Эта деревня находится в самом сердце Сегозерья, в центральной части Карелии. Голубого цвета на карте здесь больше, чем зеленого. Вода, вода, вода. Проект «Когда деревни были большими» продолжает путешествие по старинным карельским деревням. Добро пожаловать в Сяргозеро.

Огонь

Едкий серый дым стелился низко по земле и полз над озерной гладью куда-то на юго-запад. Смотри, враг, это единственное, что ты получишь. Догорающий огонь и пепел. Черное жуткое пепелище осталось от села. Жарко от этой выжженной земли. Сяргозеро догорало. Догорали несколько веков памяти и жизни старейшего в Сегозерье поселения. Четыре десятка домов и церковь спалили, как кипу ненужных журналов. 

Где-то там, за горизонтом, финские войска, дальше – Германия. Великая война не прошла мимо. Сяргозеро оказалось в числе тех сел, которые было решено сжечь дотла до прихода врага. Так не доставайся же ты никому.
И все же это был не конец. После войны его отстроят заново. И именно на послевоенные десятилетия придется расцвет одного из самых красивых и древних поселений дивного Сегозерского края, истинно карельской земли.

Через мост до Ростани
Впервые в деревню Сяргозеро в Медвежьегорском районе я попал в 2009 году.
- Поехали, рыбу половим, отдохнем, вечером в баньке попаримся, - предложил мой товарищ Владимир Естоев. – Деревня у нас красивая. У меня там родители все лето живут. В город не вытащить даже в ноябре. Посмотришь хоть на деревенскую жизнь. Ну и без щук с окунями не останемся. Озер и рек там вокруг много. Одно Сегозеро – чего стоит.
От таких предложений не отказываются. Почти 300 километров из Петрозаводска – вроде бы далеко. Но машины и прогресс съедают расстояния. 4,5 часа пути, и вот она деревня. Стоит красавица, как издревле строили, на северной части озера – спиной к северу, лицом – к югу, к озеру.
Мосток через речушку, поворот, мы въезжаем на полуостров. Нас встречает табличка Sargijarvi с подвешенной к ней металлической «сярги» - плотвой то есть. На дороге валуны, еще больше камней на самом берегу. Так и вспомнишь карельское «Камней хоть убейся, воды хоть залейся». 

- А в детстве мы на самолете сюда летали, - вспоминает Володя. - До Падан тряслись на кукурузниках, потом на автобусе до Ростани – развилки на Сяргозеро от главной дороги на Шалговары. А там на лодках уж по самому Сяргозеру, либо пешком с рюкзаками. Дорога – целое приключение.
- Ростань – это от расставаться что ли? – спрашиваю, разглядывая по пути ту диковинную плотву.
- Точно. Там автобусы останавливались всегда. Люди провожали друг друга, расставались, встречали. Красивое слово, правда? Кстати, рыбину умелец местный сделал, художник, из Москвы когда-то сюда приехал, да так и остался. Семью даже привез. Ну, вот и прибыли. Пойдем, познакомлю с родителями, а потом на рыбалку.

Дом, лодка и баня
Четыре года прошло. Каждое лето хотя бы раз, но я приезжаю в Сяргозеро. Полюбилась мне эта деревня на каменистом мысу, на берегу чистейшего озера с прозрачной водой. И каждый раз не перестаю удивляться гостеприимству дяди Толи и тети Любы Естоевых, володиных родителей. А еще их трудолюбию.

