От Рязани до Карелии

— Евгения, как вы оказались в Петрозаводске? Знаю, что родились вы далеко от Карелии.

— В Рязани.Окончила там училище по классу вокала и поступила в консерваторию Нижнего Новгорода, там отучилась четыре года, а дальше — запутано все! На третьем курсе я уехала работать в рязанский театр. А потом отправилась на прослушивание в Музыкальный театр Карелии, и когда меня приняли, я перевелась доучиваться в местную консерваторию, которую и закончила у заслуженного артиста РК Валерия Ивановича Дворникова.

— А почему поехали на прослушивание сюда?

— Здесь работает режиссер — Юрий Александров. Он огромный авторитет. Для артистов делает все, объяснит, где повернуться, где моргнуть, где и с каким чувством вздохнуть. Одним словом, работать с Александровым это — отличная школа. И меня взяли через год после набора основной труппы, я приехала в только что открытый после ремонта театр.

— На Север не страшно было ехать? Да и от дома далеко…

— Для меня все, куда ехать на поезде надо меньше суток, вообще недалеко. И я думаю, для любого русского человека это в порядке вещей. А что касается севера… я много лет жила в Нижнем, а там такая же влажность, как здесь. В общем, я вроде как привыкла к этому климату.

«То густо, то пусто»

— А в театре, судя по всему, привыкли к вам: у вас много главных партий, вы ведущая солистка. Это долгие годы учебы, репетиций или же просто повезло?

— Ну, начнем с того, что все партии, где я пою, написаны для моего голоса – меццо-сопрано. Это низкий женский голос, и обычно, кстати, для него написаны роли второго плана. «Кармен», Розина в «Севильском цирюльнике» — две главных партии для моего тембра в нашем театре. Остальные мои роли все же второстепенные, хоть и довольно большие. При этом пою я почти во всех спектаклях. Как я к этому пришла? Потихоньку. Начинала с маленьких ролей. Потом побольше, побольше…

— Все видят афишу, где 2-3 спектакля в неделю. А подготовка к ним занимает сколько времени?

— Когда ставится, например, опера, мы около месяца разучиваем музыкальный материал, месяц репетируем с режиссером на сцене и выпускаем спектакль. Кроме этого есть репетиции спектаклей, которые уже стоят в репертуаре. Иногда мы исполняем только текущий репертуар, но когда театр работает над премьерой, график у нас напряженный, репетиции утром 3-4 часа, потом вечером 3-4 часа. И так каждый день.

Театральные стереотипы

— Часто можно услышать, что люди все меньше ходят в театр. У нашего театра есть такая проблема?

— У нас на всех спектаклях зал заполнен. Но что касается проблемы в целом, у меня есть ощущение, что люди привыкли к каким-то давним театральным стандартам. То есть, выйдет жирная тетка и будет полтора-два часа орать непонятные слова, стоя на месте. И этот стереотип мешает многим даже прийти в оперу. Но все уже давно не так. У нас все красивые, стройные и голосистые. Все танцуют, в оформлении много световых эффектов – все очень впечатляюще! Те, кого я привожу в театр, в восторге: все слова понятны, если опера на языке оригинала, то , идет бегущая строка. Ну конечно, стоит идти в театр хотя бы немного подготовленным. Когда люди идут на «Онегина», они же знают, о чем пойдет речь. И когда идешь на «Травиату» тоже нужно хотя бы немного поинтересоваться сюжетом. Это искусство, которое требует некоторой подготовки от зрителя.

В Петрозаводске зрители еще хорошо ходят на спектакли, потому что публика приучена — театру скоро будет 60. Например, в Рязани театру 10 лет. Но публика туда не идет – нет такой привычки. Вот там это — проблема.

— Может, причина еще и в том, что появилось много других, более доступных развлечений? Можно пойти в кино, а не наряжаться в вечерние платья и костюмы, чтобы отправиться на спектакль…

— Сейчас, к сожалению, уже редкость, когда люди приходят действительно красиво одетыми, как на праздник.

— А вы сами ходите на спектакли других театров Карелии?

