будто давно в теме, и пошел следом.

Глава VI. Как Кариспарт впервые явил себя непосвященным

(Анна Романова)

Мы вылетели из странной лесной избушки, и меня поразило, заворожило небо. Еще недавно солнце садилось, а теперь лес тонул в предрассветной жемчужной дымке. Краски были приглушенными, подернутыми легкой паутиной. Именно в такие мгновения воздух в лесу особенно свеж и словно дышит тайной. Нам же наслаждаться прелестями природы было некогда. Ну да, гараж, конечно. Только дойти до него мы просто не успели. Будто кто-то невидимый дернул мою спутницу за руку, заставив устремиться в лес по какой-то одной ей видимой дороге.
Маргарита не побежала - понеслась по лесу. В какой-то момент мне показалось, что она летит. Самым что ни на есть настоящим образом.
"Это же булгаковщина какая-то", - шепнул внутренний голос.

Я моргнул, и все снова вернулось в рамки приемлемой реальности. Она бежала, я бежал, в лесу было тихо. Настолько тихо, что я вдруг осознал: наш бег был совершенно бесшумным. Как в кино, когда герои бегут куда-то из последних сил и не слышно ни бега, ни дыхания, а лишь героическая музыка.
"Музыка? - хмыкнул внутри тот же голос, - да, пожалуйста!" В ухе что-то щелкнуло, крякнуло, словно в старом радио, и... "Марш энтузиастов" оглушил, сбивая с ног. Я споткнулся и полетел лицом в мох. Когда Марго обернулась, все, что я смог, - встать на четвереньки и энергично потрясти головой.
- Сейчас же прекрати! Кто? Что за безобразие?! ­- последнее я, кажется, сказал вслух. Маргарита повела бровью. Ее маленькая, но железная ладонь вцепилась в воротник моей куртки. Меня подняли на ноги, будто я был маленьким мальчиком, упавшим в лужу на глазах у няни. Я огляделся, лес явно редел, светлел, впереди был небольшой сосновый бор.

Мы сделали еще несколько шагов.
- Ох, ну нет! Только не это! - моя спутница всплеснула руками и с отчаянием посмотрела куда-то на верхушки деревьев в пустое серо-жемчужное небо. - Ты только на это посмотри!
Я проследил за ее взглядом и... увидел.

Над нашими головами в прозрачном лесном воздухе парил Кариспарт. Ну, вернее, я понял, что это он. Так во снах ты всегда быстро, с первого мгновения, все понимаешь каким-то непостижимым внутренним чутьем. Кариспарт висел над предрассветной землей и неторопливо поворачивался вокруг собственной оси, ежесекундно меняя свои очертания. Вот мелькнуло здание, очень напоминавшее ансамбль на площади Гагарина, оно тут же превратилось в останки какого-то собора, затем в деревянное здание печально известной Первой детской поликлиники на Ленина. От этой бесконечной карусели в глазах уже через минуту заплясали красные мухи.

- Ох ты ж как его! - раздалось над ухом. Сзади каким-то одним звериным прыжком нас настигли оба смотрителя.
"Пиццеход" впервые с момента нашего знакомства был смертельно бледен. Никакой одышки, абсолютно ровное дыхание, чего совершенно не скажешь о "потомке". Демидов запыхался, казалось, едва волочил ноги, но глаза его горели фанатичным огнем. На мгновение мне подумалось, что в темноте ночи они бы точно светились, как у волков страшными зелеными огнями.

Маргарита обернулась к ним с вопрошающим взглядом. Оба смотрителя шагнули вперед, как бы отгораживая нас от предстоящего зрелища своими спинами. От них веяло странным холодом. А Кариспарт по-прежнему сиял над нами, как украшенный новогодними огнями дирижабль, лениво поворачиваясь разными боками и гранями, будто дразня тех, кто так упорно хотел снова привязать его к земле.
- Ну, Гаскойны, давайте, - прошептала Маргарита.
"Господи, а причем тут Гаскойны?" - мелькнула очередной раз в моей голове мысль.

Глава VII. Как героя посещает странная галлюцинация про жизнь насекомых

(Сергей Филенко)

 

Я отвел взгляд смахнуть с запястья муравья. Он прицельно брызнул, защипало царапину на пальце.

«Берегись! – ахнула Маргарита. – Stultus, inepta stultus!» «А?» – повернулся к ней, и сзади будто влепился лягушачий язык, втянул букашкой в Кариспарт.