- Я без дела сидеть не могу. Я из тех, про кого говорят «нам денег не надо, работу давай», - смеется Анатолий Николаевич. – Благо в деревне работы много всегда, занять себя есть чем. Это зимой я тоскую, хожу по дому в Петрозаводске туда-сюда, скорей бы весна.
В свои 66 лет Анатолий Естоев выглядит так, что хоть на соревнования отправляй по легкой атлетике. Спортивен, подтянут. Оно и неудивительно – всю жизнь физкультуру и туризм преподавал. В педучилище петрозаводском о нем добрая память. И сейчас – зарядка, физкультура, баня, закаливание. Сам себя от болезней лечит. Больную спину вылечил, тромбофлебит победил, с высоким давлением успешно борется. И все травами да народными способами, никаких лекарств (о его методах лечения читайте в самом низу страницы).
- Я-то что, вот отец у меня здоровый был, 195 рост. И председателем колхоза одновременно трудился, и кузнецом местным. Могучий был мужик. Зато мама маленькая. Я в маму. Хотя к спорту все в семье приучены. И детей Володю с Виталиком с малых лет приучали к спорту, к закалке. Зимой в прорубь ныряют оба – не вытащишь.
Естоевы в деревне старожилы. Настоящие карелы. Предки их здесь с досюльных времен. Семейных историй знают немало про дедов и прадедов своих. А вот жену свою Любу, Любовь Егоровну, тоже карелку, Анатолий Николаевич привез из Лоухи, где 9 лет возглавлял спортивную школу.
- Она единственный мой лоухский трофей, - смеется дядя Толя. – Как только на пенсию вышли сразу в деревню. Любе тоже здесь по душе. Деревня у нас красивая. А раньше еще и большая была, с историей богатой. Из трех частей она состояла – Петров наволок на острове, Сосновнаволок, и, собственно, Сяргозеро. Самодостаточная деревня была, себя сама  кормила. Скотный двор был большой. Коров много. Колхоз, трактора. Леспромхоз со сплавом, своя рыболовецкая артель. Ох, каких они щук огромных ловили! В 50-60-е годы это было. Да и люди жили пусть не богато, но в достатке. Корова в каждой семье. На зиму по 6-7 бочек заготовок было. Мясо, рыба, грибы, ягоды, капуста.

Работали много, но и отдыхать умели. Не водку пили, как сейчас. Активно и с пользой для здоровья отдыхали. На волейбольную площадку вечером очередь была. Мужики по 40-50 лет, отпахав день, такого жару давали! Очень популярны городки были. Прямо на улице ставили фигуры – и в бой! В клубе кино показывали. Как сейчас помню – в 8 часов вечера сеансы начинались.
Все для жизни было, а большего и не надо. Мне и сейчас для счастья немного нужно: дом в деревне, лодка на берегу, и баня. И все это у меня есть. Не материальными ценностями счастье измерялось и измеряется. Человеческими. Дружно жили тогда, одной семьей. Молодежи много было.

Майкки
Сегодня молодежи с Сяргозере почти нет. Только детвора совсем юная, которая с родителями приезжает летом в бабушкины дома. По улицам никто не гуляет, песни не поет.

- Раньше пели, причем русские песни, хотя говорили все только по-карельски, - я пью чай в доме Марии Андреевны Пугач, еще одного старожила Сяргозера. – Молодежи действительно много было. С других деревень приходили к нам гулять. На берегу нередко котел стоял, кашу для всех варили. Работали школа, пекарня, почта, сельсовет. По вечерам собирались все в одном доме, кто вязал, кто шил, кто просто разговаривал, ну и песни пели. Запомнились мне эти вечера на всю жизнь.
Наш разговор прервал звонок мобильного телефона.
- Это, наверное, мой сотовый, - Мария Андреевна побежала посмотреть, кто звонит. Тут же вернулась с телефоном в руках.
- Вы, смотрю, с мобильником на «ты»?
- Она не только с телефоном на «ты», - подключается к нашей беседе дочь Марии Андреевны Галина, - мы с ней сети рыболовные ездим ставить. Вдвоем. Вон ряпушка скоро пойдет. Готовимся.
Марии Андреевне 90 лет. Но она не похожа на городских пенсионеров. Она из тех мудрых бабушек, к которым молодежь за советом идет, которые сохранили бодрость и тела и духа. Хотя испытаний на его долю жизнь немало дала.
Родилась она в Сяргозере. Потом ее семья попала в списки раскулаченных. Выселили их в Мурманскую область. В 1937 году расстреляли отца. Потом Мария жила в Кеми. В деревню всегда тянуло, у нее тут родня осталась. Вот и приезжала Майкки – так звали ее на карельский лад – на каникулы в родное Сяргозеро. И только в 1953 году приехала сюда навсегда. Да не одна, а, как шутят в деревне, с пугачом. Только не с пистолетом. Пугач – фамилия ее мужа. Так и живет здесь, на зиму только уезжает к детям.
- Но уже с апреля жду не дождусь, когда в деревню поедем, - улыбается женщина. – Тянет сюда.