— Редко. У меня есть друзья из Национального театра, они иногда приходят посмотреть, а я сама была у них только один раз, на «Короле Лире», и получила колоссальнейшее удовольствие. Помню, сижу на спектакле, и даже не пониманию сначала, почему мне так хорошо. Потом доходит – потому что не поют! (улыбается). А когда они к нам приходят, все наоборот, говорят: «Как поете, как поете!».

— Вернемся к вопросу о публике. Как обстоят дела со школьниками? Студентами? Они ходят в театр?

— Большинство людей в зале – все же более преклонного возраста. Наверно, молодежь действительно увлечена чем-то другим. Бывает, идет детский спектакль, а лица у всех светятся, и не от радости – они в планшетах и телефонах, вай-фай же в зале работает! Но есть и те, кто смотрят с удовольствием, и детские спектакли, и сказки. Они у нас хорошие! В конце 2014 года мы поставили спектакль «Красавицу Насто». С таким удовольствием мы там маемся дурью! Я играю злую колдунью, а отрицательных персонажей вообще одно удовольствие играть.

— Почему?

— Есть, где подурачиться, повредничать, поорать, в конце концов, а не петь академическим голосом, как обычно бывает.

«Детский» вопрос

— А когда, как вы думаете, детей стоит приводить в театр? С какого возраста они могут воспринимать оперу, балет?

— Это зависит от воспитания. Моя дочь, например, слушает музыку с рождения. Но это жизнь ее так заставила! (смеется). Она разбирается во всех моих партиях, и ей почему-то нравится. А в целом я не могу ответить на этот вопрос. Это зависит от заинтересованности родителей.

— А вашей дочке сколько лет?

— Десять. И я возлагаю на нее большие надежды. (улыбается). Она очень хочет петь, но я ее заставляю заниматься балетом. Действую я, как истинная эгоистка. Меня в детстве мама не отпустила в балетное училище – в наш танцевальный коллектив в Рязани приехали тети и дяди из Москвы, которые отсматривали будущих балерин. И отобрали меня! Я была готова собирать вещи и ехать учиться в Первопрестольную. Но мама мне сказала, что не хочет, чтобы я выросла и заявила, что меня воспитало государство. Поэтому я сейчас не балерина, а певица.

А дочь учится в школе искусств, я ее мучаю, но у нее вроде как все получается. Я вижу в ней перспективу. Летом она будет поступать учиться в Москву или в Пермь. Хотя я часто смотрю на наших балерин в театре – все у них болит, хрустит… Но балет — это очень красиво!

Столицы не нужны

— А сами, вслед за дочерью, в Москву не хотите?

— Я уже привыкла к Карелии, полюбила ее и планирую здесь провести свою жизнь. К тому же, здесь прекрасная дирекция – нас любят, берегут, здесь очень хорошие отношения. И это не лесть, мне есть, с чем сравнивать – в Рязани к актерам относятся, как к рабам. Да и невозможно всю жизнь кататься, я же не одна, у меня муж есть, который за мной ездит: из Нижнего приехал в Рязань, из Рязани сюда, и если я соберусь еще куда-то, он начнет слать мне проклятия. Да и мне хочется уже осесть, родить второго ребенка.

— Некоторые едут в Москву не только работать, но и участвовать в телевизионных проектах, на шоу типа «Голос»... У вас не было таких мыслей?

— «Голос» — это все же эстрада, у нас есть свое шоу — «Большая опера». Но я человек не конкурсный. Это нужно уметь: за 3-5 минут собраться и показать все, на что ты способен. Для этого нужна особая, закаленная психика. На сцене я, конечно, не трясусь, у меня все в порядке с этим. Но мне легче, когда я в гриме, в костюме, в декорациях. Я защищена этим всем. А стоять одной у рояля перед людьми, которые тебя оценивают, очень тяжело.

— Если говорить о психологии, то есть стереотип, что работникам культуры свойственны определенные стандарты поведения. Много тех, кто вам об этом говорит?

— Есть и такое, но все актеры, музыканты — дети же. Мы балуемся, подкалываем друг друга, разыгрываем на сцене. В этом плане я не понимаю, как живут те, кто каждый день по 8 часов бумажки на работе перебирает. Вот у нас идет «Травиата» уже шестой год. И бывает, стоишь перед выходом и думаешь: «Рутина!». Но если для нас это — какой-то застой, то, как другие люди живут, непонятно. У нас всегда весело, мы хулиганим.