Как изобразить потрясение неолитического охотника, отскочившего от носорога и спиной обрушившего стеллаж в продуктовом супермаркете? Как оценить изумление средневекового книгочея, угодившего в забитый макулатурой товарный вагон в разгар гаубичной канонады? Как описать ужас деревенского пастушка с его дуделкой-лирутти, вброшенного на рок-концерт с полулетальной дозой «Бушмилса» в желудке?

Да, я видел предельно странное. Не знал, как на это реагировать. Обделался. Хреновый это опыт. Я побывал в хитиновом панцире муравья.
Наш муравейник сгорел. Выгорел родной купол, который берег всех нас. С ним погибли царица, элита, потомство. Большинство выживших шатаются по руинам бесцельно, немногие отдельные тащат материал для нового купола, кто-то ушел искать убежища в других, далеких муравейниках. Здоровых работяг очень мало, их все меньше. Потому что есть вторая беда – жук-драгдилер ломехуза*, против которого у нас нет обороны, как у русского человека против водочного соблазна.
Образ деградирующего муравейника стремительно разрастается на всю Карелию и захватывает континент от Балтики до Чукотки. И везде вяло ползают малочисленные муравьи, оглушенные наркотиком ломехузы.
Я тоскую: уже осень, льют ледяные дожди, мы не успеваем соорудить купол и мороз убьет нас в подземном гнезде. Зиму мы не переживем.
Потом мы дружно радуемся большому куску, мы деремся за него с другими муравьями. Этот кусок опасно тлеет, но мы обкладываем его своими хвоинками и радостно скрипим жвальцами: «Кр-р-р-им! Кр-р-р-им! Кр-р-р-им!»
Я отчаиваюсь: поднимается ветерок, вот-вот опять полыхнет, и тогда мы не доживем даже до зимы.
Некоторые муравьи ведут себя поразительно: из крошечных зеленоватых бумажек, из драгоценных тикающих песчинок они лепят вокруг себя домики на манер тех, которые мастерят личинки ручейников. Так они пытаются спастись персонально.
Вокруг снуют маленькие жучки ломехузы, одаривая гибельной эйфорией.

Мои фасеточные глазки в каплях, и нет век, чтобы проморгаться.

Отпрянув от жучка-драгдилера, осознал себя на твердом и холодном. Перед лицом – странный, в застывших потеках асфальт с заплатами и выбоинами. Это шоссе, пустое шоссе, по нему давно не ездят машины. Из темного неба моросит холодный дождь и летят желтые листья.

«Осень. Почему осень? Должен быть август». Выпрямился осторожно на неверных ногах, в глазах заплясали смутно знакомые красные мухи. Это чертов Кариспарт опять засиял надо мной, как украшенный новогодними огнями дирижабль. Свет помог понять, что я на Гоголевском мосту.

Мглистый дождливый морок выплюнул Гаскойнов, и они, опереточно поддерживая друг друга, побрели мимо меня вниз, к помятому жестяному кругу «Опасность-Danger». «Вселенная неизбежна», – заявил один. «Вселенная невозможна», – отозвался второй.

Под мостом простуженно протрубил поезд, этот звук притушил галлюцинацию про жизнь насекомых. Будто бы стало светлее. Возникли улицы, машины, редкие прохожие под зонтами. Город вернулся на место.

__

* Ломехуза — «жук-драгдилер» - маленький жук, меньше втрое лесного рыжего муравья. Проникает в муравейник через одно из входных отверстий, а муравьи не против, поскольку тут же увлекаются тем наркотическим веществом, которое он выделяет. Более того, они тут же начинают его кормить, поскольку жук умеет по-муравьиному просить еду — постукивая усиками по определенным участкам головы.Подробней тут.

 

ГЛАВА VIII. Как герой узнает о существовании Корпорации хранителей силы

(Александр Ершов)

Давайте уже честно.
Вот я кушаю шашлык, и голод уходит. Это – реальность.
Или глажу девушку за обнаженную правую грудь, испытываю от этого несказанное удовольствие и чувствую, что ей это тоже приятно. Это, наверное, на девяносто процентов, тоже реальность. Хотя такое и присниться может… или она притворяется.
Подрался с хулиганом во дворе, надавал ему по морде, уроду, но и он меня тоже пару раз пнул. Болит колено – реальность…

Так… поехали дальше.
Если я встречаю человека, который называет себя «Завагитпропом Волкома» и который приехал утренним поездом в Петрозаводск… это реальность? Превращаюсь в муравья… реальность? Сулажгорский портал, Маргарита… «Повернись ко мне передом» … реальность? Кариспарт, который есть, но которого на месте нет – реальность?..

