Целая неделя ровно 20 лет назад была объявлена в Карелии Обществом защиты животных Неделей защиты дикой природы. Но были и беззащитные герои, которые не попали под действие этой акции. И их жизнь после той недели не претерпела никаких изменений в лучшую сторону. Вот героиня этого репортажа Маша «работала» в те годы медведем в Обществе охотников и рыболовов. Машу спускали на цепи и натравливали на нее собак. Так охотники готовят их к сезону медвежьей охоты. Профессия Маши не предусмотрена КЗОТом. Ее не защищало трудовое законодательство. Маша не получала стабильной, да и какой бы то ни было зарплаты. Условия труда и жизни у Маши были в прямом смысле нечеловеческие.

«Очень-очень ужасное содержание, я считаю, что если животное содержится в неволе, то пускай это будет неволя, но не такие условия. Чтобы это были нормальная пища и нормальное содержание», - заявила Ирина Искович, инспектор местной пожарной охраны. Медведица Маша жила и работала там к тому моменту уже шесть лет. Кроме того два года жил по соседству с ней ее соплеменник — медвежонок Филя. Судьба его была трагична. Медведицу-мать пристрелили охотники. Полудохлого детеныша в угодья охотников привезли рыбаки. Каждый год Филя, глядя из тесной и грязной клетки на мир, испытывал стресс от Машиной работы. И вида собак с охотниками, которые на Маше тренировались, как убивать ей подобных. В общем о двуногих Филя был невысокого мнения.

Помимо всего прочего Филя и Маша голодали. Два года Маша не могла залечь в свою зимнюю спячку, потому что не набирала достаточно веса и жира. А когда медведь не может залечь в спячку, получается «шатун». Сторож Сергей Яшкин так и сказал: «Получится шатун натуральный, всю зиму придется кормить его». Медведь-шатун становится вдвое агрессивнее, чем обычно. В 1999 году одна из местных жительниц приставала к Маше. Маша ее домогательств не поняла и больно покусала. Местная жительница была пьяна. Что же касается Фили, то ему предрекали смерть в эту зиму, если его не откормят. Филя с этим был несогласен, а потому зол.

«Я начал убирать, он грабли сломал. Тяпку теперь надо ремонтировать. Злой он сам по себе. И кидается. Агрессивный он какой-то», - рассказывал о нем сторож. Это было совсем неудивительно. Ведь на вопрос — сколько руководство Общества выделяет на питание животным, даже сторож Сергей Петрович ответить не смог. Кормили мишек ячневой кашей, отрубями, овсянкой. О жирах, овощах и ягодах Маша с Филей и не знали. Сторож не спорил, что его питомцы сидят полуголодные. Да и сам он жил не лучше. Общество платило ему 170 рублей оклад сторожа, 80 рублей за Машу и 20 за Филю. Поэтому обязанности Сергея Яшкина — не сколько труд, сколько благотворительность с его стороны.

А между тем Общество охотников и рыболовов было трудно назвать неимущей организацией. Ведь к охоте нельзя приступать без лицензии, которая на медведя составляла пять минимальных окладов, то есть 421 рубль 60 копеек. Иностранный охотник платил за эту же лицензию ни много ни мало 2 с половиной тысячи долларов. При этом вывоз трофея за границу оплачивался отдельно. В том сезоне в наших лесах охотилось 150 иностранцев. Сама охота для иностранца стоила до 150 долларов с человека. Первичный взнос для своих охотников составлял 120 рублей. Членский взнос — 60 рублей.

Всего же Общество насчитывало 13 тысяч человек. То есть деньги у организации были. Даже если учесть, что большая доля этих доходов уходила в казну, все равно пропитание двух медведей, которых держали в неволе без их согласия, можно было профинансировать. Возникает вопрос: на что ж еще тратить членские взносы, как не на достойное содержание угодий этого Общества? Но по этим угодьям не скажешь, что охота — роскошь. Даже местные караси были непригодны в пищу медведям. Канал был отравлен отходами законсервированной свалки литейного цеха Тяжбуммаша. Уровень радиации был таков, что заезжие новые русские отказались тут строить свои коттеджи. Приводить в чувства здешнюю природу в окрестностях Соломенного никто не собирался. Так что пока тамошние медведи от людей ничего кроме медвежьей услуги не видели.

Норвежская делегация, которая гостила в Петрозаводске, отправилась домой — в Мо-и-Рана. Это был явно не последний визит бизнесменов, которых заинтересовала промышленность Карелии. С отдельными предприятиями Петрозаводска норвежцы планировали сотрудничать долго.

Наша сторона надеялась, что в скором времени в новеньких домах в коммуне Мо-и-Рана будут установлены оконные и дверные блоки, изготовленные на нашем ДОКе. В том числе и об этом договаривались участники норвежской делегации, гостившие три дня в Карелии. Шестеро предпринимателей из Норвегии побывали на ОТЗ, Петрозаводскмаше, ДОКе и на других предприятиях. И пришли к выводу, что экономическое сотрудничество с нами весьма возможно.

То, что показали зарубежным гостям и потенциальным партнерам их полностью удовлетворило. Международный уровень качества некоторой продукции позволял надеяться, что она станет востребована в Норвегии. Местные металлурги взялись посмотреть на чертежи, которые привезли в собой бизнесмены. А на ДОКе обещали специально для Мо-и-Рана подогнать размеры окон и дверей до принятых на Западе.

Глава отдела бизнеса администрации коммуны Стейнар Хогас заявил: «Так сложилось, что в Норвегии и в России немножко разные стандарты, что касается производства дверей и окон. Но я увидел здесь хорошую основу для того, чтобы можно было договориться и приспособить производство к норвежским стандартам, а потом нам закупать». В целом делегация осталась довольна визитом. А также тем, что норвежскому побратиму предложили воздвигнуть традиционный памятник на набережной ко Дню города. И летом 2001 года у нас появилась скульптура «Место встречи»

Таким было 15 октября ровно 20 лет назад. Отматывайте ленту памяти, вытащите из закромов разума — а что вы делали в этот день в 2000 году? Больше новостей из жизни Карелии 20-летней давности.