25 июня отмечается Всемирный день мореплавателя. По такому случаю перессказываем историю визита великого ледового капитана Владимира Воронина в Петрозаводск, которую опубликовал сегодня «Вечерний Северодвинск».

Издание пишет, что Владимир Воронин только с виду был суров, а в компании – шутник и незаменимый рассказчик. Одну из его историй, записанную на борту ледокола «Ермак» о том, как капитана встретила Карелия, предлагаем почитать. Живо и смешно, готовый сценарий комедии.

Итак, рассказ от лица Владимира Воронина, легендарного капитана «Челюскина», «Ермака»,  полярного исследователя, участника многих экспедиций в Арктике:

«Было это сразу после челюскинской эпопеи. Все участники её были, что называется, нарасхват. И вот получаю телеграмму: «Мы гордимся вашим геройством, дорогой наш земляк. Просим приехать родной вам Петрозаводск». И подпись: «Председатель правительственной комиссии по встрече с капитаном Ворониным».

А я ведь родился-то в Сумском Посаде* Архангельской губернии. И учился в училище в Архангельске, а в Петрозаводске Олонецкой губернии сроду не бывал. А тут вдруг стал земляком и уроженцем! Но в гости зовёт правительственная комиссия. Отказываться неловко. Придётся съездить.

Поезд пришёл в Петрозаводск в три часа ночи. Дело в июне - светло, как днём. На станции тихо. Один только извозчик и был. Сидит на козлах старик, дремлет. Я к нему:
- Гостиница в городе есть?
- Есть, - говорит.
- Вези в гостиницу!

Звонил, звонил в гостинице. Не отвечают. Стал стучать и руками, и ногами. Дверь приоткрылась:
- Ну, чо ломишься?
- Переночевать…
- Нету местов. Все заняты делегатами. Съехались на встречу с капитаном Ворониным.

Дверь захлопнулась. Я снова стучать.
- Не фулиганничай! – слышу из-за двери. – Сказано, местов нету.
- Я капитан Воронин! Приютите до утра!
- Не лезь! Я те покажу капитана Воронина!

Позвонил ещё. Никакого ответа. Что делать? Хорошо, что извозчика не отпустил. Спрашиваю:
- Есть ещё в городе гостиница?
- Нет, - говорит, - гостиница у нас одна. Есть ещё Дом крестьянина.
- Так вези в Дом крестьянина! Надо где-то до утра переждать!

Стучал, стучал в Дом крестьянина и слышу наконец из-за двери голос:
- Не озоруй!
- Мне бы переночевать.
- Нету ни одной порожней койки. Все заняты делегатами. ­Приехали капитана Воронина встречать!
- Я и есть капитан Воронин. Пусти, пожалуйста!
- Не уйдёшь по-доброму, кобеля с цепи спущу. Он тебе покажет капитана Воронина!

И опять мёртвая тишина. Стою, не знаю, как быть.

- Это он не со зла, - извозчик говорит. – Народу съехалось из районов страсть сколько. Завтра, сказывают, ждут капитана Воронина. И ты, мил человек, зря это говоришь про капитана Воронина-то. За ним, слышно, со «Стрелой» большие начальники поехали. Завтра, надо быть, его привезут…

- Слушай, друг, а у тебя нельзя переночевать? Мне только бы до утра переждать. В городе первый раз, никого знакомых нет!

- Отчего нельзя? Не побрезгуешь – поедем. Избёнка маленькая, а для дорожного человека место найдётся. Нас ведь только двое со старухой.

Приняла старуха приветливо. Утром старики напоили чаем с горячими шанежками. Побрился, портфель в руку – и пошёл искать свою долю.

Добрался до центра города. Везде полотнища висят: «Добро пожаловать в родную Карелию, дорогой наш земляк!» И мои портреты висят - узнать кое-как можно. Купил в киоске газету. И там про меня написано. И портрет на первой странице.

Из газеты узнал, что ответственный секретарь правительственной комиссии по организации встречи с капитаном Ворониным - директор научно-исследовательского института и два члена комиссии выехали позавчера в Ленинград и сегодня утром с курьерским поездом «Полярная стрела» должны меня привезти. А я как раз позавчера и выехал из Ленинграда сам по себе с почтовым поездом. И в голову не пришло, что столько шуму да хлопот из-за меня подымется. Ну вот, прочитал я в газете про директора института, и запало мне: «Дай, пойду в этот самый институт, расскажу, что и как». Захожу. А женщина, что у вешалки стоит:

- Сегодня, гражданин, в институте приёма нету. Капитана Воронина ожидаем с часу на час. Посторонних пускать не велено!

