В год 70-летия прорыва Ленинградской блокады пережившие ее жители Петрозаводска  рассказывают о ней на школьных уроках Мужества, выступают перед учениками и учителями с концертами, на которых звучат военные песни. Дается это им непросто.

- На протяжении всей жизни меня удивляло, почему молчат блокадники. Да, потому, что высказать словами, что такое блокада, просто невозможно... Этого не понять, это надо пережить, - говорит бывшая жительница осажденного города Елена Николаевна Ксенофонтова.

Елена Николаевна, как и многие друге — член общественной организации жителей блокадного Ленинграда в нашем городе. Уже не первый год на память потомкам ее участники создают уникальную летопись тех дней, по «каплям» воссоздают то. Что спрятано глубоко в сердце. Так появились десятки альбомов, тематических слайд-папок с текстами и фотографиями и даже книга воспоминаний. За каждой их строчкой – человеческие судьбы с их неприкрытыми страданиями и будничным героизмом. Рассказ о некоторых судьбах – в этом материале.

От голода развилась дистрофия

Лиде Каберегиной было четыре года, когда началась война. Город стал фронтом. Сведения из блокадной хроники: 23 июня 1941 года – первый сигнал о воздушной тревоге. 27 августа – прервано железнодорожное сообщение. 4 сентября – разорвался первый вражеский снаряд. 8 сентября замкнулось кольцо фашисткой блокады, которая длилась 900 дней и ночей…

Есть в этих воспоминаниях и то, что врезалось в память особенно. 20 августа 1943 года вражеский снаряд попал прямо в их жилой деревянный дом №7 при фабрике «Пятилетка», в районе Пороховых.

- Семнадцатилетней Шуре Федоровой оторвало руку, мою маму, Веру Михайловну Троккель, ранило в ногу, меня в руку. Мама лечилась в госпитале 15 месяцев, я пролежала четыре. Пока лечилась, выступала в палатах с песенками и стишками, научилась крутить марлевые тампоны, - рассказывает Лидия Леонидовна.

Фото с сайта finfast.ru

От голода у девочки развилась дистрофия. Ее срочно поместили в заводской детский сад. Этот замечательный коллектив, вспоминает она, спас 80 детских жизней.

После войны, в 1955 году, Лидия Каберегина окончила техникум связи и по распределению приехала в Петрозаводск – 13 лет проработала на телеграфе и 30 – в госстрахе.

В обществе блокадников она — одна из тех, кто создает героическую летопись, не жалеет на это ни своего личного времени, ни душевных сил.

Будущая мать-героиня нянчила Бродского

В 1940 году Мария Семеновна Докторова (в девичестве Антонен), нянчила маленького Александра Бродского. Лидия Каберегина записала воспоминания о маме ее дочери,  Нэлли, учителя по профессии. Из этих воспоминаний следует, что Мария Антонен до войны была принята домработницей в семью Александра Ивановича Бродского, проживавшую на Литейном проспекте, 24,  нянчила маленького Иосифа Бродского, и уже тогда отмечала, что будущий поэт был очень смышленым мальчиком.

Затем началась война, Ленинград оказался в блокаде. Мария была эвакуирована по «Дороге жизни» в Якутию.

С семьей Бродских между тем отношения продолжились и после войны и эвакуации. Сохранились две почтовые открытки от Александра Ивановича, по которым можно судить об их доверительных отношениях – он поздравляет с праздником, передает всем приветы, спрашивает об общих знакомых. После их возвращения из Якутии Мария Антонен не раз ездила в Ленинград с дочкой Любой, виделась с Александром Ивановичем, он рассказывал ей об Иосифе, который тогда уже жил в Америке.

Фото с сайта retro.cc

Уникальность судьбы нашей блокадницы и в том, что после войны родила и вместе с мужем-фронтовиком воспитала 11 детей, среди детей матери-героини врач-терапевт и электрик, инженер и авиатехник, спортивный тренер и лесничий, четверо из них живут в Петрозаводске.

На стало Марии Семеновны Докторовой в 2010 году. Ее жизнь продолжают 10 детей и 9 внуков.