По-карельски говоришь?
Есть в деревне и те, кто и зимой отсюда никуда не уезжает.
- По-карельски говоришь? – спрашивает меня Анна Титовна Еремеева. – Нет? Как же мы разговаривать-то будем? Я по-русски плохо говорю.
И все же поговорили как-то. Анна Титовна – в Сяргозере с конца 1950-х годов живет. Сама из соседнего поселка Шалговаара.
- У нас дом там сгорел. Вот и решили здесь жить. Славилось всегда Сяргозеро. Лучше тут жизнь была. И до войны и после. Богатая деревня, красивая. А какая до войны была – не налюбуешься.

Анна Титовна смотрит в окно и что-то причитает себе тихонько – то ли со мной говорит, то ли о своем чем-то. Живет она с сыном, тот по хозяйству помогает. В доме чисто и уютно. На полу дорожки. Тикают часики.
- И все же расцвет Сяргозера – это 1960-е годы, - вспоминает Николай Ригонен, еще один старожил деревни. – Я 16 лет был бригадиром в колхозе. Трудился на сплаве, 28 лет возил людей на автобусе. Полный автобус детворы в Шалговары в среднюю школу возил. Хорошее было время. Сейчас смотреть больно. Я один тут мужик из старых, да две бабки. Вот и вся история. Теперь тут москвичи да туристы.

Карельское Подмосковье
Приглянулось Сяргозеро жителям российской столицы. Да так, что не только в гости стали ездить, но и дома начали возводить. 
- Пять домов уже построили, да все усадьбы, а не домики, дворцы, - говорит Мария Пугач. – Нравится им у нас. Мы не против, да только жалко, что наши-то дети и внуки на этой земле не остаются. Да и дом построить здесь не просто. Участок у нас, в такой-то глуши, стоит от 300 до 500 тысяч рублей. И это земля только. Для приезжих это небольшая сумма, для наших – неподъемная. Вот и превращается деревня в дачный поселок, в дальнее Подмосковье. Дети в города едут.
Не зря сетует сяргозерцы. Сегодня будущее деревни зависит не от местного населения, а от людей приезжих. А они разные бывают. Например, такие как форелеводы, которые несмотря на протесты местных разбили свое хозяйство в одном из заливов небольшого и пока еще чистого Сяргозера. Пока вода, вроде бы, чистая. Но к форелеводам осторожно относятся люди. За одно только благодарят – что дорогу им чистят зимой.

Но есть и другие москвичи, к которым отношение хорошее. Те, которые приезжают сюда отдыхать и делать жизнь поселка лучше. Этот тот самый художник по фамилии Маковей, чья плотва украшает въезд в деревню. К сожалению, дома его мы не смогли застать. Видимо, в лесу был. Однако, по заверениям местных жителей, человек он порядочный и приятный в общении. И Сяргозеро любит и бережет. Значит, свой уже. 
Сегодня москвичи построили на окраине Сяргозера свое новое Сяргозеро. Несколько шикарных усадеб украшают местный ландшафт. Новые сяргозерцы сегодня самые активные в деревне.
- Другой менталитет у них,  - вот и Анатолий Николаевич Естоев уверен, что будущее деревни за москвичами. - Места у нас богатые, если с умом и с руками подойти – можно много сделать. В Финляндиии возродили бы деревню. Центром туризма бы сделали. Сельское хозяйство бы подняли. А у нас это невозможно. Когда государство против человека, о каком возрождении говорить? Выжить бы. У нас вся страна воровская малина. Все работают на тело, не на душу.
- Но главное, нет у нас сегодня преемственности поколений, - сетует дядя Толя. – Старики сами по себе, молодежь – сама по себе. Не интересно им деревню возрождать. Я ведь почему ушел с работы сразу, как пенсионного возраста достиг? Преподавательский труд отдачи требует. А ее не стало. Заставлять ребят приходилось физкультурой заниматься. Своим собственным здоровьем. В мое время мы сами рвались в спорт, учиться хотели. А сейчас – не хотят ничего. Что уж про деревню говорить. Вот и достается она москвичам. Посмотрите, какие у них дома здесь. То, что большие ладно, но как сделаны – с душой. Коряжки всякие красивые, наличники на окнах, красота.