Так где же я в последнее время нахожусь-то? Во сне? В каком-то непонятном опьянении?.. Так ведь не пил же…
В другой реальности?.. Стоп!.. В другой реальности… в другой реальности… ага… похоже на правду…
В другой реальности…Ну, а Петрозаводск?!

- А что Петрозаводск? Сколько ты думаешь, может быть Петрозаводсков - то? Один, три, сто, пять тысяч тридцать восемь? Да больше, больше! И все похожи чем-то, и чем-то отличаются… Не думал об этом? – однотонный такой голос отвечает моим мыслям.
Где-то я этот голос слышал… Ага, Завагитпропом объявился!

Корней Михайлович Демидов сидел рядом со мной и начищал рукавом пальто свою волшебную шляпу… Откуда я знаю, что она волшебная? Кто-то мне сказал? Да ладно! А в какой реальности это мне сказано?
- Да ты не мучь свою больную голову-то, - вновь заговорил Демидов. – Знаешь и знаешь, что волшебная. К черту подробности!
- Все бы Вам смехуечки да трижды хаханьки, - ответил я, стараясь не вертеть действительно раскалывающейся от боли башкой и не задумываться, как это он мои мысли читает.
Все-таки превращение в членистоногое и потом обратно в парнокопытное… не в парнокопытное, а, в черт, как его… в «гомо сапиенс»… точно, в «гомо сапиенс» - так просто для сердечно-сосудистой системы даже такого коня как я, не проходит. Теперь я это точно знаю.

- Сейчас голова пройдет. Не бойся. Вот те раз, - Корней Михайлович, вертанул шляпу, потом еще раз, и еще. – Вот те два! Вот те три!
Голова и правда перестала болеть.
- А Маргарита где?
- За информацией полетела, - не совсем понятно ответил Завагитпропом Волкома. – Скоро будет. Надо ей еще и с Владимиром Владимировичем увидеться, а это точно время какое-то займет. Заодно и нам поесть принесет. Хочешь есть-то?

Не знаю, как в каком-нибудь там триста двадцать третьем- или каком там еще - Петрозаводске, но в том, в котором я сейчас находился, жрать мне хотелось, как потерпевшему!
Но, как я понимал, надо было терпеть, пока не прибудет Маргарита, которая общается сейчас с каким-то там Владимиром Владимировичем.
Приходится терпеть. А пока терплю, можно и кое-то выяснить…
- А-а… а мы где?
- Вот задачка-то, - ухмыльнулся Демидов. – Да на Беличьем острове, на Кукковке! Ты же тут каждое утро бегаешь!
- А… а в этом Петрозаводске Беличий остров тоже есть?
- Куда ж ему деться… Беличий остров – он и в пятитысячном по счету Петрозаводске Беличий остров. Хоть его пока не перелопатили в дым нигде!
- Понятно… - Я почесал совсем уже переставшую болеть голову. – Понятно… А… что мы здесь делаем?
Завагитпропом удивленно воззрился на меня.
- Ну ты даешь! Как что делаем, ждем! Вообще-то уже дождались…

…Они были похожи на друг друга абсолютно: маленькие седенькие старички, одетые в болоньевые куртки с надписью на груди «BOSTON CLUB», с посохами из светлого дерева с фигурками наверху летучих мышей с глазами из обсидиана. Один из них, которого я, чисто механически, обозвал «Первым» глухо произнес: «Ну, вот мы и встретились!..»

