В 1937-ом году в столице Карелии появился первый завод, выпускавший красный кирпич. В 1996 году это предприятие окончательно обанкротилось, и спустя три года уже никто не надеялся на его возрождение. Репортаж туда отправились снимать весной 1999 года.

Неизвестность ожидала заводской поселок и его жителей, судьбы которых неразрывно связаны с этим предприятием. «Мир и счастье детям всей земли!», «Товарищи, крепите дисциплину труда!»- гласили красные лозунги на старых деревянных домах. Впрочем, за многие годы поселковые граждане привыкли ко всему, в том числе и к социалистическим лозунгам, озарявшим все годы их жизни в поселке Сулажгорского кирпичного завода.

В 1937 году новый кирпичный завод стал первым градообразующим предприятием в Карелии, производящим красный кирпич. До 1975 года на изготовке кирпича были заняты одни женщины. Труд их был хоть и ручной, но зато бесперебойный.

«Сейчас четыре дня праздника, а раньше нас отпустят если перед Новым годом в 8 вечера — мы и то рады были. А зарабатывали сто рублей в хороший месяц. Рвались, всё нам работы мало было. Дрались за вагоны», - с гордостью говорили пожилые жительницы.

Никто и не думал платить Сулажгорским кирпичницам, как Донецким шахтерам, хотя они были такие же стахановки. Да и производство кирпича по вредности не уступает добыче угля. Особенно опасен для здоровья цех обжига. Есть даже специальная кирпичная болезнь «силикоз», но об этом самая гуманная страна советов, конечно, умалчивала. За 40-летний стаж на вредной работе, за добросовестный труд и за полную отдачу себя Родине и заводу, работницы получили от государства следующее: «Ветерана труда. Больше ничего. Вторую группу инвалидности. Коммунальную квартиру заработала», - перечисляли жители поселка.

В 1975 году на Кирпичном заводе была образована исправительно-трудовая колония. Трудящихся зеков охраняла воинская часть. С этого момента, по убеждению многих местных жителей, у них и началась разруха — повсеместная зона: «У нас был вот там стадион, очень хороший. Там такие веселья проходили, праздники, и танцы, и пироги приезжали. Теперь нет ничего, там же зона была».

Труд подневольный, плата символическая — энтузиазма у зеков это не вызывало. Ручной труд, вредное производство, высокая себестоимость кирпича и низкая производительность труда предрекали скорую кончину предприятию. Тем более, что в 1972 году рядом появился Силикатный завод.

Несмотря на все свои преимущества, экологически чистый и прочный красный кирпич уступал силикатному в главном — он был вдвое дороже. После очередного властного эксперимента над заводом в 1985 году, а именно — кооперативного объединения с Силикатным заводом, производство заглохло окончательно. Дальнейшие попытки реконструкции успеха не имели. Директор завода Н.А.Соколова признала: «Восстанавливаться мы, конечно, не будем. Просто не имеет сегодня смысла вкладывать деньги в то, что пришло в такое состояние, что восстановлению не подлежит».

Поразительно то, что даже в 1999 году завод еще дышал. Вместо бывших 450 рабочих на заводе числилось 35 человек. Они, конечно, были не в силах уберечь территорию в 2 гектара от набегов голодного населения. «Воруют, сдают цветмет. Воруют с самого завода и с предприятий, которые окружают нас. Отовсюду, где могут. Чтобы как-то выжить, наверное», - поделилась директор.

А поскольку воровать в этом диком поле можно было везде, то рабочие считали, что скоро тут все разнесут по кирпичику. Так как изначально с 30-х годов поселок строился вокруг завода, то и с упадком предприятия он повторил историю его запустения. Он считался одним из районов города, хотя и находился за чертой Петрозаводска.

Кстати, не стоит путать район Сулажгоры и район Сулажгорского завода, между ними путь неблизкий да и родства никакого. С внешним миром поселок соединен автобусом №9. «Автобусы сейчас ходят хорошо. Про них разговору нет. А помойки у нас ни одна не чистятся. Ни одна!», - жаловались жители.