Вот и я попал
105 градусов. Мы сидим в маленькой баньке Естоевых. Где-то в печи догорает огонь. Жарко. Сейчас попаримся и в воду. Что может приятнее. Потом снова на теплые полки. Жарко здесь. Только другой это жар. Не тот, который был в начале войны, губительный. Здесь, исцеляющий.
- Ты знаешь, для меня ведь Сяргозеро – больше чем родина предков, больше, чем воспоминания детства, - Володя разоткровенничался. – Это и настоящее, и будущее мое. Я здесь каждый год не меньше месяца провожу. Ни моря не надо, ни Европы. Каждый год в июне сюда на пару недель, потом еще несколько раз в течение лета. Приезжаю, и хорошо становится. Деревня, рыбалка, озера, реки – благодатная земля. Сила в ней есть. Какая-то медвежья что ли. Кстати, медведь вон на той стороне озера живет, все с ним встречаются, здороваются. Рыкнет только порой, но не трогает никого. Свой парень. Дом у него тут. Вот и я дом строить буду. Участок уже оформил. Так что зря отец говорит – есть она преемственность поколений. Все-таки чары сяргозерские сильны. Люди приезжают сюда раз, а потом возвращаются снова и снова. Вот и ты попал.
Мы открываем двери бани и окунаемся в холодную сяргозерскую воду. Она остужает банный жар. Телу становится легко, а душе светло и уютно. 

Городские сяргозерцы: Федор Мизинцев и братья Виталий и Владимир Естоевы

Досье «ТВР-Панорамы»:
Сяргозеро – деревня в Медвежьегорском районе, относящаяся в Паданскому сельскому поселению. Расположено на северном берегу озера Сяргозеро (в переводе с карельского «плотвиное озеро»). Расстояние от Петрозаводска – 280 км, от Медвежьегорска – 110 км. Заселялось карелами. Официально упоминается с XVI века. По данным 1597 года состояла из пяти дворов. А уже в 1678 году была самой крупной в Паданском погосте и состояла из 34 дворов (для сравнения в Паданах было 20 дворов). По данным 1905 года в Сяргозере проживало 357 человек. В годы войны была полностью сожжена по приказу советской власти. После войны восстановлена. В настоящее время круглый год проживает не более 15 человек. В советское время здесь работал колхоз, рыболовная артель, лесозавод. Сегодня здесь нет даже почты.

Как Анатолий Естоев болезни лечил:
- В 35 лет у меня спину прихватило. Врачи сказали: меняй профессию. Менять не хотел. Стал изучать болезни спины. Понял, что врачи, когда не знают, как лечить, физиотерапию назначают. Я отказался от этого и стал йогу изучать. Потихоньку спина прошла. И сейчас 10 минут в день делаю простые упражнения. Спина с тех пор не болит.

- Когда дом строил, нога распухла, но я все равно работал, пока меня силой в город увезли. Пошел к врачам, там сказали, что жив я чудом, потому что у меня тромб мог оторваться. Диагноз – тромбофлебит. Но я не сдался. Долго читал литературу. В итоге нашел пять трав. Делал отвар, ставил компресс. Сверху ставил другой компресс из морской соли. Травы снимали воспаление, соль разбивала тромбы. Так я тромбофлебит полностью вылечил.

- С возрастом гипертония появилась. С годами у человека меньше углекислого газа, который держит тонус сосудов. А мозгу не хватает питания, он качает. Давление высокое получается. У нас его таблетками снимают. Мозг терпит до поры до времени, но потом не выдерживает – и раз инсульт. У меня тоже давление было высокое. Поставил я себе задачу углекислый газ доставить в организм как-то. Выход нашел простой. Я задерживаю утром еще в постели  дыхание. Раньше терпеть мог секунд 20. Сейчас минуту. И легкие развиваются, и углекислый газ вырабатывается, насыщая организм. Сейчас нет у меня давления высокого. 

Песню о сяргозерцах, написанную и исполненную Анатолием Естоевым, смотрите ЗДЕСЬ.