Настя и Степан уехали из Украины несколько месяцев назад, когда боевые действия на востоке страны только разворачивались. Буквально на третий день после приезда в Петрозаводск Степан нашел работу. Сейчас они снимают квартиру, приобрели всю необходимую обстановку, записали свою двухлетнюю Дашу в очередь на получение места в детском саду… Новая жизнь, можно сказать, наладилась. Но все еще им не избежать в своих мыслях сравнений – как было «там» и как получается «здесь». И правильно ли они поступили, что в одночасье сорвались и покинули родину, променяв ее на эти северные края…

Там

— Алле! Как у вас там?

Это Степан разговаривает по «скайпу» с родителями жены, оставшимися в их родном Северодонецке.

— Да ничего, тихо. Только слухи какие-то странные появились, что ополченцы будут обратно наш город брать. Неужели снова бумагу «крестами» на окна придется клеить, чтобы стекла не повылетали? — говорит отец Насти.

Надо сказать, что ополченцы летом сдали город украинским войскам без боя. Как думает Степан, не хотели допустить, чтобы он был разрушен. Ведь это очень красивый город, новенький, построенный практически с нуля вокруг химического завода «Азот», на котором в свое время изобрели и наладили выпуск знаменитого клея ПВА. Недаром, по некоторым данным, киевские войска сейчас хотят превратить Северодонецк в столицу части остающейся под их контролем Луганской области, поскольку прежняя столица мало того, что остается в руках ополченцев, так еще и практически разрушена. Правда, поначалу казалось, что этот город, как и другие поселения области, война не обойдет стороной.

— Я страшная трусиха, по ночам не спала и слышала вдали разрывы снарядов. Потом мой отец как-то собрал нас и сказал: «Зачем сидеть и ждать, пока снаряд залетит в окно? Езжайте в Россию, — вспоминает Настя. — Мы сразу знали, куда ехать, — в Карелию. Здесь уже несколько лет живет моя сестра, она вышла замуж за местного. И много рассказывала, какие здесь чудесные края…

Там, в Северодонецке, терять им было уже нечего.

— Мы с родителями жили бедно, на макаронах с подсолнечным маслом. Пошел батрачить с 15 лет, — рассказывает Степан. — Потом закончил лицей, выучился на столяра. Отрыл небольшую мебельную фирму, делали все — столы, стулья, двери, окна. Надо сказать, с бизнесом там непросто. Украина задержалась в развитии, осталась где-то в 90-х годах. Приведу только один пример. За свои 40-летние «Жигули» я отдал 1700 долларов, а у вас такие развалюхи просто по канавам стоят, никому не нужны… Без денег, без взяток никуда не пробиться, совсем никуда, кастовость почище, чем в Индии. Вы говорите, что у вас тоже есть коррупция, но что она по сравнению с нашей…

У нас только два класса – «бедные» и «богатые». Богатым моя мебель не нужна, а бедным – не по карману. С большой натяжкой средним классом у нас можно посчитать рабочих на заводах. Средняя заплата у них — 3 тысячи гривен (12 тысяч рублей, и это до нынешнего падения гривны). Но это хоть стабильные выплаты, поэтому рабочие могли что-то рассчитывать наперед. Такие люди и были моими клиентами. Но когда началась война, заказы сразу иссякли. Стало понятно, что делать здесь нам больше нечего, а ведь у нас еще двухлетняя дочка…

— Собрали 10 тысяч рублей на дорогу, с большим трудом, рублей уже к тому времени в свободном обращении не осталось. Я думаю, многие не смогли уехать оттуда просто по той причине, что не собрали денег, — продолжает он. — Но мы и тогда не тронулись с места, ходили разные страшные слухи о пересечении границы. И все-таки, когда накопленные деньги начали понемногу расходиться, решили — поедем. Потому что во второй раз такую сумму нам уже не накопить. Когда подъезжали к Ростову, оказалось, что пропускной пункт там закрыт, потому что поблизости идут бои. И мы решили отправиться в другой пункт, городишко Россаж. Больше всего я боялся, что на украинском блок-посту меня высадят и заберут в армию. Возраст как раз подходил, для первой волны призывников, которую тогда как раз начали набирать, — 27 лет… Но обошлось.