Как они появились на тропинке – хоть пытай меня, не скажу. Материализовались из воздуха, вот и все тут.
- Здрас-сьте! – совершенно обалделый, поприветствовал я стариканов.
Появление престарелых близнецов, как мне показалось, Корнея Михайловича нисколько не удивило. Он радушно махнул им своей левой верхней лапой и, деланно-ворчливо, произнес:
- Явились, не запылились! Вот, дружище, знакомься: хранители Силы. Один в Калифорнии живет, в Америке. – «Первый» поклонился мне и пристукнул посохом с летучей мышью. – Знаешь такой город Санта-Круз?
- Что-то слышал, - ответил я, озирая визитеров.
- Недалеко от этого города есть так называемая «Зона Прейзера». Там все странно: компас просто врет, гравитация нарушена… Вот там и обретается этот наш гость. Хранитель Силы Второго Круга.
- А почему Второго Круга? – механически спросил я.
- Н-ну… Второго, значит Второго. Много будешь знать – скоро состаришься. Вот лучше посмотри на его брата. Вот он, как раз Хранитель Первого Круга. Живет в Стоунхендже. Надеюсь, что это тебе объяснять не надо?
«Второй» скептически оглядел меня. Обсидиановые глаза его мыши недобро сверкнули.
- Нет – нет, не надо! Про Стоунхендж знаю все, честное пионерское, - я даже сделал нечто вроде книксена перед «Вторым».
Демидов помолчал минуту и показал мне глазами на «Третьего».
- А вот этот – из Китая. Из заповедника «Улинъюань»… это на их юго-востоке. Слышал что-нибудь об этом месте?
Я попытался что-то выловить в памяти, но…
- Реликтовые растения, странная геологическая структура… здесь может полностью меняться сознание человека!
- М-м-м, - круто… И что?
«Третий» из Китая, как я понял, тоже был из Первого Круга.
- И им тоже нужен Кариспарт? – тихо поинтересовался я у замполита Волкома.
- Нам всем нужен Кариспарт, - ответил мне почти дружелюбно «Третий». – Иначе Сила навсегда покинет Землю…
- А почему они все такие одинаковые? – поинтересовался я у Корнея Михайловича. – Это униформа такая?
Демидов замялся.
- Видишь ли… Корпорация Хранителей Силы не сильно богата. Закупают оптом на складах, одевают так, чтобы было удобно работать. – Он спохватился. – Но посохи всем индивидуально делают, на этом не экономят…

ГЛАВА IX. ГДЕ ОБЪЯСНЯЕТСЯ, КТО ТАКИЕ БРАТКИ И КУДА ПОДЕВАЛСЯ КИНОТЕАТР «САМПО»

(Александр Фукс)

- Ну, где ваш этот, как его, - Первый хранитель силы демонстративно пошуршал документами, - Кар-пар-дар?
- Кариспарт, - деликатно поправил Корней Михаилович.
- Ну, я и говорю: Карпардарт, - зевнул Первый. – Давайте быстренько оформим, и мы пойдем. Нам еще на Тибет сегодня надо успеть и в Тбилиси. У всех какие-то талисманы, артефакты, артишоки, у всех сила испарилась, всем подкачай. Я уже устал, честное слово. На пенсию хочу. Уеду куда-нибудь в Индию, вселюсь в корову, меня все любить будут… Ну?

- Сейчас-сейчас, - засуетился Корней и начал делать руками какие-то пасы. Словно притягивал за веревочку воздушный шарик.
Парящий в небе Кариспарт начал медленно подплывать к нам. На сей раз он отчетливо напоминал почивший в бозе кинотеатр «Сампо».
- Может, пока чайку? – изобразила хозяюшку Маргарита.
И тут перед нами из ниоткуда вновь материализовались братки. Вот еще секунду назад их не было, шесть глав не было и вдруг здрасте. Бритые, кулачищи как купола, на задах треники, глаза не добрые.

- Ну что, гаскойны, - процедил самый мощный, - по-хорошему мельницу отдадите или схлестнемся не по-детски на кулачках?
- Это еще кто? – опешил Первый.
- Да, блин, - устало выдохнул Демидов. – Это, так сказать, конкурирующая организация. Знакомьтесь Вяйнямёйнен, Лямменкяйнен и Илмаринен.
Я так и сел. Как Вяйнямёйнен? Он же старенький дед с бородой и карельскими гуслями. Старый, верный Вяйнямёйнен – я помню. И вообще он положительный персонаж. А тут какая-то лысая горилла.
- Чего зенки вылупил? – Вяйнямёйнен сплюнул себе под ноги и больно щелкнул меня толстым пальцем по носу. – Не признал?
Я громко икнул и, кажется, описался.

- Так 21 век, не можем же мы разгуливать по городу, как в эпосе. Может, так быстрей признаешь?
И, переведя стальной взгляд на Маргариту, продолжил:
- Ну-ка, Похьялы хозяйка, я добром прошу, зараза, третий раз просить не буду, отдавай немедля Сампо. С пацанами мы не шутим, мы вообще шутить не любим, потому что не умеем, мы умеем только драться, потому что мы герои.
Я перевел взгляд на Маргариту. Час от часу не легче. Никакая она, получается, не Маргарита, а, черт побери, старуха Лоухи! Ну, ни фига ж себе. Сколько же ей на самом деле лет? А Кариспарт, значит, и есть та самая мельница Сампо из книжки.

