Саперы МЧС ровно 20 лет назад искали взрывоопасные предметы на территории строящегося на выезде из Петрозаводска нефтехранилища Тюменской нефтяной компании. Строительные компании, экономящие на таких проверках, серьезно рисковали: в республике тогда прогремело несколько взрывов.

С начала 2001 года саперы МЧС уже разминировали более 1200 взрывоопасных предметов. За весь предыдущий год было обезврежено всего лишь 360 гранат, снарядов и мин. Стремительное увеличение числа найденных боеприпасов объяснялось тем, что в 2001 году МВД республики стало скупать их у населения. И многие граждане начали с удовольствием сдавать патроны, артиллерийские снаряды, минометные мины, которые хранили до этого про запас. В былые годы саперам приходилось обезвреживать в основном боеприпасы, оставшиеся на полях сражений со времен последней войны. А в двухтысячных, по словам саперов, им попадались все больше современные гранаты и мины. Откуда они берутся в далекой от боевых зон Карелии, можно было только гадать. В конце лета на выезде из города на месте строительства нефтехранилища фирмы ТНК был найден крупнокалиберный артиллерийский снаряд. Руководство предприятия пригласила саперов МЧС обследовать территорию стройки. Кстати, в соответствии с постановлением правительства РК, любую стройплощадку должны предварительно проверять саперы. Впрочем, чаще всего это пожелание так и оставалось пожеланием. Строительные фирмы экономили деньги. И напрасно. В Лоухах на мине подорвался трактор. Похожий взрыв произошел в Медвежьегорске.

Закон о патронатном воспитании, который жарко обсуждали в Законодательном собрании (о чем мы писали недавно), все же был принят в первом чтении. Суть его в том, что ребенка из детского дома теперь будут устраивать на воспитание в замещающую семью. В самих детдомах к грядущим переменам отнеслись с пониманием, но и с опаской. Всем было известно, что даже самый лучший детдом не заменит ребенку семью. Так считала и директор детского дома №2 Алла Прокофьева. Закон о патронатной воспитании она считала необходимой мерой. Ее не смущала даже перспектива сокращений детских домов: «Да, будет, наверное, меньше детских домов. Так это же хорошо! Но… нам специалисты понадобятся еще очень долгое время. Потому что – для того, чтобы этот закон работал, необходимо очень тщательно подбирать семьи. Это опять-таки нужны специалисты: социальные педагоги, психологи».

Угроза сокращений не пугала и воспитателей этого заведения. При переходе на патронат они будут готовить детей к вхождению в новую семью, давать консультации приемным родителям. Самим же воспитанникам детдома перспектива жить в семье была по душе. Ни один не пожаловался на условия в этот детдоме, но все признались, что хотели бы в семьи. В детдоме №2 было много детей, от которых при достижении ими переходного возраста отказались их опекуны и усыновители. Этот горький опыт рискует повториться с патронатными воспитателями – этого опасалась и директор: «Я боюсь того, что когда у них наступит подростковый период, когда начнутся проблемы с ребенком, от него просто будут отказываться».

Была и другая проблема. Зарплату патронатного воспитателя за одного ребенка оценили ниже тысячи рублей. По закону помимо зарплаты ему должны были выплачивать деньги на содержание воспитанника. Поступать они будут из тех средств, которые государство выделяет на содержание детей в детских домах. А деньги эти задерживались тогда месяцами. Одежду и обувь в основном дарили спонсоры учреждений. О новой мебели тут даже не мечтали. Так что у патронатных родителей по факту была перспектива содержать приемного ребенка на свои кровные.

«Мы все лепили понемногу», - перефразируя классика, скажем о героях следующего репортажа. Песочные куличи, пластилиновых зверушек в детстве. Чуть позже – блюдца из папье-маше для мамы к 8 марта. С возрастом желание изваять что-нибудь эдакое начисто пропадает у большинства мужчин, а женщины ограничиваются лепкой пирогов. А вот для Александра Белоусова и Игоря Михайлова детские «лепные» опыты не прошли даром. Оба, будучи еще студентами Петрозаводского худграфа, серьезно увлеклись керамикой. А вот в конце 90-х их уже знали, как серьезных мастеров-керамистов, равных которым, пожалуй, в Карелии и не было. У них учились, им подражали, их работы дарили друзьям. Один человек сказал про подаренную ему «белоусовскую» вазу: «Она оттеняет мою жизнь». Александр говорил: «Любой материал, будь то глина, акварель или масло – когда начинаешь с ним работать, тут одно из двух: или пошло, или не пошло. И как-то так получилось, когда мы вместе с

Игорем учились, попалась нам глина, и как-то пошло сразу. Дальше было развитие, поиск своего стилистического языка, технических находок. Многие наши работы упрекают, что они графичные. Видно, что мы чего-то там где-то рисовали. А второе – что они скупы по своему языку. Мы стараемся все делать чередованиями, разнообразием фактур».

Причем, Игорь и Александр добывали свою глину сами. Выбирались с лопатами и мешками в нужные места два-три раза в год, обеспечивая материалом себя и своих учеников. Художественная керамика развивалась по мере открытия новых примесей для керамической массы, приемов ее формовки, обжига и украшения поверхности изделия. Часто, независимо друг от друга, керамисты из разных стран изобретали одно и то же. Наши мастера, придумывая что-нибудь новенькое, понимали, что изобрести что-либо новое в керамике почти невозможно. Непременно какой-нибудь древний китаец это уже пробовал. Есть в этом что-то от волшебства: мнешь в руках комочек глины, и становишься частью истории.

Таким было 2 ноября ровно 20 лет назад. Отматывайте ленту памяти, вытащите из закромов разума — а что вы делали в этот день в 2001 году? Больше новостей из жизни Карелии 20-летней давности.