Следующие, после общественных помоек беды — это коммунальные услуги и торгово-продуктовые точки: «Овощного магазина фактически нет. Частник хочет — его закроет, а хочет — откроет. Магазины на ладан дышат. По неделям даже спичек не бывает, это смех! Воды у нас — возит машина. Всегда грязная, даже червяки в машине! Депутату жаловались. Вода желтая, вы бы не стали не то, что чай пить, даже полы мыть».

Последний дом с относительно благоустроенными квартирами в поселке был построен в 1983 году. В основном там остался ветхий жилфонд довоенных времен. Отапливался район мазутной котельной, с большим трудом восстановленной при помощи комитета по городскому хозяйству. Своих депутатов местные жители не знали. Единственный здесь представитель власти — участковый инспектор Кудельский.

«Он вообще ничего не делает», — высказывались о нем люди, припомнив случаи несправедливости с его стороны. Тяжелый труд на заводе, специфика работы, 10 лет зоны и нынешний упадок в итоге сформировали общий стиль поселка и его населения. «Пенсионеры, предпенсионный возраст и много бичей», - так описала тех, кто тут жил, директор завода. С упадком завода и разрухой других окружных предприятий занятия местных жителей были весьма однообразны: «Пьют. А че им не пить-то? Че больше делать? Работать негде, завод закрыт и Силикатный, и Кирпичный». Когда-то в Кирпичном планировалось строительство кафе, окружной дороги, новых благоустроенных домов. Новые Васюки так и не получились. Местная школа из 11-летней превратилась в 8-летку, почти все молодое и здоровое население перебралось в город. В этих местах не осталось кирпича на кирпиче — в прямом и переносном смысле.

Одно было хорошо — о своих бедах стало можно говорить громко. У нас каждый имеет право на свободу слова, - оптимистично уверяли журналисты ровно 20 лет назад. И еще множество других свобод. Однако, и тогда нам рано было обольщаться. Приезжий господин, который знал все о правах человека, заявил, что развеет наши романтические настроения. Этот господин — комиссар по правам человека Совета государств Балтийского моря Оле Эсперсен, который приехал в Петрозаводск и на встрече с представителями общественных организаций предложил всем присутствующим защищать свои права в Дании — так надежнее.

Впервые в нашу республику господин Эсперсен приезжал в 1995 году, когда Россия подписала Европейскую конвенцию по правам человека и национальных меньшинств. Второй визит был плановый и носил характер инспекции по соблюдению у нас прав и развитию демократических институтов.

Первое, что сообщил комиссар на встрече с общественниками, это то, что он не сможет вернуть нам романтического настроения. Видимо, имелось в виду нынешнее экономическое положение и отношение Законодательного собрания Карелии к национальным проблемам. Местный парламент не принял закон о национальных языках.

Заместитель председателя Госкомитета по национальной политике РК Татьяна Клеерова уверяла: «Если расценивать сегодня расстановку сил в ЗС РК, то для нас она более неблагоприятная, в нынешнем составе депутатов». Тогда в республике работало около 20 национальных общественных организаций, представляющих интересы народов, проживающих на территории Карелии. По мнению комиссара, для решения их проблем в сложной экономической ситуации, необходимо искать негосударственные средства, например, основать в Петрозаводске должность омбудсмена. «Это человек, уполномоченный по правам человека. Который может заниматься жалобами населения, обращаться с этими жалобами к администрации, если администрация не делает свое дело правильно», - пояснил комиссар.

Для введения такого поста Законодательному собранию необходимо, как минимум, разработать специальной положение. Но создана должность омбудсмена была в Карелии только спустя 10 лет. Поэтому те, кто считал, что их права нарушены, могут обратиться непосредственно в Данию, где находится штаб-квартира комиссара.

Таким было 10 мая ровно 20 лет назад. Отматывайте ленту памяти, вытащите из закромов разума — а что вы делали в этот день в 1999 году?

Больше новостей из жизни Карелии 20-летней давности