- Чтоб у тебя повылазило, дебил, - беззлобно ругнулась хозяйка Похьялы и показала Вяйнямёнену язык. – Хрен тебе бабушкин, а не Сампо.
- Шеф, можно я ей вмажу? – рявкнул тот, кого назвали Лямменкяйненым и зачем-то разбил о свою голову табурет.
- Погоди! – остановил его порыв Вянямёйнен, он явно был в этой троице за старшего. – Сампо делал Илмаринен, он ковал его ночами, он не спал, не пил, не кушал, он за Сампо маму продал, и оно его по праву.

Илмаринен важно кивнул, достал из штанов огромный молот и, смахивая им скупые мужские слезы, неожиданно зарыдал.
- Я с детства о счастье мечтал! – рыдал он. – Ко всем подходил, у всех спрашивал. А меня все посылали. Иди, говорили, накуй. Накуй да накуй. Ну, я и наковал. Человек сам кузнец своего счастья, и этот человек я! А вы счастье у меня отобрали. Вы воры.
И слезы стремительным домкратом побежали по его гладко выбритым ногам.
- Так ты же его для Похьялы наковал, - вставил свои пять копеек Корней Демидов.

- Ничего не для Пох… Я себе его делал. Мы его под кинотеатр закамуфлировали. Люди ходили, кина смотрели, силой подпитывались. Так нет же, вы все похерили, кинотеатр профукали, теперь образ его светлый в небе витающий силой напитать хотите, чтобы опять все на себя потратить?!
- Веня, хорэ с ними цацкаться, давай я им вмажу, руки песни просят! – рявкнул Лямменкяйнен и взглядом убил пролетавшего мимо голубя.
- Товарищи, что здесь происходит? – внезапно подал голос Первый смотритель силы. – Если вы еще не определились, то мы, пожалуй, пойдем.
И в ту же секунду все три смотрителя трусливо испарились в предрассветном тумане.

ГЛАВА X. КАК КАРИСПАРТ ВПЕРВЫЕ ПОКАЗАЛ НА ЧТО СПОСОБЕН И ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО СЧАСТЬЕ МОЖНО ПОЩУПАТЬ

В воздухе прозвучал легкий хлопок, пахнуло озоном. А мы так и стояли друг напротив друга, хлопая глазами. Вернее, это я хлопал. Обе конкурирующие организации напротив, уставились друг на друга, не моргая. И взгляды эти не предвещали ничего хорошего. Ощущение сна, преследовавшее меня все это время, отчетливо сменило ощущение надвигавшегося кошмара. Знаете, такое состояние, характерное для тех моментов в кино, когда еще ничего не произошло, но уже звучит тревожная музыка. Я почти отчетливо слышал эту одинокую тоскливую скрипку, тянувшую единственную, бесконечную ноту.
Старуха… или Маргарита, кто там ее разберет не отрывая взгляда от лысого ( Веня, ты ли это?) лихо сложила пальцы в незамысловатую фигуру, наглядно демонстрирующую неготовность расставания с мельницей Сампо. За ней глухой стеной из черного костюма стоял потомок, тоже готовый к самым что ни на есть решительным действиям.

А Кариспарт лениво, словно здоровенный детский воздушный шар, парил над Беличьим островом. Теперь это было что-то непонятное - то ли мельница, то ли кинотеатр, черт его побери, объект словно, насмехался над нами. Он весело переливался всеми возможными цветами радуги, менял форму и вот уже закрутилась пестрая крышка, зазвенели волшебные бубенцы, оповещая нас, что прямо над нашими головами Сампо собралось нас осчастливить. Гаскойны от этого звука втянули головы в плечи, Демидов покрепче натянул на голову волшебную шляпу.

Нет, нет, не сейчас, - сквозь зубы простонала Марга…старуха Лоухи. Ее черные гладкие волосы рассыпались по плечам нечёсаными космами.
Вяйнемейнен же, напротив, вдруг неожиданно просиял, не отрывая по-прежнему взгляда от противников. Илмаринен все еще утирал скупые мужские слезы, Лемминкйнен подумывал, не подобрать ли ему дохлую птицу, упавшую к его ногам, но передумал… а из звенящего в небе Кариспарта медленно посыпались белые хлопья.

Ох, тыж, Иллматар меня унеси, - пронеслось почему-то у меня в голове, - соль или мука, соль или мука?
Видимо, я сказал это вслух, хотя, уже ни за что уже нельзя было ручаться в такой компании, здесь чтение мыслей в порядке вещей, за который даже не извиняются.