Здесь

— Больше всего в России нас поразила доброта людей. Когда мы вышли из автобуса с тяжелыми сумками, какой-то мужчина сразу же подбежал к нам помочь, а у самого рука перебинтована… У нас как-то не так. Больше принято жить по принципу «каждый-за себя», — продолжает глава семьи. — Но зато в России мы сразу поняли, что наши 10 тысяч здесь – не деньги. Ночь в привокзальной гостинице стоила 3200 рублей. Хорошо, нашли бабушку, переночевали у нее за 1,5 тысячи рублей. Потом купили билеты — и от нашей великой заначки почти ничего не осталось.

В полной мере муж и жена не считают себя «беженцами». Ведь они уехали раньше других, не под шквалом пуль и снарядов. И ехали не на пустое место, а к сестре жены. Впрочем, Степан так устроен, что каждый прожитый у родственников день воспринимал как упрек себе (хотя его никто, конечно, и не подумал упрекать). Он сразу же начал искать работу, просматривая газеты и объявления в интернете. До того, как он пошел учиться на столяра, ему приходилось резать камень. А Карелия, как он скоро убедился, родина самого разнообразного облицовочного камня. Он быстро нашел камнеобрабатывающую мастерскую, где его с радостью приняли на работу.

— Мы не ходили и не рассказывали никому, что мы с Украины. Не привыкли полагаться на чужую помощь и что-то у кого-то просить. Предпочитаем все делать сами. Но люди все равно помогают нам – до того, что становится неловко. Вот ковер вполне приличный подарили, так я не знал, что делать, купил пирожных и побежал к этой женщине, а она замахала руками — «Не надо», — продолжает Степан. – А другая женщина, хотя у самой проблем хватает, у нее трое детей, взялась помогать нам с оформлением документов…

— А как вам климат здесь? Воздух? Обстановка? — поинтересовались мы

— Увидели ваше озеро и были потрясены его красотой. Думали, что это море. И воздух просто исключительный, ведь там, на Украине, мы жили по соседству с химическим заводом. В июне, когда к вам приехали, было холодновато. Зато в июле наступила вполне «наша погода», мы не понимали, почему люди здесь все ходят и жалуются на жару, — вспоминает Степан. — Прихода холодов не боимся. Ведь и в наших краях бывали морозы по 30 градусов…

Трудно было поначалу вовсе не из-за погоды. А потому, что сильно изменилось привычное окружение — все друзья остались на Украине. А с языком у них и вообще не возникло проблем. «И Настя, и я всегда думали только на русском. В школе я пошел в русский класс, Настя, правда, попала в украинский. Но в ее семье, а потом в вузе, где она продолжила учиться, был принят русский язык. Здесь мы говорим, как всегда привыкли говорить, только «гыкаем» немножко, но это когда-нибудь пройдет или станет менее заметно», - рассказывает Степан.

— Обратно будете возвращаться?

— Нет, это уже окончательное решение. Будем получать российское гражданство и обживаться здесь…

После этого разговора Степан вновь вернулся к разговору по «скайпу» с Украиной. Ему захотелось узнать, сколько денег теща и тесть заработали за день. Тесть трудится в бригаде, занимающейся разного рода мелким ремонтом, а теща продает на рынке сим-карты для мобильных телефонов, а также кладет деньги на телефонный счет (в Украине, видимо, от недостатка платежных терминалов, эту услугу оказывают частные лица в самых разных точках города— прим. ред.).

— Жена заработала 30 гривен. А мужчина должен зарабатывать больше, у меня 35, - сообщил отец Насти.

— Это по сто рублей на каждого, - пояснил Степан. — Так вот и живут люди на Украине...