В редакцию отдела «Новости» на телеканале «Ника Плюс» ровно 20 лет назад обратилась Наталья Сергеевна Бобылева с просьбой о помощи. Она утверждала, что бежала из плена, из Грозного. После освобождения, живя уже в Карелии, находилась в не менее отчаянном положении. Начала свой разговор наша собеседница с того, что ей никто не верит, якобы, ее подозревают в создании легенды, чтобы привлечь к себе внимание. Чаще всего ей, по ее же собственным словам, приходится доказывать, что она действительно чудом осталась жива после чеченского плена: «Я обыкновенная женщина, которая побывала в плену с малолетним ребенком. Нас никто не освобождал. Нам просто один чеченец помог сделать побег. То есть он дал 10 минут времени на побег и предупредил, что потом он поднимет тревогу. И он так и сделал».

Началось все в 1985 году, когда ее мужа по долгу службы перевели из Грузии, где жила тогда российская семья военнослужащего, в Грозный. По причине конфликтов и отсоединения Грузии семья (муж, жена и двое детей) оказались на новом месте задолго до конфликта Чечни с Россией. Во время войны муж погиб, один из сыновей тоже — под обстрелом. Раненых Наталью Сергеевну и ее сына вместе с другими отправили в госпиталь в Волгограде: давался свободный коридор «Красного креста» на один час. Именно тогда наша героиня с сыном прошли регистрацию в федеральной миграционной службе. На вопрос «куда она хочет поехать?» Наталья Сергеевна изъявила желание вернуться, ведь Грозный — место, где она родилась, несмотря на русское ее происхождение, и место, где похоронен старший сын. Да и вообще, была надежда, что все не так страшно и ненадолго: «У меня там брошен дом был, я не знала судьбу своего мужа». Вскоре по возвращению наша героиня попала в плен с ребенком.

В плену, по рассказу Натальи Сергеевны, были только русские женщины и дети: жены охраны, милиционеров, военнослужащих. 10-летний сын Натальи Сергеевны даже в Карелии не мог спать ночами, ему необходимо было длительное лечение и психологическая реабилитация. Насмотрелись они всякого: «За других женщин было очень обидно, больно. Забирали помоложе. Мы слышали крики, как просят о пощаде. Потом короткий выстрел и все. И мы ее больше не видим. На наших глазах детей насиловали. И мне об этом никто не верит. Никто не хочет верить, потому что, может быть, трудно представить это. Нас кормили — буханка хлеба, правда, белый хлеб, на день и воды, сколько хочешь. У меня ребенок до сих пор кроме хлеба ничего не любит». Как уже было сказано, побег устроил один из охранников, чеченец. Наталья Сергеевна оказалась в Моздоке, где первое, что у нее спросили, это справку, подтверждающую ее нахождение в плену: «Больно было. Мне американцы помогли. Они без лишних вопросов оказали медицинскую помощь. Накормили нас, одели по сезону. И отправили. Туда, куда мы попросили». Попросили отправить в Карелию, так как здесь жили родственники мужа. Но их не оказалось по указанному адресу. Таким образом, уцелевшая семья из двух человек осталась на улице: «Мы были 11 месяцев в плену. 15 марта 1999 года исполнился ровно год, как мы после плена. И все это время я проживаю в Кондопоге». Когда брата погибшего мужа не оказалось в Петрозаводске, Наталья Сергеевна обратилась за помощью в газету «Карелия».

Ей предложили написать о себе, что она и сделала. За это получила гонорар и отклик на свою историю. Откликнувшийся и предложивший помощь оказался жителем Кондопоги. Анатолий Федорович Носов пригласил беженцев к себе: «Я сразу с ребенком приехала к нему. У него оказалось еще три девочки. У него жена умерла. Его дети стали меня «мама» называть. Прямо очень быстро. Где-то через два дня. А мой ребенок его начал называть отцом. И мы решили, что нам будет вместе легче жить». Но жить без паспорта обычному российскому беженцу оказалось не так легко. Все документы и свидетельства были изъяты в свое время при аресте боевиками. Единственный документ, который получила Наталья Сергеевна в момент эвакуации, это так называемая «форма 9». Это как раз благодаря регистрации ФМС, которая случилась еще до плена в 1996 году. Запросы в управление Московской паспортно-визовой службы результатов не дали, архивы в Грозном разбомбили, документальных первоисточников по установлению личности не найти: «И сейчас эти трудности есть. Я не могу устроиться на работу. У ребенка нет свидетельства о рождении. Бесконечные трудности. Я столько унижений переношу из-за того, что у меня нет паспорта». Беженцы обивали пороги ведомств в ожидании компенсации, положенной им по закону. На государство, затеявшее войну, наша героиня не надеялась: «Мне государство никогда не помогало, и думаю, они не помогут. Я склонна даже теперь больше доверять преступникам. Я уверена, что если бы к ним обратилась за помощью, они бы мне оказали быстрее, чем наше правительство».

После стало известно, что Натальей Сергеевной заинтересовались местные власти, обещали оказать содействие в получении документов и денежной компенсации. Кроме того ее пригласили на передачу Владимира Познера «Человек в маске».

Кстати, в том же году в Карелии была создана общественная организация содействия беженцам. Во главе региональной общественной организации «Содействие беженцам и вынужденным переселенцам» встала Юнона Андреевна Россинская. Родившаяся в Грозном, считавшая его до определенного периода своим родным городом, она имела лишь статус переселенца и считалась жертвой военного конфликта и межнациональной розни: «В 1994 году 24 декабря был разрушен мой дом двумя бомбами. И раненую, меня унесли в подвалы. Увидела я и голод, и холод. В одиночку мы не можем помочь сами себе. Когда я попала в Петрозаводск, то оказалось, что здесь таких обездоленных людей очень много». В регистрационных списках организации таких обездоленных тогда числилось 75 человек, 50 из которых дети. Обращались за помощью не только беженцы из Чечни, но из Армении, Грузии, Абхазии, Казахстана и Таджикистана. При этом переселенцы не все были русские. Интересно, что среди беженцев очень много чеченцев, вероятно, не желавших решать национальные проблемы, а только жить в мире и согласии. Организацию юридически оформили 30 апреля 1999 года при Республиканском обществе «Красный крест», хотя сама идея ее создания родилась еще в августе 1998-го. Почти ничего не имея, организация беженцев могла оказывать помощь лишь на спонсорские деньги. Ну и разумеется, сочувствовать:

«Какое-то тепло, какое-то ласковое слово человек получает, пообщавшись с нами». Миграционная служба выдавала единовременное пособие переселенцу и регистрировала его. На этом его человеколюбивые функции заканчивались. Все, чем она могла помочь, это дать статус вынужденного переселенца. «Человек с таким статусом чувствует себя ущемленным во всех отношениях», - заявила бывшая жительница Грозного. То есть безработные, бездомные, без лечения и без социальной помощи — вот кто такие были переселенцы. Особо ущемлены среди беженцев, как и везде, дети, пенсионеры и инвалиды. Государство, как известно, подобные проблемы решать не торопится. Его дело — устроить какую-нибудь заварушку, типа войны. А вот реальную поддержку пока организация видела только от благотворительных обществ, местных театров, снабдивших детей беженцев билетами на новогодние спектакли, «Трикотажной фабрики», выдавшей одежду, православной и лютеранской церкви и простых граждан.

Таким было 11 июня ровно 20 лет назад. Отматывайте ленту памяти, вытащите из закромов разума — а что вы делали в этот день в 1999 году?

Больше новостей из жизни Карелии 20-летней давности.

Фото: tanya-mass.livejournal.com