- Дурачок, - беззлобно усмехнулся мне лысый кузнец, утирая нос рукавом кожанки, - ты, что счастья никогда не видел?

Я с недоверием поднял голову к небу. Белые хлопья по дороге превращались в сияющие, переливающиеся, блестящие частички. Они падали на головы, плечи, но уже через минуту, будто впитывались в кожу, волосы, одежду, оставляя за собой лишь нежное, едва ощутимое сияние, которое , заставляло людей, предметы, да и, казалось, саму вселенную светиться изнутри.

Мне на нос упала первая блестящая крошка, и мне показалось, что это снова мама в детстве чмокнула меня, пятилетнего карапуза в нос. Счастье сыпалось нам на головы сияющим великолепием. На минуту приоткрыв глаза, я взглянул на Вяйнемейнена… Не было никакой кожанки, никаких треников. Льняная рубаха, заколотая фибулой, шерстяной плащ, полотняные штаны… Прямо как с картинки детской книги сошел оживший герой. Куда делась бритая голова? Счастье Сампо сыпалось на длинную белую гриву, путалось в седой бороде, таяло в сильных руках.

И правда, старый , мудрый, - подумал я, - прикрывая глаза от сияния, исходившего от героя, которое с каждым мгновением становилось все сильнее. Невыносимо хотелось зажмуриться.

Глава XI. В которой выясняется, кто был создателем петрозаводского Кариспарта

И я зажмурился, и тут же услышал напевную речь, сразу поняв, что выпевает слова Вяйнемейнен:
- Мне пришло одно желанье, я одну задумал думу…

Пение завораживало, я вдруг осознал, что начинаю покачиваться в такт. И словно окрик, вырывающий из сладкого сна, ощутил, как меня резко тянут за рукав.

Я открыл глаза. Старец, окутанный сияющим облаком, звонко пел свою песнь, его товарищи раскачивались с закрытыми глазами. На их лицах было написано неизъяснимое блаженство.

За руку меня тянул «Пиццеход». Другой рукой он крепко прижимал к себе Маргариту, а та, мне показалось, впала в транс, мотала головой с распустившимися волосами, будто фанатка на рок-концерте. Демидов, стиснув зубы, держался.
«Пиццеход» тянул меня и Маргариту прочь от этого места. Демидов прикрывал отступление. Всего шагов пятнадцать потребовалось, чтобы выйти из зоны падающего на землю кариспартского счастья.

Маргарита вздохнула и выпрямилась. Мотнув еще раз головой, стряхивая с нее белый порошок, она сказала:
- Так, успели вынырнуть.
- А с ними что будет? – я кивнул в сторону остававшихся на поляне героев.
- Да ничего, проспятся, - улыбнулся Пиццеход.

В городе наступали сумерки, как-то странно заканчивался этот странный день. Или не заканчивался? Или это не день? И в каком Петрозаводске из многих мы находимся?..
- В твоем родном, - Маргарита хлопнула меня по плечу. – Не парься, все будет в порядке.
- Ты уверена? – пробормотал я.
- Раз уж Кариспарт счастье молоть начал, значит, все утрясется, - подтвердил «Пиццеход», растянув свою и без того широкую физиономию в улыбке. - Правда, нам-то надо постараться привязать его к месту.

Маргарита взяла меня за руку и начала поглаживать ладонь. Я никак не ожидал таких знаков внимания. Что это ней? Успокоить хочет? Так я вроде спокоен. Относительно, конечно. Или она его чего-то хочет? Женщина, прямо скажем, симпатичная… Некстати тут рядом два наших приятеля.
Ни капли не стесняясь их присутствия Маргарита подтянула мою ладонь к губам. Ну, это как-то слишком…
- Блин! – я не смог сдержаться, почувствовав резкий укус.

Она чуть не оттяпала мне палец. Ничего себе, любовные игры! Я хотел вырвать руку, но женщина держала ее крепко.
Демидов вытащил из внутреннего пиджачного кармана бечевку, Маргарита выхватила ее и стала смачивать моей кровью, сильно сжимая мою ладонь.
- Не волнуйся, больше больно не будет, - приговаривала она.