В 5 лет взял заботу о маме на себя

Когда замкнулось кольцо блокады, Вите Васильеву было всего 4 года. Его мама работала на заводе Карла Маркса, где производили «катюши». Из рассказов мамы он помнит, как шла она с подругой на работу, на пути стоял то ли ангар, то ли склад. Мама пошла по одной стороне мимо строения, подруга по другой. Бомба упала там, где шла подруга, и она погибла…

А в конце марта 1942-го, самое голодное блокадное время, мамин завод по «Дороге жизни» эвакуировали в Пензу. В поезде Вите исполнилось 5 лет, и они с мамой отметили его день рождения: у них была половина луковицы и кипяток с «буржуйки». Это был первый собственный день рождения, который Витя запомнил.

В эвакуации, после блокады, мама Вити Васильева сразу заболела, проснулась однажды утром – и не смогла встать: высокая температура, дизентерия. Обессилев, мама говорила Вите, что делать, он и делал. Пятилетний пацан ходил по дворам и собирал щепки, мусор, топил печку, кипятил воду. Дней 5 они жили на одном кипятке, больше ничего из съестного не было…  Но ведь лучшее лекарство от дизентерии – голодание, ничего не есть – только пить. Организм у мамы был молодой, она мобилизовала последние силы и произошло чудо – с болезнью справилась.

А когда Витя вырос – поступил в Петрозаводский университет. Через год Виктор Николаевич Васильев занял должность старшего преподавателя. Позже получил звание профессора и много лет был ректором главного карельского вуза, а сейчас является президентом Петрозаводского университета.

Трудная дорога в Сибирь

Трудной оказалась судьба финнов-ингерманландцев, эвакуированных из блокадного Ленинграда в Красноярский край и Якутию. Вспоминает Рейно Иванович Хаукка:

- Я с мамой и маленькой сестричкой попал в эвакуацию на море Лаптевых, где вместе со мной были Иван Иванович Нурминен и Сильва Ивановна Вендонен (по мужу Рухницкая), все мы теперь живем в Петрозаводске. Особенно запомнилась Сильва. Она была симпатичная, серьезная, хорошо училась, а ее старшая сестра работала учителем в нашей школе.

Фото с сайта http://russian-kraeved.livejournal.com/91953.html

В квартире у Рейно Ивановича бережно хранится реликвия – фотография учеников старших классов школы-интерната, в которой он учился во время эвакуации. Десятый класс он уже закончил в уже в Якутии.

Не только перемена мест, но и крепкие морозы в 50-60 градусов были испытанием для ослабленных блокадой детей, а еще скученность. Иван Иванович Нурминен вспоминает, что жил в юрте, вмещала которая до 80 человек.

- Были там и литовцы, и эстонцы, и волжские немцы — все вместе мы жили дружно, кто был постарше, работал, а мы, малыши, помогали во всем своим родителям. И в школьном классе делились друг с другом всем, что было — карандашами, бумагой, - продолжает его рассказ Зинаида Михайловна Серелайнен.

Переплетение судеб

В мирное время судьбы переживших лихолетье блокадников  переплетаются неожиданно и тесно. Спустя 40 лет после войны встретились в Петрозаводске бывшие блокадницы Екатерина Евгеньевна Ефимова и Елена Федоровна Румянцева.

В 1978 году Румянцевым дали квартиру в доме на улице Антонова – в соседнюю квартиру въехала семья Ефимовых. Соседки познакомились и, оказалось, что обе еще до войны работали на одном Балтийском заводе в Ленинграде, и даже в одном цехе, работавшем на оборону. Конечно, они не сразу узнали друг друга, зато потом, по-соседски, жили душа в душу, общее прошлое сплотило – отмечали вместе дни рождения и праздники, растили внуков...

Ни Екатерины Евгеньевны Ефимовой, ни Елены Федоровны Румянцевой уже нет с нами. Но они, как и многие другие, живут в нашей памяти, в пухлых альбомах с документальными фото, которые мы часто перелистываем, вспоминая дни лихие, - подытоживает Лидия Каберегина...