Ну что ты будешь делать?! Я боком-боком мимо этой женщины проскочил. Гляжу, на двери написано: «Учёный секретарь». Ага! Постучался легонько. Ответа нет. Отворил дверь, вошёл. Налево на стене мой портрет и надпись под ним: «Добро пожаловать…» И дальше всё, что полагается. Читать, признаться, не стал. Напротив за столом мужчина сидит, в бумаги уткнулся, головы не поднял, только проворчал:

- Ведь сказано, чтобы не входили! Сейчас, они уже должны быть!..
- Едут, едут! – закричала в коридоре женщина.

Учёного секретаря как ветром сдуло. Проскочил мимо меня. Слышу голоса:
- Разминулись мы, такая досада! Он, оказывается, позавчера укатил к нам с почтовым. Не был здесь?
- Не-е-т…
С этими словами и вошли двое: тот, что сидел за столом, и с ним ещё один.

- Я капитан Воронин, - говорю. – Мне бы директора повидать.
- Воронин?! – вскрикнули.

И тут началось! Глянули на меня, потом на портрет. Потом опять на меня.
- Так это вы, значит…

И завертелось! Впихнули меня в машину. Повезли в обком, потом в совнарком. Часа три возили. Приветствовали, рассказывали, показывали. Время уж к позднему обеду, а мне говорят:

- Сейчас, Владимир Иванович, на митинг поедем. Там делегаты со всех районов республики собрались. Уж третий день ждут встречи с вами.

Ну, думаю, хозяева! Время горячее, летнее, а тут больше ста человек в городе томятся трое суток, а с дорогами и вся неделя!

Приехали на площадь. Затащили на трибуну. Стою. Ораторов много. И о международном, и о внутреннем положении, и обо мне говорили. Кто полчаса, а иной больше того говорит. Гляжу, к семи часам время идёт. Думаю: рюмку пропустить да пообедать бы не мешало. Ведь, кроме чаю с шанежками у извозчика, макового зёрнышка во рту не бывало…

Да где тут! В восьмом часу выпихнули меня вперёд:
- Слово предоставляется нашему дорогому земляку…
Ну, сказал там несколько слов, поблагодарил за приглашение.
- Ур-р-рра! – кричат.

Вот как раз, думаю, гостя позвать попить-поесть. Ан не тут-то! Митинг закрыли. Народ стал расходиться. И тут подкатили три машины. В одну меня с директором института и его женой посадили, в другую писатель с фотографом сели, а третья порожняком, запасная, что ли?

- Республика наша обширная, землячок. Всю не осмотреть, а ближайшие два-три района покажем!
Вот ездим, час и другой пошёл…

– Скоро Кивач будет - водопад, воспетый Державиным. Тут заповедник создан.

Гляжу - на спидометре к сотне дело идет. От голоду под ложечкой сосёт, в глазах потемнело, голова разболелась.

- А столовой где-нибудь поблизости нет? – спрашиваю. – Перекусить...

- Столовой?! Перекусить?! – заёрзал директор. – Нет, близко тут никакой столовой нету. Общественное питание у нас, Владимир Иванович, покуда ещё не на высоте.

- А поезд в Ленинград когда идет? – спрашиваю.
- В одиннадцать тридцать «Полярная стрела» отходит.
- Вагон-ресторан есть?
- Есть хороший вагон-ресторан.
- Так гони что есть мочи к поезду! – кричу водителю. – Успеем?

- Да неужто вы нас покидаете? – всполошился директор. - Ведь мы думали, погостите у нас хоть недельку…

Хотел его послать подальше, да не до того: об одном только и думаю: не опоздать бы на поезд. В самую последнюю минуту вскочил в вагон и сразу кинулся в вагон-ресторан. Так вот и погостил у «земляков».
Олег ХИМАНЫЧ, морской историк

* На тот момент (1890 год) село действительно входило в состав Архангельской губернии, но затем, когда Воронин уже находился в зените славы, Сумский Посад административно отошел в состав Карелии. Сейчас это Беломорский район.