- А предупредить нельзя было? – я обиделся на такое неласковое отношение.
- Нельзя, эмоциональный фон был бы не тот, - объяснила Марго. – Тут не столько кровь нужна, сколько страдание.
Маргарита отдала бечевку «Пиццеходу». Тот отставил правую ногу, раскрутил бечеву на манер лассо и закинул в небо в сторону кариспарта.
Не знаю, как ему это удалось, но бечевка натянулась. «Пиццеход» привязал остававшийся в его руках конец к моему запястью. Я почувствовал, будто держу воздушный шарик, но через секунду бечевка растаяла, напряжения больше не ощущалось.

- Теперь ты связан с Кариспартом. При этом он знает, что ты нуждаешься в его защите. Раз уж он почувствовал твое страдание.
- И что? – тупо спросил я. – Теперь, значит, куда он, туда и я?
- Наоборот, - улыбнулась Маргарита. – Куда ты, туда и он. Жить тебе, дружок, с этих пор в Петрозаводске. Уедешь – загрустит Кариспарт, а от этого ой как плохо может быть и ему, и тебе, и городу. Карл Карлович вот вынужден был уехать, и грустил. Не зря завещал похоронить его здесь. Тело из Петербурга везли.

- Какой Карл Карлович?
- Гаскойн, разумеется! – недовольно проворчал Демидов. – Создатель и первый хранитель петрозаводского Кариспарта. Думаешь, зря он сюда из Эдинбурга стройматериалы да оборудование пер, в Россию-то!
«Пиццеход» взглянул в небо, где все еще островом Лапутой парил Кариспарт. Пение Вяйнемейнена стало тише, теперь это было и не пение, а какие-то всхлипы. Расчувствовался он, что ли?

- Да-да, нам пора, - кивнула Маргарита. – Поспешим!
- Постойте-постойте! - история с Гаскойном не укладывалась в голове. - А как же мельница Сампо? Ее же Илмаринен выковал!
Маргарита потянула меня за рукав, объясняя на ходу:
- Илмаринен выковал, счастья с друзьями хлебнул, да переусердствовал. Думаешь, что они ко мне метнулись, Сампо отбирать?
- Ну, как там в "Калевале", - начал вспоминать я.

- В "Калевале" фантазий много! - оборвала Маргарита. - Там написано, что я мельницу утопила. Как бы не так! Когда я их лодку нагнала, они все «при щастье» без памяти валялись, а Сампо перед этим на радостях за борт выбросили! Я их и спасла, привела лодку в Калевалу. А они потом слух пустили, что это я Кариспарт, то есть, мельницу утопила. А Леннрот не разобрался, так и записал.
- Так они - наркоманы, что ли? - мне самому стало смешно от такой догадки.
Маргарита даже не улыбнулась.

- Не многие люди способны остановиться. Раз-два хлебнут дозу счастья, и готово - подсели. А эти так крепко подсели, что в них трансформация произошла. Кариспарт за версту чуют, все за счастьем бегут. Хотят постоянно под кайфом быть. Вот и нашлись люди, или, скорее, нелюди, которые им помогли в демонов превратиться.

- А Гаскойн? - уточнил я.
- Ну, не один же Илмаринен - гений инженерной мысли. Другие люди могут талантам подсказать кое-что, направить, дать идею. Так все и вышло. Теперь наша задача - Кариспарт на место вернуть. За тебя он, конечно, будет держаться, но фундамент, так сказать, зданию все же нужен...

Глава XII. Как герои пытаются вернуть Кариспарт на место, пока агенты-временщики нейтрализованы

Маргарита, всё пыталась тащить меня куда-то за рукав, но я уперся и выдернул руку.
- Подождите!
Я с трудом пытался осмыслить свалившуюся на меня информацию.

Итак. Стою, я, значит, как Пятачок с шариком, с Кариспратом на веревочке. Веревочку, правда, не видно, но это сути не меняет. Неподалеку валяются обдолбанные герои карело-финского эпоса, рядом вполне себе не старуха – старуха Лоухи, еще два каких-то непонятных типа, вообще не из этой пьесы, и все уже это на Кукковке, хотя очнулся я после «муравейника» на Гоголевском мосту.
Да и Маргариты же не было! Она ведь к какому-то Владимиру Владимировичу за информацией улетала? Или нет? Или я пока муравьем был, мозгом оскудел и просто глючил?

Но вот он, на ладони еще сочащийся сукровицей след зубов. А в руке ведь была окровавленная веревочка, да и в небе сейчас переливаясь всеми цветами радуги и постоянно меняя облик, крутится источник всеобщего счастья, посыпающий народ чем-то вроде наркоты. Называют – счастьем, но много употреблять не рекомендуют.

А как же рассказ Маргариты о «подмытым фундаменте», темных мерностях и, кстати, о старухе Лоухи, которая получила доступ к подземельям Валгаллы? Так она сама-то кто – Маргарита Ильдаровна или Лоухи, хозяйка Похъялы, а теперь заодно и вхожая в Асгард старушка?
А главное, и у нее внешность меняется не хуже, чем у Кариспарта.

А еще, никак не укладывается в голове, что-то, что у меня на воображаемой веревочке, выковано вовсе не легендарным Илмариненом, который вроде как и весь мир из-под молотка выпустил, а Карлом Гаскойном на будущем Онежском тракторном… А Илмаринен, вон неподалеку кайфует.
Я еще раз посмотрел на Кариспарт парящий над деревьями. Вдруг он в пушку или в ТДТ-55 превратится.

Нет, чаще всего, он принимал образ кинотеатра «Сампо». Впрочем, не исключено, что мне так казалось, ведь как должна выглядеть мельница Сампо, я вообще-то не очень представлял. Вот мое сознание и адаптировало образы.
- Ну, чего замер? – В голосе Марагриты-Лоухи прозвучали злобные нотки. – Времени мало! Кариспарт теперь без тебя с места не сдвинуть. А нам торопиться надо! Ты ведь хороший мальчик!

Я посмотрел на нее и не понял чего в данный момент в ней больше - молодой симпатичной Ильдаровны или морщинистой Лоухи?
В спину меня подтолкнул Демидов:
- Давай, товарищ, не время сейчас на месте стоять. Текущий момент не позволяет.
- А на нас сейчас эта манна небесная не посыплется? – поинтересовался я, - А то ведь сами говорите, кое-кому много счастья – не хорошо. Забалдеем, как эти.

Я кивнул в сторону эпических карелов.
- Все нормально, не волнуйся, - снова потянула меня за рукав Маргарита-Лоухи, - Я же тебе сказала, Кариспарт твое страдание почувствовал, он тебя любить будет.
«Она меня за муки полюбила, а я её...» - мелькнуло в голове шекспировское. Кстати, а я? А я за что должен за собой здание таскать? Я мне-то всё это на хрена?
- Ты город родной спасаешь! – заглянула мне в мозг Лоухи. Сейчас точно – Лоухи, голос был неприятный, старушечий.
- Да куда вы меня тащите? Объясните хоть, раз уж ко мне то-ли мельницу, то ли кинотеатр привязали? Я вам что бурлак, такую хрень за собой таскать!
Я, конечно, лукавил. Кариспарт на руке практически не ощущался.
- Ну, смотри, - обреченно вздохнула Маргарита (сейчас точно – Маргарита!), присаживаясь на поваленный ствол ели, - Вот сейчас эти былинные богатыри проснутся и им опять счастья захочется. А ведь смотрители силы не так много энергии в Кариспарт закинули…

- А нельзя с ними сейчас чего-нибудь сделать? - поинтересовался я, - Ну, связать и с собой забрать пока они бухие, простите – счастливые. Хотя, разницы не вижу.
- Да эти клоуны, - не выдержала и снова превратилась в Лоухи (блин, подумал, я ведь так с моей женой все время происходит!), - не просто диск-жокей, пэтэушник и алкаш! Они еще агенты-временщики.
- Оппа! – дал понять я, что практически всё понял после этого информативного для меня предложения.
- Да! А значит, в открытое столкновение с ними мы вступать не можем. За ними древнейшая мерность стоит. Нам не сладить. В лучшем случае, они опять счастья глотнут и снова вырубятся.

- Хорошие агенты, прямо в наших лучших традициях, - отметил я, - Но мы-то куда торопимся?
- А может, его в шляпу посадить? – подал голос Демидов.
- Подожди, Корней. Человек разобраться хочет. В общем, надо вернуть Кариспарт на место…
- В Похъялу? Это ж, блин, добираться… - испугался я. С моими ближайшими планами это никак не вязалось.

При упоминании о Похъяле, в черных волосах Маргариты снова заметно засеребрила седина, нос вытянулся и загнулся книзу, а лицо покрылось отвратительными морщинами. Но она быстро справилась с собой и передо мной опять терпеливо улыбалась Ильдаровна:
- Нет, не в Похъялу, а на перекресток улиц Калинина и проспекта Александра Невского.
Я понял, что из цепких лап моих спутников мне не вырваться и согласно вздохнул:
- Ну, надо, так надо… Правда, там, по-моему, какой-то кариспарт уже строят потихоньку…